Почти живые - Сергей Дышев

— Но имей в виду: я тебя на «броню» не сажал, ты сделала это по своей воле…

— А куда он едет? — кричит она, стараясь пересилить гул мотора, но офицер отмахивается и растворяется в пылевом облаке.

С БМП уже протягивают руки.

— Быстрее! — поторапливают солдаты.

Бронированная машина рычит на холостых оборотах. Ольга ставит ногу на гусеницу и хватается за руку в кожаной перчатке без пальцев. Ее легко затаскивают на броню. Не успевает она взяться за крышку люка, как машина резко трогается с места. Гусеницы с лязгом подминают под себя грунтовую дорогу. Грохот стоит неимоверный. От едкого выхлопа у нее слезятся глаза.

Они мчатся по степи. Ольга медленно приходит в себя и начинает оглядываться. Вокруг, опираясь на стволы автоматов, сидят парни в камуфляжных комбинезонах с почерневшими от копоти лицами и напряженно всматриваются вперед. Из карманов безрукавок торчат магазины, ребристые гранаты и какие-то трубки, похожие на петарды. Рослый детина в черном платке, повязанном на лысой голове, толкает ее в плечо и протягивает кусок поролона. Она садится на это импровизированное сиденье и опускает ноги в черную утробу люка. Ощущения — фантастические! Ей кажется, что БМП и сидящие на броне солдаты — единый могучий организм, а она — его частица.

— Из какой газеты? — кричит ей на ухо голубоглазый солдат с белесыми ресницами.

Ольга только сейчас поняла, что офицер с контрольного пункта выдал ее за журналистку. Приходится играть эту роль.

— «Боевая подруга», — с ходу придумывает она.

Солдат пожимает плечами:

— Первый раз о такой слышу… А почему вы хотите написать именно про разведроту? Напишите про нас. Вчера ночью мы банду взяли. Пятнадцать человек…

БМП съезжает в овраг. Воздух здесь сырой и холодный. Сворачивает в лесок, а затем выезжает на узкую грунтовку. Впереди мост. Перед ним теснятся боевые машины, бегают солдаты с носилками, что-то чадит.

Гусеничная машина сбавляет ход, и открывается страшное зрелище. В кювете, с развороченным днищем, лежит грузовик. Стекла выбиты, кузов покорежен, клубится черный дым. Рядом, на обочине, валяются окровавленные тела людей. У Ольги все холодеет внутри, и она с ужасом узнает лица некоторых из них. Седобородый старик в пиджаке с орденскими планками смотрит в небо остекленевшими глазами. Недалеко от него, поджав к животу колени, словно пытаясь согреться, лежит на боку ее попутчица, с которой Ольга познакомилась в поезде. На ее шее чернеет глубокая рана.

Ольга не может сдержать крика и закрывает лицо руками. БМП останавливается. Детина в платке спрыгивает на землю, подбегает к офицеру с ввалившимися от усталости глазами. Они недолго разговаривают. Офицер размахивает руками, показывает на лес.

— Подорвался на управляемом фугасе, — говорит детина, поднявшись на броню. — Ни одного живого…

Ольга плачет и долго не может успокоиться. БМП несется по пыльной дороге туда, откуда надвигается темнота.

— За что? Почему так? — бормочет она и покусывает губы от бессильной злости.

Из пустых бочек выложен забор. Поверх него — мешки с песком. В стене из бетонных блоков чернеет амбразура. Оттуда прямо на Ольгу смотрит черный глаз пулеметного ствола.

— Здесь твоя разведрота! — кивает ей детина в платке и, прижав к губам микрофон, что-то неслышно говорит. Боевая машина ревет, выпускает облако дыма и трогается с места. Солдаты вскидывают вверх автоматы и машут ей руками.

Через минуту все стихает, и Ольге кажется, что она оглохла. Она стоит с сумкой на плече и смотрит на виднеющиеся за бочками пропыленные крыши палаток. Неужели они сейчас встретятся? Неужели Ольга сейчас прижмет свое лицо к его груди?

От охватившего волнения она не чувствует ног. Нет сил сделать хотя бы шаг.

— Не засыпайте, девушка! — кричит кто-то из амбразуры.

Она медленно проходит через узкую проходную. Солдат в каске и бронежилете листает ее паспорт.

— Идемте, я отведу вас к командиру! — говорит он.

Она идет за солдатом меж палаток и смотрит по сторонам. Мелькают фигуры вооруженных людей. В каждом бойце ей видится Сергей. Чем он сейчас занят? Отдыхает? Ужинает? Может, лежит на койке и читает?

Из палаток доносится смех. Кто-то бренчит на гитаре и негромко поет. Двое крепких парней, обмотав руки эластичными бинтами, боксируют. Парень в тельняшке сидит на скамейке и вдевает нитку в иголку. Он провожает Ольгу таким взглядом, словно хорошо знает, кто она и кого здесь ищет.

Они сворачивают и подходят к фанерному вагончику. На ступеньках сидит худощавый молодой мужчина и протирает ветошью промасленные детали автомата. Он в шлепанцах и спортивных брюках. Обнаженный торс отливает бронзой. На шее висит серебряный крестик. Это и есть командир. Минуту он рассматривает Ольгу, а затем его интерес к ней угасает. Ударом ладони загоняет на место крышку и передергивает затвор. Несколько мгновений он любуется автоматом, сверкающим свежей смазкой.

— Что вам надо? — не слишком любезно спрашивает он.

Она отвечает, что приехала к сержанту Рябцеву.

Командир нажимает на спусковой крючок и ставит автомат на предохранитель.

— Разведчики уехали сегодня утром, — равнодушно отвечает командир и кладет автомат на колени.

— Как уехали? — едва слышно говорит она.

— Как обычно. Колонной.

— Куда?

— На кудыкину гору, — отвечает командир и поднимается, словно хочет сказать, что разговор окончен.

Она стоит, как соляной столб. Кажется, что слез уже нет и чувства все умерли.

— Вы говорите правду? — без всякой надежды спрашивает она. — С ним ничего не случилось? С ним все в порядке?

Она не знала, что случилось с ее лицом, но на командира оно произвело сильное впечатление. Он скривился, будто проглотил горькую пилюлю, открыл дверь и кивнул:

— Зайди!

Она оказалась в маленьком помещении, пропахшем сигаретами и оружейной смазкой. Командир достает из коробки банку тушенки, вскрывает ее большим ножом, затем режет хлеб, луковицу, наливает в стакан немного водки.

— Поешь.

Ольга машинально опускается на стул, смотрит на свое отражение в осколке зеркала. Потом берет вилку и ковыряет ею в банке. Аппетита нет, но она заставляет себя съесть несколько кусочков мяса.

Командир садится на топчан, застеленный синим солдатским одеялом, и смотрит на нее.

— Любовь? — спрашивает он и, не дожидаясь ответа, добавляет: — Все это химера, девочка. Ты любишь сказку… На войне любить невозможно. Это все равно что пытаться вырастить цветы на ядерном реакторе…

Голос его усталый и чуть хриплый.

— Война — это табу для женщин. Ты должна была ждать его там, далеко, где помытые перроны, духовой оркестр и лживые корреспонденты телевидения… А здесь твоя любовь обречена. Тебя ждет глубокое разочарование…

— Выпейте со мной, — перебивает она командира и берет стакан.

Он встает, подходит к ней, берет бутылку, но тотчас ставит ее на место.

— Ночуй здесь, — говорит он, подходя к двери. — Простыни относительно свежие. Можешь запереть дверь кочергой… В общем, ничего не бойся.

Он вышел, а она еще долго сидела в оцепенении, глядя в осколок зеркала.

Сон был чуткий, поверхностный, и от тихого стука в окно она сразу проснулась, вскочила, пригладила волосы. Рассвет едва набирал силу. Сквозь запотевшее стекло можно было различить расплывчатую фигуру командира.

— Они у питерского ОМОНа, — сказал командир, когда Ольга вышла на крыльцо. — Только вернулись с реализации… Можно попытаться проскочить к ним, если, конечно, ты не передумала.

— Я не передумала! — решительно сказала она.

Командир посмотрел на нее долгим взглядом.

— Где бы мне такую жену найти, как ты? — тихо произнес он.

— Там, где помытые перроны и духовой оркестр, — ответила Ольга.

Он посадил ее на заднее сиденье «УАЗа». Водитель, устроившись за рулем, надел через голову бронежилет и взвел автомат. Рядом с ним сел плечистый парень, обвешанный гранатами, как новогодняя елка игрушками.

— Пулей! — наказал им командир и погрозил пальцем.

— Сделаем, товарищ подполковник! — заверил плечистый.

Поехали. Грунтовка юркнула в лес. Стало сумрачно. Ольгу знобило то ли от холода, то ли от волнения.

— А что такое реализация? — спросила она у парней.

Они переглянулись и, кажется, усмехнулись. Ответа она не дождалась. «УАЗ» подскочил на ухабине, и Ольга несильно стукнулась темечком о металлическую раму. Водитель вдруг подал голову вперед, почти прижавшись лбом к стеклу.

— А это еще кто? — пробормотал он.

Ольга тоже посмотрела вперед. В предрассветном сумраке двигались смутные тени. Машина продолжала мчаться вперед, и вскоре можно было увидеть, как из лесу на дорогу выбежали люди с оружием в руках.