Человек с двойным дном - Владимир Гриньков

– Так ты думаешь, там дело не в деньгах? – уточнил Захаров.

Он будто мял пластилин, разминая его и так и эдак и не понимая еще до конца, что в итоге сможет вылепить из имеющегося у него материала.

– Может, дело в деньгах, – ответил Потапов. – А может, в чем-то другом. Допустим, накопал Корнышев в те времена что-то интересное, чему он лично не придал значения. И до сих пор не понимает, какой убийственной информацией владеет. Или, допустим, там еще какие-то большие деньги были уворованы, о которых до сих пор ничего не известно. А Корнышев где-то рядом с теми деньгами потоптался, наследил, но сам их не заметил. Там может быть что-то такое, очень важное, чему сам Корнышев не придал значения. Какая-то информация, которая для него – ничто, пустяк, фитюлька, а на самом деле та информация для знающих людей – бесценна.

Из бесформенного куска пластилина что-то удалось слепить. Нечто достаточно правдоподобное. Захаров благосклонно кивнул.

– Вот! – произнес он с нажимом. – Этот парень живет с какой-то тайной, – махнул рукой в направлении двери, за которой скрылся Корнышев.

– Может, попробовать его разговорить? – предложил Потапов. – Мы теперь, как я понимаю, будем где-то рядом с ним?

Захаров кивком подтвердил – ты прав, мол.

– Пускай он нам рассказывает, как искал те миллиарды, – развивал свою мысль Потапов. – Где бывал. С кем встречался. Что слышал от коллег. Мы же ничего этого не знаем. Верно?

– Это так, – сказал генерал. – Тогда в ходе поисков отчеты и рапорты старались писать пореже. Документальных свидетельств – кот наплакал. Мне объяснили, что дело было слишком секретное. Боялись утечек. Так что сегодня Корнышев – единственный источник информации для нас.

– Он будет нам рассказывать, – произнес Потапов почти мечтательно. – Мы из этих его разрозненных рассказов слепим какую-нибудь картину…

– Скорее – никакую, чем какую, – оборвал его Нырков с мрачным видом. – Помяните мое слово: сидит этот Корнышев на больших деньгах.

Его прямо распирала ярость. С запозданием обнаруживший это Захаров изумился. И Потапов смотрел на Ныркова так, будто только что ему открылось в этом человеке что-то новое. Нырков дозревал. Он уже понял, что молчать нельзя.

– Товарищ генерал! – произнес Нырков, ни на кого не глядя. – Я служил под вашим руководством, я все по службе выполнял, но даже не догадывался, кого мы на самом деле прикрываем. Некто Вяткин Геннадий Сергеевич. Только фамилия, имя, отчество. Я ведь его не видел даже. Понимаете? Ни разу. И только прошлой ночью, в вертолете, когда мы уже летели, Егор нам фото показал, – кивнул в направлении Потапова Нырков. – И я понял, кого мы охраняем. Я его знаю, товарищ генерал! Ну, не лично, в смысле. Мне его фото показывали несколько лет назад. Когда было разбирательство. В общем, этого типа, – кивнул на фотографию Нырков, – и еще одну девицу, которая с ним была, поселили на одном из наших объектов. Объект «Белуга». Слышали, наверное? Укрывали их, словом. Охрану, среди прочих, осуществлял, в частности, капитан Маркин Николай Михайлович. Сведения точные, это можно проверить. И вот они, все трое, однажды бесследно исчезли. Оставили объект и будто испарились. А спустя время нашелся обгоревший труп капитана Маркина…

Руки Ныркова лежали на столе. И когда он упомянул о погибшем Маркине, его ладони вдруг сложились в тяжелые, как булыжники, кулаки.

– Ты говорил, что было разбирательство, – сказал генерал Захаров. – Но ты там был при чем? Каким ты боком к Маркину?

– Коля был мне друг, – ответил Нырков. – И, когда его разыскивали, меня допрашивали тоже. Искали хоть какие-то зацепки, где искать. Потому что никаких следов вообще. Жена его, Анюта, чуть рассудка не лишилась. А потом – этот труп… Только Корнышева и ту девицу так и не нашли. И вот он объявился, – сказал Нырков и посмотрел, наконец, на генерала тяжелым и недобрым взглядом. Как же так, мол? Пепел сожженного капитана Маркина до сих пор стучал в его сердце.

– А что за девица, о которой ты говоришь? – никак не мог взять в толк Потапов. – Баба вот эта, которую мы в больнице захватили?

– Нет, – качнул головой Нырков. – Ее звали Катя. А фамилия у нее – Ведьмакина.

Захаров встрепенулся. А Потапов – тот и вовсе обездвижел.

– Погоди, погоди… – пробормотал генерал, все еще не смея поверить.

– Так точно, товарищ генерал! – мрачно произнес Нырков. – У нее такая же фамилия, как у этого полковника, специалиста по олигархам, как вы сказали. Она ему кто? Родственница?

– Дочь, – ответил Захаров.

– Дочь человека, который переправил за границу миллиарды. И она исчезла, – сказал Нырков. – Исчезла вместе с Корнышевым. И только он один может знать, куда она подевалась. Может, потому его и ищут так упорно, а?

План мероприятий в общих чертах составили к утру. Многое предложил и обосновал Нырков. Он диктовал по пунктам, и в его голосе при этом звенела холодная безжалостная сталь. У Захарова в какой-то момент даже появилось желание отстранить Ныркова от участия в операции, но Потапов вступился за коллегу, а Нырков, мгновенно догадавшись, что к чему, сухо произнес:

– Да вы не волнуйтесь, товарищ генерал. Я не напортачу. Тут только служба, ничего личного.

И Захаров понял то, что, похоже, немногим раньше него понял Потапов.

Пепел стучит в сердце Ныркова. И он спуску не даст ни себе, ни другим, и нигде не схалтурит, потому что – в память о погибшем друге. Последний долг отдать. Не в службу, а в дружбу. Будет у него мотивация сильнейшая.

– Хорошо, – сказал Захаров. – Работайте.

Нырков и Потапов уже сутки были на ногах, но отдыхать еще не время. Сели в микроавтобус с тонированными стеклами и поехали за Корнышевым. Тот находился на конспиративной квартире на Ленинском проспекте. К квартире Нырков и Потапов поднялись вместе. Дверь им по условному сигналу открыл один из опекавших Корнышева крепышей.

– Спит! – кратко доложил крепыш.

Кто бы сомневался!

Нырков прошел в комнату, где, не раздеваясь, спал на диване Корнышев. Едва Нырков коснулся плеча спящего, Корнышев вскинулся, будто только что увидел во сне что-то ужасное. И даже отмахнуться пытался, приняв, по-видимому, Ныркова за своего врага из сна. Но Нырков вовремя перехватил руку Корнышева и держал ее, крепко сжимая.

– Перебазируемся, – сказал Нырков. – Срочная эвакуация!

В сопровождении Ныркова и Потапова Корнышев спустился к микроавтобусу. Нырков сел за руль, а Потапов и Корнышев устроились в глубине салона, под защитой тонированных стекол, подальше от любопытных глаз.

Было раннее утро. Солнце еще не поднялось над крышами домов, городские улицы выглядели непривычно пустынными, что рождало неясную тревогу. Будто что-то случилось в городе. Будто что-то здесь пошло не так.

– Переезжаем на новый объект, – вводил Потапов Корнышева в курс дела. – Поживешь там некоторое время. Пока тебе врачи ожоги нарисуют. Пока все инструкции получишь. А уж потом – в поселок Красный, к жене.

Подъехали к особняку, спрятавшемуся за высокой оградой. Выкрашенные грязноватой краской неопределяемого цвета железные ворота распахнулись, давая микроавтобусу возможность въехать на крохотный пятачок двора, после чего вновь с лязгом закрылись. Хозяйничавший у ворот толстяк поспешил к микроавтобусу, на ходу привычно придавая своему округлому бабьему лицу выражение доброжелательной исполнительности.

Первым из микроавтобуса вышел Потапов, окинул недобрым взглядом окружающее его замкнутое пространство, после чего все тем же недобрым взглядом уперся в толстяка. Глаза у Потапова были некрасивые, красные после бессонной ночи.

– Кто еще тут есть? – спросил Потапов.

– Никого. Один я.

– Лицом к стене! – скомандовал Потапов.

И толстяк тотчас же беспрекословно подчинился. Видно, дело было привычное. Чего только с ним на службе не случалось!

Нырков вывел Корнышева из микроавтобуса и проводил в дом. Потапов сторожил толстяка и одновременно наблюдал за тем, как Корнышев поднимается по ступеням к входной двери. Когда дверь за вошедшими захлопнулась, Потапов обернулся к толстяку.

– Ты кто такой вообще? – спросил Потапов.

– Я тут и сторож, и завхоз, и повар, если надо, – доложил толстяк, не смея обернуться.

– Живешь где? В этом доме? – кивнул на особняк Потапов.

– Нет. Во флигеле.

У ворот был флигель.

– Теперь в дом без вызова – ни ногой, – сказал Потапов. – Сиди в своем флигеле. Понадобишься – позовем. Все понятно?

– Так точно! Разрешите идти? – по-военному спросил толстяк.

Ему никто не ответил. Он выждал какое-то время, после чего несмело обернулся. Никого рядом с ним уже не было. Он успел только заметить, как бесшумно затворилась за Потаповым входная дверь особняка.

Нырков и Корнышев стояли посреди большого зала первого этажа. Корнышев, задрав голову, разглядывал старинную лепнину на потолке. Потом он голову опустил, и их с Нырковым взгляды встретились.