Гордубал - Карел Чапек

А Полана - точно и нет ее. Заперлась в клети наперекор мужу. "Что поделаешь, - растерянно думает Гордубал, - гневается хозяйка, почему не посоветовался с ней. Почему не спросил: "Что скажешь, Полана, хочу, мол, уволить работника... Эх, жена, сама посуди, мог ли я сказать тебе: "Так и так, Полана, вот что о тебе болтают". Да что тут толковать, взял да уволил батрака, злись себе на здоровье. Палкой хозяйничать тебя не погоню!"

Ох, а так недостает Поланиных рук! Неделя только прошла, а как все заросло! Кто бы подумал, - сколько работы лежит на бабе! Мужику и половины не переделать. Ничего, сама увидит; перестанет серлиться и засмеется: "Ох, и недотепа ты, Юрай, не прибрать, ни сварить не умеешь. Ну что спросишь с мужика!"

Однажды увидел ее мельком. Вернулся зачем-то во двор, а она стоит в дверях. Точно тень. Под глазами круги, и на лбу упрямая складка. Отворотился Гордубал. "Я - ничего, я тебя, голубушка, не видел".

А Полана исчезла, как тень.

Ночью, когда Гордубал забрался в солому, слышит он, что где-то тихо скрипит дверь. Полана!

Вышла на двор и стоит. А Юрай, - руки под головой, глядит во тьму, и сердце у него замирает.

Коровы, лошади, Гафья, куры, поросята, поле, цветы - господи боже мой, хватает дел! Но труднее всего соблюсти видимость, что в семье все в порядке. Чтобы люди не судачили: у Гордубалов, мол, неладно. Есть у Юрая' замужняя сестра, могла бы помочь, могла бы обед сварить, да нет уж - благодарю покорно, лучше не надо. Соседка кивает из-за забора: посылайте, мол, Гафыо днем ко мне, Гордубал, позабочусь о ней. Спасибо, соседка, спасибо большое, не беспокойтесь. Полана чуточку прихворнула и слегла. Я могу за нее и сам похозяйничать.

Нечего вам тут вынюхивать!..

Встретил Юрай Герича, тот глядит на него, видно, поздороваться хочет. Отвернулся Гордубал: иди себе, иди, я тебя и знать не знаю.

А Гафья все робеет. Глядит, не моргнет, верно, скучает без Штепана. Что поделаешь - ребенок!

А люди невесть что болтали, рот им не заткнешь...

Коровы, кони, кукуруза, поросята, вот еще прибрать в свинарнике и напоить свиней. Надо бы желоб прочистить, чтобы стекала навозная жижа. Гордубал принимается за работу, пыхтит от усердия; сейчас на свете нет ничего, кроме свинарника. Погоди, Полана, придешь сюда, подивишься: свинарник точно изба. Вот еще свежей воды принести... И Гордубал идет с ведерком к колодцу.

Во дворе, на дышле телеги, уселся Манья, качает на коленях Гафью и что-то ей рассказывает.

Гордубал ставит ведерко на землю и, заложив руки в карманы, идет прямиком к Штепану.

Манья одной рукой отодвигает Гафью, другую сует в карман. Глаза его сузились, блестят, как лезвие ножа, в сжатой руке виден какой-то предмет, нацеленный прямо в живот Гордубалу. Гордубал усмехается. Знаю, знаю, как стреляют из револьвера. Видел в Америке. Вот тебе, - и он вынимает из кармана закрытый нож и бросает его наземь. Манья сует руку обратно в карман, не спуская глаз с хозяина.

Гордубал оперся рукой о телегу и глядит сверху вниз на Штепана. "Что мне делать с тобой? - думает он. - Господи боже, что мне с ним делать?"

Гафья удивленно переводит взгляд с отца на Штепана, со Штепана на отца и не знает, чего же ей ждать дальше.

- Ну, Гафья, - бормочет Гордубал, - ты рада, что пришел Штепан?

Девочка - ни слова, только глядит на Манью.

Гордубал нерешительно чешет затылок.

- Чего ж ты расселся, Штепан? - медленно говорит он. Ступай, напои коней.

XVI

Гордубал прямиком к клети и стучит в дверь.

- Отвори, Полана!

Дверь открывается, в ней тенью Полана.

Гордубал садится на сундук, упирается руками в колени и глядит в землю.

- Манья вернулся, - говорит он.

Полана ни слова, только дышит чаще.

- Болтали тут... - бормочет Юрай. - Про тебя и про работника. Потому и уволил. - Гордубал сердито засопел. - Да вернулся все-таки, черт. Так это нельзя оставить, Полана!

- Почему? - вырвалось у Поланы. - Из-за глупых речей?

Гордубал серьезно кивает головой.

- Да, из-за глупых речей, Полана. Мы ведь на людях живем: Штепан - мужчина, пускай сам за себя постоит. А ты... Эх, Полана, ведь я как-никак муж тебе, хотя бы перед людьми. Так-то.

Полана молча опирается о косяк, ноги ее плохо слушаются.

- Вишь ты, - тихо говорит Гордубал, - вишь ты! Гафья привыкла к Штепану. И он привязался к ребенку. А еще кони - им не хватает Маньи. Хоть он с ними и крут, а скучает без него скотина... - Юрай поднимает глаза. - Что скажешь, Полана, не обручить ли нам Гафью со Штепаном?

Полана вздрогнула.

- Да разве можно? - испуганно вырывается у нее.

- Правда, Гафья мала еще, - рассуждает вслух Гордубал. Да ведь обручить - не выдать. В старые времена, Полана, обручали даже грудных детей.

- Да ведь... она - на пятнадцать лет моложе его, - возражает Полана.

Юрай кивает согласно.

- Как и мы с тобой, голубушка. Это бывает, А так Манья не может у нас оставаться; чужой он нам. Жених Гафьи - другое дело. Он уже свой в семье, будет себе жену зарабатывать...

Полана начинает соображать.

- И тогда останется?.. - Ее голос точно натянутая струна.

- Останется? Ну да, почему не остаться? У своих, у родных. Уже не чужак, а зять. И людям рты заткнем. Увидят, что... что болтали глупости. Ради тебя, Полана. А потом.... иу, сдается мне, что любит он Гафью и толк в конях знает. Не очень работящий, правда, да не в том дело.

Полана напряженно думает, наморщив лоб.

- А по-твоему, Штепан согласится?

- Согласится, голубушка. Деньги у меня есть, достанется и ему. Мне от них какой прок? А Штепан - он жадный, луга хочет купить, коней, земли на равнине побольше. Разгорятся глаза! Будет жить у нас, как у Христа за пазухой. Чего ему раздумывать?

Лицо Поланы опять непроницаемо.

- Как хочешь, Юрай. Только я ему об этом говорить не буду.

Юрай встает.

- Сам скажу. Не беспокойся, и с адвокатом посоветуюсь как и что. Надо какую-то бумагу подписать. Все устрою.

Гордубал медлит. "Может, скажет Полана что-нибудь",- думает он. Но Полана вдруг заторопилась:

- Надо ужин готовить.

И Юрай, как обычно, плетется к себе за амбар.

XVII

И повез Манья хозяина в Рыбары - договариваться с родителями. Н-но, но! Эх, кони! Головы кверху, поглядишь - сердце радуется.

- Так у тебя, Штепан, - задумчиво спрашивает Гордубал, один старший брат, один младший и сестра замужняя? Гм! Хватает вас... А верно, что у вас кругом одна равнина?

- Равнина! - охотно отзывается Штепан, сверкнув зубами. У нас все больше буйволов разводят да коней. Буйволы любят болото, хозяин.

- Болото? - размышляет Юрай. - А нельзя ли его высушить? Видывал я такие дела в Америке.

- Зачем сушить? - смеется Штепан. - Земли избыток, хозяин. А болота жалко, там камыш растет, из него зимой корзины плетут. Вместо досок камыш у нас. Телега - плетеная, забор, хлев - плетеные. Глядите, вон такая телега едет.

Юраю не нравится равнина, конца ей нет. Да что поделаешь!

- Отец жив, говоришь?

- Жив. Вот удивится, как увидит, кого я привез, - оживляется Штепан. - Ну, приехали, вот и Рыбары.

Штепан - шапку на затылок, щелк бичом и словно барона катит Гордубала по деревне и подвозит к дому.

Навстречу выходит невысокого роста стройный парень.

- Эй, Дьюла! - кричит Штепан, - поставь коней под навес, задай им корму и напои. Сюда, хозяин!

Гордубал мимоходом бросает беглый взгляд на усадьбу. Амбар развалился, по двору бродят свиньи, кудахчут индюшки. В притолоке двери торчит огромное шило.

- Вон тем шилом, хозяин, плетут корзины, - объясняет Штепан. - А новый амбар будем весной ставить.

На пороге стоит длинноусый старик - старый Манья.

- Привез к вам, отец, хозяина из Кривой, - не без важности возглашает Штепан. - Хочет с вами потолковать.

Старый Манья вводит гостя в избу и недоверчиво ждет, что будет дальше. Гордубал садится с достоинством на самый кончик лавки, - надо же дать понять, что дело еще не на мази, и просит: - Рассказывай, Штепан, что и как.

Штепан скалит зубы и выкладывает чудную новость: хозяин, мол, выдаст за него свою единственную дочку, Гафью, когда та подрастет. А сейчас он приехал договориться об этом с отцом.

Гордубал кивает: да, так.

Старый Манья оживился.

- Эй, Дьюла, подай сюда водки! Милости просим, Гордубал. Как доехали?

- Хорошо.

- Ну, слава богу. А урожай каков?

- Урожай добрый.

- Дома все здоровы?

- Благодарим покорно, здоровы.

Когда было сказано все, что полагается, старый Манья осведомляется:

- У вас, стало быть, одна дочка, Гордубал?

- Одна. Больше не дал господь.

Старик посмеивается, ощупывая глазами собеседника.

- Не говорите, Гордубал, может быть еще и сынка бог пошлет. Распаханное поле хорошо родит.

Юрай делает движение, словно хочет махнуть рукой.

- Наверняка будет сынок, наследник, - ухмыляется старик Манья, не спуская глаз с Гордубала. - Вид у вас на славу, Гордубал, еще полсотни лет хозяйствовать будете.

Гордубал поглаживает затылок.