Цена ошибки (СИ) - "ZZTOP"

— Повариха. Я хочу ещё троллей…

— Конечно, Ваше Величество! — Повариха понимающе оскалилась. — Они у вас обязательно будут!

Шагая по коридору, Повариха довольно улыбалась. Всё получилось так, как она и хотела. Скоро ей будет принадлежать весь город, ну, а потом, и трон Бергентауна! Но, перед этим, ей нужно было сделать ещё одно дело, дело, которое не требовало отлагательств. Дело, которое начиналось и заканчивалось в каморке у Тихони.

Старый могильщик, сидя на свежевырытой могиле и ожидая своего напарника, успел даже немного по-стариковски подремать, пока, наконец, не услышал долгожданный скрип подъезжающей телеги. Открыв глаза, он увидел стоявшую невдалеке старую, обшарпанную телегу, запряжённую полуслепым, давно уже потерявшим все свои краски вурглом, сразу же начавшим меланхолично жевать траву, как только повозка остановилось. Его напарник, молодой берген, ещё недавно только начавший работать, устало спрыгнул с возничего места и, подойдя к нему, уселся рядом, блаженно вытянув затекшие от долгой езды ноги.

— Привёз? — скорее для порядка, спросил его старик, доставая из кармана большую краюшку хлеба и, разломив её пополам, одну часть протягивая молодому парню. Тот с благодарностью кивнув, взял её и тотчас вцепился в неё огромными зубами.

— Ага, — напарник, сосредоточенно жуя, показал головой на стоявшую повозку. — Привёз. Там она. Гроба только нет, придётся хоронить так, без него.

— А это ещё почему?! — изумился старик. — Как без гроба-то?

Молодой берген неопределённо пожал плечами.

— Так ведь она вроде как государственный преступник, — он дожевал последние крошки хлеба, задумчиво смотря на старого могильщика. — Таким гробов не полагается, так что придётся хоронить так, как есть. А что ещё остаётся?

Старик продолжал неторопливо жевать, изредка недоуменно покачивая лысой головой.

— Ты знаешь, — после недолгого молчания, тихо произнёс старый берген, — не думал я, что наш король на такое способен… Казнить молодую девчонку, да ещё при всём народе, на площади, на такое даже его отец никогда не решился бы… А уж он-то был ещё тот король, уж поверь мне… А ведь я эту пигалицу ещё с самого её детства помню. Ни отца, ни матери. Её ещё ребёнком взяли из приюта в королевский дворец, служанкой, она же с самого детства ему служила верой и правдой. И чем она не угодила королю, за что он её казнил такой смертью?

— Так ты разве не слышал? — удивлённо спросил старика молодой берген. — Она же на Тролльдень специально выпустила всех с таким трудом пойманных троллей, чтобы досадить королю и испортить всем нам единственный день счастья! Благодаря ей все бергены теперь никогда больше не будут счастливыми. И ты, между прочим! — со значением добавил он, внимательно глядя на напарника.

— Я? — старик усмехнулся. — Да знаешь, не больно-то было и надо. Я уже стар и думать о счастье мне уже поздно. А вот девчонку мне искренне жаль. Хорошей она была… Доброй…. Искренней… Заботливой… Всегда всем старалась помочь, я таких. как она. никогда не встречал. Эх… Да что там говорить…

Старик понуро замолчал, печально смотря на недоеденный кусок хлеба, зажатый у него в кулаке. Потом, тряхнув головой, отбросил его в сторону и, решительно поднявшись, зашагал в сторону одиноко стоявшей повозки.

— Ладно, — мрачно проговорил старый могильщик. — Хватит сидеть. Давай сделаем это по-быстрому и пойдём домой! А то скоро вечер, нужно успеть до темноты.

Молодой берген кивнул в знак согласия и, тоже поднявшись на ноги, спросил подошедшего к телеге старика:

— Тебе помощь нужна?

Тот отрицательно покачал головой.

— Нет. Сам справлюсь. Ты пока готовь лопаты и надгробие.

Старый могильщик осторожно, словно боясь причинить боль, достал из повозки маленькое тельце, завёрнутое в серый кусок мешковины и, взяв его на руки, словно ребёнка понёс к тёмной могильной яме. Когда старик шёл, края мешковины при ходьбе поползли в стороны, обнажив две безжизненно свисающие ножки, обутые в старые розовые туфли.

— Какая маленькая нога! — поразился старый берген. — Как у ребёнка… И как только у короля рука поднялась сделать такое… Бедное дитя…

За всю свою жизнь могильщик навидался всякого, но почему-то именно сегодня на его сердце лежал тяжелый камень утраты, которую он сам не в силах был объяснить. Подойдя к могиле, он с величайшей осторожностью опустил тело девушки на самое дно и, выбравшись наружу, взял из рук напарника протянутую ему лопату.

— Ну, давай… Начнём, что ли, — внезапно охрипшим голосом произнёс старик. Молодой берген кивнул, и они принялись методично забрасывать зияющую яму могилы землёю. Когда могила была уже наполовину засыпана, внезапно послышался ещё один звук подъезжающей повозки, и два могильщика, удивлённо переглянувшись, увидели стоявшую рядом с их обшарпанной телегой новенькую двухколёсную бричку, из которой, кряхтя и отдуваясь, вылезла Повариха.

Злобно посверкивая глазами на двух оробевших при её появлении бергенов, она неспешно подошла к ним, держа в руках какой-то, небольшого размера, свёрток. Встав рядом с могилой, старуха, совершенно не обращая ни на кого внимания, некоторое время, ухмыляясь, с каким-то странным злобным торжеством смотрела на полузасыпанную яму, а потом, с такой же неприкрытой лютой ненавистью швырнула туда же свёрток, предварительно прошипев:

— Держи, Тетёха! Кажется, это твоё!

Свёрток с глухим шлепком плюхнулся на дно могилы, и Повариха, наконец обратив внимание на двух застывших в страхе бергенов, уперев руки в бока, яростно проорала:

— Ну, что уставились, недотёпы?! Закапывайте! Или ждёте особого приглашения?!

Вздрогнув от окрика, оба могильщика, и старый, и молодой, как по команде принялись с удвоенной энергией бросать в яму свежие комья земли, и буквально через пять минут на месте ямы образовался ровный холмик.

Хмыкнув, Повариха, одарив могильщиков на прощанье всё тем же злобным взглядом, повернулась и, дойдя до брички, неторопливо укатила на ней в сторону города. Два бергена, проводив её хмурыми взглядами, посмотрели друг на друга, и молодой, глядя на лежавший рядом с холмиком надгробный крест, выполненный из простого камня, вопросительно обратился к старому могильщику:

— Ну, что? Ставим надгробие и идём?

Тот кивнул.

— Да. Давай. Хватайся спереди, а я сзади. Вдвоём быстро поставим.

Напарники, с натугой подняв тяжёлый камень, немного повозившись, установили его точно посередине могилы, предварительно хорошо утрамбовав и укрепив, чтобы не дай бог не упал. Они ещё немного молча постояли рядом, потом, забрав инструменты, погрузили всё в телегу, и молодой берген, взгромоздившись на место возницы, щёлкнул поводьями, давая вурглу знак трогаться. Старик сел рядом с ним и хмуро уставился на расстилающийся перед ними унылый пейзаж старого кладбища.

— Как ты думаешь, — напарник задумчиво смотрел на старого могильщика, словно ища у него ответа, — что было в том свёртке? И что имела в виду госпожа Повариха, произнеся эти странные слова?

Старик исподлобья посмотрел на молодого бергена и, невесело усмехнувшись, ответил:

— Не знаю. И знать не хочу. И скажу тебе ещё вот что… Если хочешь жить, лучше больше никогда не затрагивай этот вопрос. Забудь всё то, что сегодня видел, понял? Свяжешься с Поварихой, окажешься там же, где и она… — старый берген кивком головы указал на свежевырытую могилу, где была похоронена девушка.

Напарник, при этих его словах, заметно побледнел и, кивнув в знак того, что понял, больше всю дорогу, до самого Бергентауна, не проронил ни слова. Старый могильщик тоже всю дорогу молчал, думая о своём. Его сердце словно стальным обручем сжимали неизвестно откуда взявшиеся тревога и страх, причины которых он как ни пытался, но так и не мог понять. Но, всю жизнь проработав на кладбище, старик привык доверять своим чувствам, и теперь, трясясь на старой повозке по дороге в город, он как никогда чувствовал, что сегодня, в этот день, случилось что-то очень страшное, что-то такое, чего никогда и ни за что не должно было случиться… Словно сама история повернулась вспять, меняя свой привычный ход на что-то новое и ужасное…