Охотники на Велеса (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна

Она молчала.

— Значит, все же есть, что скрывать.

И тут на ее счастье впереди показался Творимир, шедший, чтобы проводить девушку со свадьбы, с мечом на бедре.

Этот темноволосый высокий воин обладал запоминающейся внешностью. Высокий лоб и тонкий с небольшой горбинкой нос с высокой переносицей, темные брови с решительным изломом придавали ему вид человека непростого, величественный вид. Он не был новгородцем и, прежде чем осесть в дружине князя Ярослава, много где побывал. О себе Творимир не рассказывал, но, поскольку бойцом был отменным, хотя и совершенно непредсказуемым, его никто и не расспрашивал. Рассказывали, что, когда он появился в Новгороде, то выглядел совсем не так, как сейчас, выглядел он страшным волком-Одинцом.

И вот однажды встретил Одинец на улице славного города Новгорода юную христианку Марьяну. С тех пор жизни не было ни ему, ни юной христианке. Марьяна была родом из христиан, поселившихся в Новгороде в незапамятные времена, задолго до того как воевода князя Владимира Добрыня крестил Новгород огнем. Семья Марьяны жила как раз на вечевой стороне города, рядом с храмом Преображения Господня. И когда жители Новгорода, протестуя против массового крещения, намечаемого Добрыней, уничтожив мост через Волхов, принялись жечь дома христиан и убивать всех, кто противился поджогам, вся ее семья погибла. Выжила только маленькая девочка, будущая мать Марьяны. Она никогда в жизни не смогла забыть той ночи, которую проплакала рядом с пепелищем родного дома, ночи светлой от зарева пожаров. Подожженный храм Преображения полыхал до самого неба.

На следующий день выяснилось, что Добрыня вместе со своими воинами спешно вплавь переправился через Волхов с торговой стороны Новгорода на вечевую сторону. Новгородцам стало уже не до поджогов христианских домов. Оба войска, княжеское во главе с Добрыней, и ополчение новгородское долго стояли друг напротив друга, не решаясь вступить в битву. Тогда Добрыня послал своих людей в обход ополчения с приказом поджечь дома новгородцев. Те, увидев зарево пожаров уже над собственными домами, бросились их тушить, и всем стало не до сражений. В городе установился мир, девочку нашли. Ее вырастили выжившие христиане. Храм Преображения отстроили заново, но, ясное дело, Марьяна много раз слышала от своей матери подробную историю крещения Новгорода. Историю того, как жгли дома и убивали мирных ни в чем не повинных жителей те, кто еще несколько дней назад с ними мирно разговаривал, торговал, просил помощи. Она с молоком матери усвоила, как хрупко согласие между христианами и нехристианами, и уж конечно, замуж за нехристианина девушка бы не вышла ни за что.

И Творимир с горечью в этом убедился. Девица не принимала ни дорогих подарков, ни интересных или редких подарков. А что касается тех советов, которые подавали своему товарищу некоторые дружинники князя, то девица сразу пресекла все недобрые намерения, заявив, что она умрет, но его женой не будет. А ему как раз хотелось взять ее в жены навсегда, ему хотелось, чтобы она его полюбила. Когда же почти потерявшему голову Творимиру добрые люди передали, что Марьянины родные собираются вместе с ней уезжать из Новгорода от греха подальше, то он, наконец, прислушался к совету, обратиться за помощью к христианскому духовнику. И если бы к тому времени воин не бросался на людей почище дикого зверя, то он прислушался бы и раньше. В этом совете не было ничего особенного. Русские духовники уважались за свою мудрость не только христианами, но и всеми жителями Руси. Далеко не каждый священник имел право быть духовником, только тот, кто лучше всех понимал сложную человеческую душу. И на такое право была необходима специальная епископская грамота.

И вот Творимир отправился к одному из христианских духовников за советом. Тому, наверное, потребовалась немалая храбрость, чтобы выслушать обозленного жениха. Ибо долгое время спустя, в дружине князя Ярослава об особенно смелом и непобедимом воине говорили, что он дерется, почти как сам Творимир в пору своего жениховства. Как христианский, так и нехристианский Новгород с нетерпением ждал, чем же все закончится. Отец Михаил осторожно расспросил у сверкавшего глазами воина, так ли уж он дорожит своими богами. Без труда выяснил, что, тому, вообще говоря, наплевать. Ну а если наплевать, то, что Творимир думает о том, чтобы плюнуть на старых богов во время таинства крещения? Беседуя с седым священником, несчастный воин успокоился и слушал его, не перебивая. Один только раз перебил, спросив, а что будет, если Марьяна так его и не полюбит, несмотря на то, что он принесет клятву верности Христу. На что отец Михаил усмехнулся и сказал, что какой же он, Творимир, мужик, если, имея своим помощником самого Христа Бога, не сможет завоевать сердце юной девицы. Про то, что батюшка был заодно и духовником самой Марьяны и кое-что знал о сердечных наклонностях обсуждаемой девицы, священник не сказал тогда ни слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но конечно же, помощь Христа сыграла решающую роль. Творимир женился через месяц после крещения. А когда Рагнар вернулся на службу князю Ярославу, выйдя из монастыря, то он с трудом узнал когда-то знакомого ему шального волка-Одинца в этом спокойном, уравновешенном и надежном воине. Они не просто подружились. Рагнар был крестным у двух сыновей Творимира, его кумом. И названная дочь варяга Любава приходилась теперь родственницей куму Рагнара.

— О, Творимир, — радостно воскликнула Любава, устремляясь вперед. — До встречи, Всеслав.

Она побежала навстречу подходящему воину. Всеслав резко остановился, посмотрел, как она добежала до высокого темноволосого человека, развернулся и пошел обратно. Любава молча шла рядом с Творимиром до самого Новгородского двора.

— Где Харальд? — спросила она, когда за ними закрылась тяжелая калитка? — Ему Дрозд передал мои слова?

— Харальд забрал с собой Добровита, и они отправились выслеживать дорогу в капище Велеса. Правильно мы тебя поняли?

Добровит, молодой новгородец, был одним из лучших княжеских следопытов.

— Правильно. Как ты думаешь, кто был дружкой Суждальского жениха? Коснятин! И, ничего особенного, конечно, но Всеславов брат в Суждале.

Творимир присвистнул.

— Да, мы и вправду в самом логове оказались.

Любава вздохнула и пошла к дядьке Тишате, который, кстати, не знал, что затея с его лечением и с обучением его сына в Муромской школе сказителей — только прикрытие для княжеских послухов. Дрозда Харальд в полупьяный Муромль не выпустил. Мальчик бегал по избе и терзал гудок. Больше всего звуки, которые смычок извлекал из несчастного инструмента, напоминали скрип старой-престарой двери. Наконец, мальчику удалось извлечь звук, напоминающий басовитый полет шмеля. Потом — взвизг. И тишина. Любава даже рассмеялась.

— Знаешь, Дроздик, у тебя что-то интересное получилось. Твои учителя вряд ли одобрят, но что-то в этом есть. «Как шмель бабу в избе укусил».

Мальчик тоже рассмеялся.

— Что болит, дядько? Лечиться сейчас будем, или после ужина?

— И сейчас, и после ужина, — довольным голосом произнес Тишата. — Что у меня должно болеть, чтобы ты дала самую сладкую настойку?

Глава четвертая

Еще затемно Любаву разбудил стук в оконце ее избенки. Она накинула плащ и выбежала во двор.

— Собирайся, Любава, — сказал Харальд, — возможно, у тебя получится следы отыскать, они уводят в болотину.

Харальд, видимо, тоже придерживался первого правила дружинницы: уважай опасность. Они с Добровитом не стали в сумерках шариться по болоту. Добровит остался возле болотины, караулить, не вернутся ли вдруг муромцы прежним путем, Харальд съездил за Любавой. То ли потому, что девица выросла среди болот Ладожского приозерья, то ли у нее это было просто врожденное, но она никогда не плутала на болотах, а топи и трясины чуяла сверхъестественно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но и ей тоже не удалось отыскать продолжение пути. Молодые муж с женой добрались накануне до болотины по звериной тропке. Это Харальд и Добровит отследили. И вот теперь трое разведчиков стояли, глядя на необъятные болота впереди и дальний ельник за поясом болот. Следы заканчивались прямо возле трясины. Как будто молодые дальше взлетели. Разведчики безрезультатно попробовали обойти трясину, потыкали палками в липкую грязь, палки с чмоканием тонули. Никаких ясных следов не было. Только звериные тропки в разных направлениях. И обходных путей сквозь трясину в дальний лесок тоже не было.