Падение царского режима. Том 3 - Павел Щёголев

Председатель. — Он тоже получил телеграмму с вызовом от Протопопова?

Спиридович. — Этого я не знаю. Нет. Он пришел в Ялте и просил об отпуске в Петроград, не говоря о причинах.

Председатель. — Какие отношения у вас были с Рейном? Почему Протопопов вызвал вас ссылкой на Рейна?

Спиридович. — Кажется, в декабре, я, может быть, месяц путаю, но это есть в моих документах, приехал в Ялту профессор Писемский, прямо ко мне. Я получил телеграмму — не помню от Рейна или от Протопопова, чтобы оказать ему содействие…

Председатель. — Таким образом начались ваши чисто служебные отношения с Рейном?

Спиридович. — Да. Я приехал. Я решил, что надо ему все рассказать. Я впервые видел тогда Рейна.

Председатель. — Скажите вот что: когда в Киеве был убит Столыпин, вы были там?

Спиридович. — Да.

Председатель. — По должности вашей начальника охраны особы бывшего императора. Вы служили раньше в Киеве. Вы знали тогдашнего начальника киевского охранного отделения, одного из ваших преемников по должности, Кулябко?

Спиридович.— Кулябко женат на моей сестре. Мы с ним вместе учились.

Председатель. — Он жив, Кулябко?

Спиридович. — Он в полку, на фронте. Всю войну в полку.

Председатель. — Как его зовут?

Спиридович. — Николай Николаевич.

Председатель. — Скажите в общих чертах, какие совещания вы имели с Кулябко и Курловым по охране тогдашнего царя, и какое, в частности, вы имели отношение к Богрову и к выстрелу Богрова в этой истории, окончившейся смертью Столыпина?

Спиридович. — Относительно охраны императора я делал все то, что нужно было согласно инструкции.

Председатель. — Но сосредоточим ваше внимание на Богрове, на ваших совещаниях с Курловым и Кулябко, касающихся Богрова, и на всем том, что происходило в театре. Скажите в общих словах, что вам Богров сообщил?

Спиридович. — Это все было мною подробно указано на следствии. Разрешите предупредить, что я не могу все помнить и теперь могу спутать. Позвольте еще раз напомнить, что я был там начальником охраны, а не начальником розыска. Все мои обязанности относились к принятию мер по охране, к распределению нарядов охраны, к допуску в места посещения посторонней публики, — вот в чем состояли мои обязанности. Распределение мест в театре, билетов в театр — это меня не касалось, это лежало, с одной стороны, на местных органах, а затем был создан особый орган — бюро по выдаче билетов. Это бюро и вело дело.

Председатель. — Сообщите, пожалуйста, при каких условиях вы совершали эти поездки? Царь, например, едет в Киев — вы едете с целым отрядом?

Спиридович. — На этот счет существует целая печатная инструкция.

Председатель. — Где она может находиться?

Спиридович. — В департаменте полиции, должно быть.

Председатель. — В каком отделе, — не помните?

Спиридович. — В особом отделе, должно быть.

Председатель (обращаясь к секретарю). — Нужно будет ее затребовать.

Спиридович. — Инструкция по охране государя императора при выезде из мест государственной резиденции.

Председатель. — А сколько человек бывало у вас в таких отрядах? Это — в зависимости от поездок?

Спиридович. — Да.

Председатель. — А сколько по вашей должности было филеров, которые следят?

Спиридович. — Извините, это не филеры. Это в наших разговорах очень различается. Филер это есть агент наружного наблюдения.

Председатель. — А у вас как они называются?

Спиридович. — Это называется охранник, агент-охранник или младший стражник, младший чин. Я так их называл. А филеры, это — специально агенты охранного отделения.

Председатель. — Сколько у вас таких агентов было?

Спиридович. — У меня их было 250 человек.

Председатель. — Это при выезде в Киев?

Спиридович. — Они и выезжали. Они прибавлялись из специальной команды. В Петербурге была специальная команда для охраны министров и лиц, которых нужно было охранять; вот оттуда и давали, когда было мало. Такой отряд был у меня. Он был сформирован, разбит на десятки, десятки соединены в команды, над командами были поставлены офицеры. Была принята чисто военная организация.

Председатель. — Жандармские офицеры?

Спиридович. — Так точно.

Председатель. — Каково было число командовавших офицеров?

Спиридович. — Это стояло в зависимости от того, в какую местность их приходилось командировать; а также в зависимости от того, сколько человек было в наличности и чего требовала топография.

Председатель. — Оставим теперь внешнюю часть, она определилась. Коснемся внутренней — ваших свиданий с Кулябко и с Богровым.

Спиридович. — За несколько дней я обедал у Кулябко. Обедало несколько человек. Во время обеда Кулябко говорит: «Зайди в кабинет, выслушай, там у меня один молодой человек». Кончился обед, я пошел с Кулябко в кабинет, молодой человек был мне представлен. Кто он, я не знал, я его видел тогда впервые. И вот этот молодой человек, насколько помню, стал рассказывать при мне Кулябко о заговоре нескольких лиц; указал на партию социал-революционеров, сказал, что партия замышляет убийство Столыпина. О государе ни одного слова не было сказано. Это продолжалось несколько минут. Кулябко предлагал вопросы, а я не помню, предложил я ему вопрос или нет. Еще Веригин пришел, кажется…

Председатель. — Веригин жив или нет?

Спиридович. — Жив. Он был тогда чиновником департамента полиции. Когда я ушел оттуда, выслушавши это, я предложил ему несколько вопросов, и потом на этом разговоре сенатором Трусевичем было построено целое обвинение меня в допуске Богрова в театр.

Председатель. — Зачем Кулябко позвал вас в кабинет?

Спиридович. — Может быть, он волновался.

Председатель. — Отчего же он волновался?

Спиридович. — Может быть оттого, что это было за несколько дней до приезда государя и самых торжеств. Я не знаю, зачем он меня позвал.

Председатель. — Вы обсудили с Кулябко заявление молодого человека?

Спиридович. — При Богрове я с ним ничего не говорил.

Председатель. — Но вы обсудили с ним эти вопросы?

Спиридович. — Тут ничего не было.

Председатель. — Вы подчеркиваете — тут, но мне важно знать не где это было, а что было.

Спиридович. — Потом, должно быть, были и обсуждения, не помню. Богров должен был, несколько времени спустя, еще нечто сообщить. Кто-то должен был, по его рассказам, приехать, он должен был сообщить, в какой дом приедут. Вопрос об установлении наблюдения меня не интересовал.

Председатель. — Понятно, что Кулябко волнуется: он начальник охраны, приезжает царь, приезжают министры, а молодой человек говорит ему, что есть предположение убить министра. Он естественно волнуется и приглашает вас, своего родственника; при Богрове вы ничего, конечно, не говорите, только слушаете рассказ. Но когда он ушел? Ведь то, что вы сейчас сказали — это не жизненно. Жизнь не допустила бы такого спокойного отношения к делу.

Спиридович. — Да, но Богров говорил о том, что будет.

Председатель. — Я так и понял и, вероятно, каждый понял бы, что ваш родственник и начальник охраны позвал вас, чтобы посоветоваться с вами.

Спиридович. — Потом, вероятно, это и было. Но я хочу остановиться на одном разговоре с Богровым.

Председатель. — Что говорил вам о Богрове Кулябко до того, как позвал вас в кабинет?

Спиридович. — Помню, Кулябко говорил мне, что этому человеку можно верить, потому что он с ним давно работает и вполне ему доверяет.

Председатель. — Богров был осведомителем по какой части?

Спиридович. — По партии социал-революционеров. Но помню, он говорил, что с ним можно вполне спокойно работать. Это была аттестация Кулябко…

Председатель. — Вы говорите, что это было за сутки до театрального представления?

Спиридович. — Может быть. Я не помню, когда это было, но во всяком случае, до приезда государя.

Председатель. — Вы говорите, что вы никакого участия в выработке плана, — как быть с этим, не принимали?

Спиридович. — Не помню. Разговоры безусловно были, потому что тут был товарищ министра внутренних дел Курлов с чинами департамента полиции.