Должностные лица - Иван Щеголихин

Вышли в подъезд, Мельник протягивал руку всем подряд, он мужик обходительный, Шибаеву надо бы поучиться, но ему не хочется, натура не та. Толчея возле Мельника потеснила его, опять восклицания про Совет Министров, Шибаеву надоело, он вдруг зычно захохотал, показывая на номера машин.

— Это все случайно, конечно!

У Цыбульского на бампере 10–10, а у Голубя 13–13, он больше на сатанинские силы надеялся.

— А чего особенного, — солидно сказал Гриша, — ничего особенного. — По юмору он приближался временами к Махнарылову.

Вася внес свою долю:

— В парке Горького у шашлычника «Волга» под номером 77–77.

— Случайно! — во всю глотку оповестил Шибаев, на него стих нашел. — Скромнейшие люди! Цвет нашей интеллигенции!

Приобщение к шашлычнику Голубю не понравилось, он даже не стал препираться, пошел к своему «Москвичу». Цыбульский только плечами пожал, а когда стали уже рассаживаться, Мельник за них вступился — у них не номера, а ставки за разовую услугу, у одного десять помножить на десять, а у другого тринадцать на тринадцать, едут они по Каратасу, и все видят, сколько им надо. Мельник не любил, когда человек не реагирует на шутку. В Москве есть девицы, мечта загульного командированного, сидят на бульваре нога на ногу, а на подошве цифра, сколько она сегодня стоит, такса за сеанс.

Васе очень хотелось спросить, сколько же, но мысль о будущем назначении его удерживала — еще один плюс от должности, лишний раз придержишь язык.

Со смешками, с прибаутками, с подначками поехали в новый цех. У входа висел свежий красный транспарант с белыми буквами: «Слава труду!» На переднем плане все хорошо, но не все ладно на заднем, Вася сразу же хотел повести уважаемую комиссию к тыльной стене, чтобы показать новую трещину, но Шибаев дал знак — потом.

— Кто бы мне сказал в двух словах, что тут у нас будет? — попросил Гриша Голубь. «У нас» — только так и никак не иначе.

Здание было покинуто клубом ДОСААФ из-за аварийного состояния — по стене прошла трещина от пола до потолка и полезла вверх по перекрытию, грозя обвалом, а причина простая — шахтеры выбрали уголёк. Случай не первый, не последний, ДОСААФу нашли другое здание, а это бросили. Объект обнаружил Мельник — большая площадь, есть вода и электроэнергия, подведено тепло и пароснабжение, — просто мечта деловых людей. Затраты на строительство, вернее на реконструкцию, пустяковые, а прирост продукции будет… тьфу-тьфу, чтобы не сглазить. Шибаев сначала сам хотел стать начальником этого цеха, но потом ситуация изменилась. Много было хлопот по уламыванию инстанций — здание аварийное, требовались акты, справки, разрешения, экспертизы, ходили по техническим инспекциям, к главному маркшейдеру, в исполком, в горком, к тем, кто курирует местную промышленность, — выбили разрешение. С помощью Цыбульского и за свой счет трещину заделали и следа не осталось, пригласили комиссию из министерства, добились кое-как фондов, главное, сами скинулись и начали штурм. Нужен экскаватор, звонят, кому надо, платят, сколько требуют, и работа кипит. Нужен самосвал на два месяца — звонят, платят, пришло время заказывать баркасы и барабаны, поехали на ДОК, работа объемистая, сверхурочная — две тысячи директору на лапу. У Шибаева все посчитано до копейки для отчета перед компаньонами, сколько за труд и сколько всяким инспекциям — горношахтной, технической, пожарной, санитарной. Короче говоря, если честные люди тратят на такое дело — на проектное здание, на проектно-сметную документацию и прочее — как минимум года четыре, то люди деловые потратили на все это четыре месяца.

Кто будет докладывать? Полагалось бы самому директору, но он дал знак, и Вася, размахивая руками, будто разгоняя комаров, четко начал:

— Новое предприятие Каратасского мехового комбината называется главный цех по выделке и крашению пушно-мехового сырья Министерства местной промышленности КазССР и предназначается для безостановочного процесса. Как на выплавке стали, как на конвейере ВАЗа, как на предприятиях оборонной промышленности.

— Скажите, пожалуйста, — напевно прокомментировал Гриша.

— Да, именно так, — настоял Вася и погнал коней дальше: — Первая операция отмока, шкурки закладываются в барки малые по пятьсот штук и в барки большие по две тысячи пятьсот штук на шестнадцать часов, после чего начинается мездрение, потом шкурки закладываем в баркасы для промывки. Вот вам, пожалуйста, стоят баркасы, на ДОКе делали по две тысячи рублей, а большие по пять тысяч рублей.

— Не рублей, Василий Иванович, а литров, — подсказал Шибаев.

— Правильно, — согласился Вася, — но и рублей тоже.

— А без цифири нельзя? — попросил Голубь.

Вася помотал головой — никак нельзя! И дальше минут на сорок зарядил, чем шкурки промываются, чем укрепляются, как идет дубление, отжим в центрифуге, и надо ему отдать должное, Вася больше не назвал ни одной цифры — тоже показатель.

— После центрифуги каждую шкурку надо аккуратно расправить и поместить в сушильный шкаф, затем идут обкатные барабаны с опилками и скипидаром, после обкатных — протрясные барабаны.

— За все это платили-платили, — ввернул Шибаев, — и наличными-наличными.

— В протряске выбиваются опилки, грязь, остатки химобработки, вся эта муть отсасывается вентиляторами — тоже добыты не бесплатно, — затем кожа шкурки разбивается на особом станке, тут же шкурки шлифуются, и весь процесс заканчивается разбраковкой, маркировкой и сдачей на склад готовой продукции. И наша песня спета, — заключил Зася. — Вопросы есть?

— Про песню шутка глупая! — отозвался Мельник.

— Когда будет готовая продукция? — спросил Голубь.

— Скоро, — умело ответил Вася, — в ближайшем будущем.

— Вопросов нет, — заключил Шибаев, — есть замечание. Место для цеха выбрано не совсем удачно.

Он сказал это нейтральным голосом, но Вася подкрепил его взглядом на Мельника, и во взгляде была беспредельная укоризна — ай-я-яй, Михаил Ефимович, что же вы так, в карман друзьям нахезали.

Мельник глаза к небу закатил, руками развел — не ожида-ал.

— Ты же не мальчик, Шибер, нормальное место стоит миллион, не считая затрат времени, не ожида-ал, Рома, такой простоты.

Шибаев и бровью не повел.

— Я это сказал к тому, что текущий ремонт, а он будет вестись постоянно, потребует непредусмотренных капиталовложений от компаньонов. Учесть — и не более того.

— Все правильно, — поддержал его Вася.

— Други, мы не будем здесь работать до второго пришествия, нам вполне достаточно два-три года, чтобы каждый раскрыл свои способности и получил по труду, как и положено в условиях развитого социализма. А потом цех пусть проваливается, здесь появится крупное пушно-меховое объединение, и вы спокойно перейдете на новое место с повышением по должности. — Мельник говорил небрежно-весело, хотя его задел упрек, попробовали бы эти вахлаки что-нибудь сделать сами, они должны ему в ножки поклониться, а они мизер какой-то предъявляют! Он три раза к министру ездил, он в главк три дубленки отвез под видом экспонатов для ярмарки, а уж шапок ондатровых мужских и женских считать не будем. А умение Мельника подойти к людям? Ни у кого из вас нет и сотой доли его таланта, так где же признание? Мельник привык к черной неблагодарности, он терпелив, он мудёр.

— Сколько я тут живу, ни одна хата не провалилась, — гнул свое Вася.

— Стоит нам об этом жалеть? — заметил Голубь.

— А кабинет у начальника цеха есть? — спросил Мельник. — Где он будет людей принимать, своих компаньонов? У меня уже кишки подвело от ваших претензий.

Вошли в кабинет, накрыт стол, девушка смазливая в переднике приглашает выпить и закусить. Белая скатерть, сверкают бутылки, — коньяк, шампанское, боржоми, копченый балык, сервелат с листиками зелени, зимой раздобыли для важных гостей, горчица, хрен и даже корейская морковка (сапог прожжешь), одним словом, виден размах. И обслуга грудастенькая, с ямочками на щеках тоже возбуждает аппетит, кому-то она сегодня достанется.

— Как вас зовут, милая девушка? — двинулся к ней пингвином Мельник.

— Тася Пехота.

Вася тут же встал на защиту:

— У этой девушки трое детей!

— Да что вы говорите? Молодчи-ина.

Сели, выпили. Поддать хорошо могли все, кроме Гриши Голубя, он только чуть мочил губы и отставлял, не считая нужным оправдываться — сами знаете, человек за рулем и у него лекции.

— Ты уже прописался, получил квартиру и всё такое? — спросил Мельника Шибаев.

— Разумеется. — Мельник закусывал алчно, со смаком, это у него Шибаев научился чревоугодничать, попросту говоря, жрать причмокивая, чавкая.

— А как там сейчас с квартирами?

— День ото дня дороже и квартира, и прописка само собой. Погоду делают энергичные люди. Тут у нас подпольные, а там — все на виду, никто не прячется. Дочь одного самого главного бриллиантами торгует и с наркотиками дело имеет, а другой главный покрывает Елисеевский магазин, где наши люди, директор, между прочим, бывший шофер. Смело живут, столица, она и есть столица.