«Попаданец» на престоле - Сергей Шкенев

День в дороге тянулся неимоверно долго, но когда колонна наконец-то остановилась на ночлег в забытой даже чертом чухонской деревушке, снедаемый любопытством Александр Павлович поспешил найти бывшего полковника. Заинтригованный совершенно, он обнаружил штрафника в преинтереснейшей ситуации — за столом, с кружкой чего-то подозрительно пахнущего, в окружении унтеров, с раскрасневшейся физиономией.

— Смирна-а-а! — рявкнул заметивший высокое начальство егерь, заставив в очередной раз поморщиться.

Зачем изображать показное рвение, если исполняешь приказы командира батальона только тогда, когда они не расходятся с неведомым, но изложенным на бумаге предписанием? Заглянуть бы в него хоть одним глазком… Нет, лишь виновато разводят руками, но при случае обязательно цитируют краткие выдержки. И что же в двух третях, что еще не услышано?

«Какое трогательное единение с народом! — с небольшой завистью подумал Александр, приветливо улыбаясь. — Вполне себе гармония, предмет мечтаний господина Руссо».

— Ваше Высочество, тут… — смутившийся Тучков не договорил.

— Полно вам, Александр Андреевич, лучше к столу пригласите.

Пригласили, подвинулись, втайне гордясь, что не погнушался. Да что втайне, на лицах написано — запомним и детям передадим! И тут же сунули в руку глиняную кружку, которую сиятельный прапорщик опрокинул единым духом. И застыл, тщетно силясь вздохнуть.

— Это что, из рыбьей чешуи делают? — спросил хрипло и сам удивился внезапно севшему голосу.

— Чудной народец эти чухонцы, — откликнулся сидевший рядом егерь и заботливо подвинул деревянное блюдо. — Закусите, Ваше Высочество.

Александр не отвечал, чувствуя мерзкий вкус во рту, зажегшийся огонь в желудке и невиданное умиление в душе. Ощутил себя плотью от плоти земли русской, частичкой соли ее и… и… и псом поганым, предавшим и продавшим родного отца. Забылись и мама-немка, бабушка-немка, еще одна бабушка — тоже немка, дедушка… вот тут лучше считать наполовину немцем, не то ведь и досчитаться можно! И осталась навеянная дрянной чухонской водкой обыкновенная русская тоска… А может, и не обыкновенная…

— Закусочки вот, — продолжал беспокоиться сосед. — Знатная закусочка!

Лукавил, усатый черт! В сравнении с ужином штрафников стол унтеров выглядел неожиданно бедно — гороховая каша с салом, сухари, сало уже без каши, несколько крупных луковиц, пара дюжин печеных яиц в глубокой миске. Зато есть пузатый кувшин. Сменяли на харчи?

Заметив недоумение, егерь скользнул взглядом по отгораживающей угол занавеске, за которой угадывалось какое-то шевеление.

— Мальцы там голодные, Ваше Высочество. Вот мы и немного…

Пестрая от заплат тряпка колыхнулась, открыв худую чумазую мордочку.

— Поди-ка сюда, — позвал Александр, нашаривая в кармане серебряную полтину. — Держи.

— Не понимают они по-нашему.

Но мальчуган лет шести оказался сообразительным — подбежал, выхватил монету и тут же юркнул обратно под всеобщий одобрительный смех.

— Вот, а ты говорил — не поймет.

— Чужое брать — тут сообразительности не надобно, — унтер вздохнул. — А медью лучше бы было… отберут ведь.

— Кто?

— Управляющий ихний и отберет.

— Да как он посмеет?!

— Недоимки, Ваше Высочество.

Александр стукнул кулаком по столу, хотел что-то сказать… и промолчал, потянувшись к кувшину.

Утром командир батальона проснуться не смог, поднялся только к обеду, мучимый головной болью, стыдом за беспомощное состояние и провалами в памяти. Сунувшийся с помощью Василий был обруган нещадно с посулом драния батогами на ближайшем привале.

— Так уже, Ваше Высочество, привал.

Александр представил вопли, которые могли бы производиться денщиком при экзекуции, вздрогнул и вяло отмахнулся:

— Батоги отменяю. Но все равно поди прочь.

Обнаружившийся на тех же санях Тучков облизал сухие губы и посоветовал, осторожно выговаривая слова:

— Петр Великий опохмеляться не запрещал.

— Точно ли так?

— Прямого указа не издавал, конечно. Грозен был государь, ничего не скажу, но ведь не зверь же какой?

— Вы определенно в этом уверены, Александр Андреевич?

— Поправление здоровья командира не может не послужить ко благу Отечества. Васька, чарки где, ирод?

И впрямь попустило. Прапорщик в скором времени смог оглядеться, не опасаясь подступающей дурноты и не борясь с головокружением. Колонна только что остановилась, и штрафники уже толпились у кухонь, подставляя котелки походным кашеварам. В желудке громко квакнуло, и уловивший намек Василий тут же выставил командирскую долю, до того заботливо укрываемую под лежащим в санях бараньим тулупом.

— Опять щи?

— С головизной, Ваше Высочество. Да оттаявшие кулебяки к ним.

— Прочь с глаз моих, аспид! А котелок оставь.

Покончивший со своими щами и уже уничтожающий перловую кашу Тучков скромно заметил:

— Ну не померанцами же нас угощать. А тут весьма дешево и сытно — бережет государь Павел Петрович штрафной батальон.

— Бережет? — изумился Александр и опустил ложку. — А как назвать вот это вот… э-э-э… смертоубийство?

Бывший полковник пожал плечами:

— Закалкой?

— Объяснитесь.

— Ну… мне, во всяком случае, наше сегодняшнее положение напоминает изготовление клинка — бьют, мнут, бросают в воду…

— Но умершие по дороге? Но покончившие с собой? Да, я приказал сломать их шпаги и так бросить… но понять и принять не могу.

— Отжигают примеси, Ваше Высочество. Уходит окалина, остается булат. И мы, мнится, острие того клинка.

— Вы так говорите, Александр Андреевич, будто одобряете… vous comprenez?

— Oui mais… Но отчего бы быть недовольну? Отечеству понадобилась моя жизнь? Что же, я готов отдать ее там, где оно находит нужным.

— Помилуйте, полковник…

— Бывший полковник.

— Вот именно! Вас не заботит то, что вместо Отечества приказ исходит от безумного императора? Да, он мой отец, но ведь безумен же, согласитесь?

— Не более нас с вами, Ваше Высочество. — Тонкие губы Тучкова чуть дрогнули в улыбке. — Ужели скорбный умом смог бы организовать то, чему мы свидетели сейчас? Нет, не наш батальон, хотя и его тоже.

— Не вижу причин вашего энтузиазма, Александр Андреевич. Не изволите просветить? И отчего в таком случае вы оказались здесь, среди осужденных заговорщиков?

— Судьба, — усмехнулся штрафник. — По чести сказать, я и о заговоре не знал совершенно, а за оружие взялся, лишь защищая старшего брата.

— Убит?

— Николай только ранен и оставлен до излечения в Петропавловской крепости. Но вернемся к вопросу, Ваше Высочество. Единственно сначала постарайтесь ответить на мой… Мог ли безумец так своевременно собрать врагов своих воедино, причем именно самых нужных врагов, вынудить их к выступлению в самый удобный для себя момент и нанести решительный удар? И заметьте, наиболее жестоко пострадали лица, живущие торговлей с Англией. Или указ о конфискации имущества просто так появился, действием воспаленного мозга? Нет, уверяю вас, там миллионы, а они случайностям не поддаются. И не удивлюсь, если окажется, что планы императора далеко превосходят мое скромное воображение.

— Вы думаете, Александр Андреевич…

— Несомненно! Единственным выстрелом государь Павел Петрович убивает даже не двух, а кабы не меньше десятка зайцев. Некоторое поправление финансов за счет реквизиций, это раз. Вторым можно считать уничтожение всяческой оппозиции — любой голос против будет подавлен жесточайше, не вызывая при этом удивления. А какой щелчок по носу надменным англичанам? А и не щелчок — бомба, брошенная в крюйт-камеру каждого корабля, британского, разумеется. Сколь долго продержится их флот без поставок русского леса, мачт, пеньки, железа, воску? То-то и оно! А милейший граф Пален, по слухам, ведающий контрабандой в нарушение блокады, убит…

— Случайность.

— Да? Случайность, подкрепленная пулями и штыками гвардейцев полковника Бенкендорфа? Согласен, тогда еще прапорщика… Но не намекает ли неожиданный взлет сего юноши о действиях, заранее с императором оговоренных и выполненных с чрезвычайной скрупулезностью? Хорош же случай — именно в ночь, назначенную заговорщиками, в Михайловском замке ни с того ни с сего оказывается совершенно непредусмотренная рота Семеновского полка.

— И та повторная присяга вечером…

— …Служила лишь предостережением вам, Ваше Высочество. От излишне резких и необдуманных действий. Иначе не объяснить, разве что…

— Что?

— Нет, пустое… мне не в силах угадать мысль гения, каковым несомненно ваш батюшка является. Может быть, просто пожалел?

Бывший наследник престола зябко поежился. Это что, смерть взмахнула своей косой и остановила ее? Или мрачное орудие пролетело над головой, лишь слегка затронув и обдав могильным холодом? Слепец! Нет, это он сам слепец и безумец, если умудрился проглядеть такое. А все бабка Екатерин?.. старая блудливая сучка… Сама померла и еще внуков решила на тот свет прихватить? Ее выкормыши все и затеяли…