Сердечный выстрел - Владимир Григорьевич Колычев

разную сторону баррикад и с ним, и с Ильей Пыжовым, а, как ни крути, а Скорокова их человек. Не самое это приятное дело служить с засланным казачком.

— Что у Павлика с телефоном?… Нормально?… С Павликом не нормально?! Что с ним?… Как убили?!.

Скорокова и хотела что-то сказать, но слова застряли в горле. Жевательные мышцы хватил спазм, челюсть застыла в нижнем положении.

Она потрясенно и невидяще смотрела на Родиона, пальцы правой руки слабели, еще немного, и телефон вывалится из них.

— Дай-ка!

Родион потянулся к ней, отобрал телефон и приложил его к уху.

— Маша, а ты где? — болезненным голосом спросил Пыжов, если это был он.

Фомин знал, кто он такой, его фамилию, имя, отчество, даже пару раз видел, а голос никогда еще не слышал.

— Майор Фомин, участковый уполномоченный.

— Вы случайно не к нам едете, участковый уполномоченный?

— С кем имею дело?

— Да Пыжов я…

— Что случилось, Пыжов?

— Да два трупа у нас, а так ничего, нормально все, — усмехнулся Илья.

— Где у вас?

— У терминала, с северной стороны. Мы там стояли смотрели, а тут охотник… Вы сейчас где, майор Фомин?

— Подъезжаем.

— Я сейчас к будке охранника подхожу, встречу вас там.

Пыжов говорит тяжело, чувствовалось, что разговаривал на ходу.

— Откуда подходишь?

— Ну, откуда… Я же говорю, труп тут у нас.

— Где именно?

— Я же говорю, с северной стороны терминала.

— Смотрели, где причал ставить?

— Да, причал… Павлик причалил.

— Охотник?

— Да.

— Там от причала до сторожки минут пять идти, — предположил Родион.

— Да нет, все десять.

— Ну, хорошо, десять… Вы в полицию звонили?

— Ну я.

— И только сейчас к сторожке подходите?

— Так пока оклемался…

— Вы ранены?

— Контужен. Этот фрукт мне прикладом в лоб зарядил. Очнулся, смотрю, Павлик лежит и кекс этот рядом. Застрелился.

— В смысле охотник?

— Ну да.

— Вы его знаете?

— Знаю. Землю нам продавал… Гуляев его фамилия.

— Старший?

Родион потрясенно глянул на Скорокову. Смерть Павлика расстроила его не очень, а Гуляева ему безмерно жаль. И неважно, Игнат Гуляев погиб или Семен.

— Что старший?

— Сын или отец?

— Ну, кому-то и сын… Или отец…

— Молодой, старый?

— Ну не молодой, лет пятьдесят.

— А сын?

— Что сын?

— Сын у Гуляева есть.

— Не знаю.

— Что не знаешь?

— Про сына не знаю.

— Как это не знаешь?

— А почему я должен его знать?

— Вы же землю у Гуляева покупали?

— Так у отца покупали, не у сына.

— Если бы сын машину не угнал, отец бы землю не продал.

— Машину?

— С элеваторным оборудованием.

— Что-то припоминаю.

— Должен помнить, — усмехнулся Родион. — Должен знать.

Не мог Пыжов не знать Семена Гуляева, и Илья сам прекрасно это понимал.

— Ну да, знаю, конечно…

Сначала послышался шлепок, видимо, Пыжов шлепнул себя по шее. Затем Фомин услышал стон.

— Что такое?

— Да по лбу себя… Шишка у меня там… И кровь, он меня прикладом рубанул.

Родион хмыкнул. Выкрутился Пыжов. Прикладом по голове получил, контузия у него, потому и не сразу Гуляева вспомнил. Но так оправданий от него никто и не ждет. Родион поймал его на маленькой лжи, значит, он мог соврать и в чем-то большом.

— Гуляев метил в нос, я пригнулся, а так бы…

— Пригнулся?

— Гуляев бросился бежать, мы за ним, там куст, я за этот куст забегаю, а оттуда ружье, в смысле приклад.

— Гуляев бил?

— А потом выстрелил.

Пыжов уже не шел, он стоял, восстанавливая дыхание. Видимо, добрался до сторожки.

— В кого?

— В Павлика.

— И сам застрелился?

— Из одного ствола в Павлика выстрелил, а из другого — в себя.

— А в вас почему не выстрелил?

— А почему он в меня должен был стрелять?

— Ну вы же тоже землю у Гуляева вымогали.

— Я вымогал?! — задумался Пыжов.

— Вы же сказали, что землю у Гуляева покупали.

— Ну так покупали! Не вымогали же!

— Но в Павлика Гуляев выстрелил?

— Так он и в меня хотел пальнуть. Даже ствол наставил. Я еще думаю, ну все… А потом раз, и застрелился.

— Как именно застрелился?

— Ствол к горлу приставил, на спусковой крючок нажал, и полбашки к черту…

— Вы видели?

— Видел.

Фомин усмехнулся. В первой версии Пыжов получил прикладом в голову, вырубился, а когда очнулся, увидел два трупа. Насчет вырубился не говорил, но ведь очнулся. Значит, без сознания был, когда Гуляев стрелял.

— Как это происходило?

— Что происходило?

— Ну как Гуляев застрелился? К дереву ружье приставил или к земле?

— Зачем приставил?

— Ружье не пистолет. Стволы длинные, спусковой крючок далеко. Самому трудно застрелиться.

— Ну так он в землю ружье… В смысле приклад…

Телефон протяжно запищал и тут же отключился. Родион глянул на дисплей, никаких признаков жизни. Похоже, зарядка закончилась.

— Подзарядить можешь? — спросил Фомин, возвращая смартфон Скороковой.

Она на автомате взяла трубку, также механически кивнула. И даже поблагодарила безжизненным голосом.

— Спасибо.

— За что спасибо?

Девушка кивнула, вышла из ступора и задумалась. Действительно, за что спасибо?

— Телефон подзарядить сможешь?

— Шнур в машине.

— А номер Пыжова не помнишь?

Ехать оставалось еще минут пять. В поле зрения Пыжова Родион держать не мог, хотя бы на телефонной линии с ним оставаться. Что-то не в себе парень, в показаниях путается. Нельзя ему дать собраться с мыслями.

Глава 5

У собаки нюх, у опера чутье. Как знал Фомин, что нельзя оставлять Пыжова без присмотра. У шлагбаума стоял парень в форменной куртке, обычный охранник.

— А Пыжов где? — спросил Родион.

— Так ушел! — Охранник махнул рукой вдоль тропинки, по которой уже во весь опор неслась Маша — к своему любимому.

Некогда было выяснять, почему и зачем ушел Пыжов. Вдруг он упустил из виду что-то важное и сейчас пытался исправить ошибку. Чем скорее Родион окажется на месте, тем лучше.

Тропинка тянулась вдоль забора, она вывела их к берегу реки. Возможно, здесь Павлик и находился, когда на него вышел Гуляев. Но почему он бросился бежать? И почему Пыжов и Павлик бросились за ним? А так оно, пожалуй, и было. Мертвых тел Родион нигде не видел. Возможно, они где-то у куста, о котором говорил Пыжов. А как далеко, пока не ясно.

Убегать Гуляев мог по тропинке, которая тянулась вдоль реки. Родион ходил здесь когда-то, искал Семена — от дома Туманова к хутору, затем к железнодорожному мосту, оттуда уже к Алевтине.

Трава вокруг строительной зоны скошена, даже ближайшие к забору кусты выкорчеваны. И берег от деревьев очищен. Дальше — дикая природа: и трава, и кусты, и склонившиеся над водой ивы,