– Пусть этот мир сосет мой хуй, – грубо толкаю я и, не заостряя внимания на растерянности, которая разбивает зачерствевший покерфейс матери, покидаю кабинет.
За дверью говорю себе тормознуть.
Я не должен рваться к Богдановой. Я не должен нестись на всех парах. Я не должен вести себя так, словно чувствую хоть что-нибудь, кроме холодной ярости.
Однако я несусь.
Скорее всего, именно в тот момент, когда вижу ее у бассейна, я и разбиваюсь насмерть. Но, разумеется, отрицаю. Еще долго буду отрицать.
Не в этом суть! Сука, не в этом же?
Она голая. Господи, она голая!
То есть, в купальнике, конечно. Но этого достаточно, чтобы у меня вырвало все заглушки и разнесло к херам нутро.
Что с ней, блядь, не так? Что такого особенного? Что, мать вашу?
Соня обхватывает себя руками и замирает. С широко раскрытыми глазами наблюдает мое агрессивное приближение. И, черт возьми, выглядит так, словно по-настоящему меня боится.
Я понимаю, что не могу налететь на нее. Понимаю, что разрушу ее, как смерч. Понимаю, что подобные действия идут вразрез с моим первоначальным расчетливым планом.
Но лишь гребаное чувство страха в глазах Богдановой заставляет меня тормознуть. Останавливаюсь перед ней. С тяжелым дыханием застываю. Скользя взглядом по убийственно красивому личику, считываю реакции девчонки. Подмечаю все – от увлажненных глаз до пульсирующей вены на ее шее. Верчу десятки фраз в своем подвисающем мозгу, но, видимо, все же затягиваю. Сонины дрожащие алые губы начинают двигаться раньше, чем я собираюсь с силами что-то сказать.
– Спасибо за купальник, но ты мог бы сказать, что купил мне его в подарок, а не оставлять умирать в переживаниях, в чем я буду плавать… – выдыхает она прерывистым шепотом.
Специально так топит? Нельзя, что ли, нормально говорить? Без вот этих всех блядско-томных фишек!
– Это никакой не подарок, – отвечаю я резко. – Считай, униформа.
Конечно, я выбрал именно то, что хотел бы на ней видеть. Идиот. Мог ведь взять что-то глухое из спортивного отдела. Но я выбрал сексуальный минимум – пару крошечных треугольников на ее божественные сиськи и узкие стринги на ту часть, к которой, я умираю, хочу прижать свой член. Да я ко всему, блядь, хочу! Особенно сейчас, когда смотрю и вижу, насколько она, мать вашу, лучше того, что я до этого представлял!
Кому хорошо сделал? Теперь кроет от этой проклятой Богдановой так, что разрывает от физической боли. Вся кровь в паху. Пылает как бензин. И, тем не менее, чертового горючего хватает и на то, чтобы тарабанило озверевшее сердце, совершающее с каждым разом какие-то одуряющие квантовые скачки и испытывающее на прочность мои ребра.
Я видел сотни голых телок. Но эта другая. Она настолько охуенная, что я, вполне возможно, мог бы трахать ее до скончания века. Ее одну. А это уже крайне хреновые мысли.
– Униформа, значит?
Прицокивает языком и смотрит так, будто обидел. Интересно, чем? Правдой?
– Ты же не забыла, что на работе здесь?
В общем-то, насрать, что веду себя как мудак. Любезничать мы не договаривались. Пусть придержит свои ебучие чары, пока не разложил здесь. Прямо под окнами моей гремучей мамочки. Сейчас реально нет дела до того, что она наблюдает за нами в окно. И это должно быть проблемой… Ну, то, что я не работаю на свой план. Но, мать вашу, сосредоточиться на этом я попросту не в состоянии.
Четко вижу, как Богданова сглатывает. Она делает это с трудом и достаточно громко. Кроме того, эта чертова девчонка часто-часто моргает, словно ей приходится прикладывать силы, чтобы не распустить передо мной нюни.
Ну, блядь… Какого хера?
– Ты прав. Я забыла, – шелестит едва слышно. – Постараюсь помнить.
– Залезай в воду, – выдаю первый более-менее годный приказ. – Я сейчас переоденусь и присоединюсь к тебе.
Соня кивает и сразу же отворачивается.
А я…
– Ебать, ты все-таки красивая, – вырывается абсолютно не в тему, едва только вижу ее со спины.
Если бы я мог самому себе ввалить, то непременно бы ввалил. Так, чтобы кровяха хлынула. Но, увы. Да и вернуть слова обратно возможности еще не придумали. Поэтому я тупо игнорирую Сонин взгляд, когда она, вся такая бордовая и непорочная, оборачивается, чтобы им меня пронзить. Мимо, Солнышко. Сдвинув брови, мрачно направляюсь в сторону шале.
