Крест королевы. Изабелла I - Лоренс Шуновер

К тому же были и другие резоны. Король Португалии был настолько же богат, насколько беден король Генрих, вследствие торговли между Португалией и Африкой. Правда, португальские путешественники ещё не открыли дорогу к сказочным богатствам Индии в своих усилиях обогнуть Африку, которая, похоже, была гораздо больше, чем можно было ожидать. Но золотой песок, слоновая кость, обезьяны (для благородных увеселений), экзотическая древесина, красители и более всего корабли с грузом рабов-негров потоком шли в португальские порты. Сокровища оседали в сундуках Альфонсо Африканского. Конечно же, в его жилах не было ни капли африканской крови — не больше, чем у Сципиона Африканского в древние римские времена. Это был просто классический обычай награждать короля титулом, который служил напоминанием о подвигах за пределами страны: Альфонсо Африканский, король Португалии, однажды возглавлял поход против мавров Туниса, и достаточно скромный успех принёс ему этот громкий титул.

Даже менее весомые факты, чем эти, могли бы убедить Генриха Бессильного, который горел желанием отделаться от Изабеллы. Но самым неотразимым был главный аргумент Хуаны.

—    Как только мой брат увидит Изабеллу, он отдаст всё, что имеет, для того, чтобы завладеть ею.

—      Ты думаешь, он заплатит за неё выкуп?

—    Таких размеров, о каких ты никогда не мечтал! Я знаю своего брата. Денежные проблемы Кастилии исчезнут!

—    Ну а почему никто не подумал об этом раньше? — жалобно воскликнул Генрих. — Никто никогда не думает обо мне, со мной никогда не считаются, из всех королей мира со мной обращаются хуже всех. Решено! Я немедленно посылаю курьера!

—    Не так быстро, Генрих. Ты не должен бросать Изабеллу прямо ему в руки! Заставь его вздыхать о ней. Пригласи моего брата в какое-нибудь подобающее место в Кастилии, например в Гибралтар, откуда он сможет видеть Африку, на юге воздух мягкий и романтичный. Приурочь это к годовщине его великолепной экспедиции. Присоединись к нему. Устрой празднества. Дай ему возможность увидеть Изабеллу, а затем скажи об этом, пока она будет у него перед глазами. Позволь ей надеть то самое зелёное платье. Кстати, мы должны научить её больше пить вина.

—    Просто великолепный план! Виллена никогда бы до этого не додумался.

—    Ни Виллена, ни Каррилло. Только дон Белтран и я принимают твои интересы близко к сердцу, дорогой Генрих! — Она поцеловала его.

Поднося унизанные кольцами пальцы королевы ко рту, Генрих произнёс:

—    Я полагаю, мы должны делать это время от времени на публике.

—      Разве я когда-нибудь отказывалась?

—    Я только подумал... Я снова слышал «ла Белтранеха» от последователей Каррилло и Виллены...

—    Если Изабелла удачно выйдет замуж и если её брат не будет слишком здоров, то вы знаете — никакой болтовни больше не будет.

—    О нет, Хуана, я не могу разделаться с мальчиком.

Королева пожала плечами:

—    Но я вовсе так не думаю. Это было бы неправильно. Архиепископ этого определённо не одобрил бы.

—    Кстати, разве ты не собираешься подарить мне принца?

—    Я обещаю, с Божьей помощью. — Она улыбнулась. — Помните, мой дорогой, как сильно я и дон Белтран любим вас. А сейчас не лучше ли вам пойти и попрактиковаться в игре на лютне или, может быть, вы хотите кофе?

—    Мне не нравится, как Ахмед готовит кофе, — проворчал он, соглашаясь уйти.

У входа король Генрих столкнулся с доном Белтраном.

—    Идите и повидайтесь с королевой! — взволнованно проговорил он. — Её только что осенила весьма занимательная идея.

Глава 5

Весна рано наступает в Гибралтаре, уже в марте там почти сухо. А в мае и июне, когда повсюду ещё идут дожди, в Гибралтаре их практически не бывает. Обо всём этом, хотя и понаслышке, знала королева Хуана, когда предложила Гибралтар для встречи Альфонсо Африканского и Изабеллы. Ночное небо, усыпанное звёздами, медового цвета луна, поднимающаяся из вод Средиземного моря и заливающая древние башни крепости мавров серебристым светом. В романтической обстановке тучный король Португалии мог показаться моложе и привлекательнее, тем более что Изабелла не проявляла никакого энтузиазма по поводу намечающегося брака.

Кстати, никто не был хорошо информирован о Гибралтаре. Ни король Генрих, ни король Альфонсо никогда там не бывали, как не был ни один из элегантных вельмож, которые часто присутствовали при дворе. Это было недавнее завоевание одного из самых свирепых и непокорных вельмож Кастилии, герцога Медины Сидония, чьи огромные владения простирались далеко на юг Андалусии, граничившей с владениями мавров. Медина Сидония, как и все обитатели приграничных районов, живущие близко от врага, был предельно независим и так же быстр в решении своих личных проблем, как и в решении проблем политических. Он обладал многими полезными качествами всегда готового к борьбе правителя приграничья и в то же время трогательно стремился быть таким же вежливым, как образованные обитатели столицы. Его собственная армия отвоевала Гибралтар у мавров меньше двух лет назад. Когда Медина Сидония узнал, что два короля и принцесса окажут ему честь и посетят его владения, он был вне себя от радости и нанял преподавателя, чтобы тот помог ему освободиться от смешных ошибок в его андалусском диалекте.

При первой же встрече у Медины Сидония сразу же сложилось то же впечатление о короле Генрихе, что и у всех других, но он отогнал эти мысли. Пусть будет так! До тех пор, пока слабый монарх находится на троне Кастилии, герцогу не было необходимости бояться, что он урежет его абсолютную власть над огромными поместьями в Андалусии, где он правил почти как король. Заметив мавританского пажа Генриха, он поджал губы: здесь на юге, где военные походы всё ещё представлялись реальностью, мавры были не в моде.

—    Мы не допускаем присутствия среди нас неверных, ваше величество, — осмелился сказать он королю.

—    Мой дорогой герцог, мне совершенно не нравится Ахмед, совершенно. Но я лишился своего любимого пажа, и больше некому было готовить мне кофе. Может быть, у вас есть кто-нибудь подходящий? Это будет для меня самым желанным подарком.

Медине Сидония казалось, что Гибралтар сам по себе является наиболее желанным подарком королю, который забыл поблагодарить за это.

Герцог ответил, что он сам, его дом и все его владения являются собственностью сеньора, то есть короля Кастилии, и он целует руки и ноги короля.

—    Ох, любезный, — только и ответил король (из всех вежливых фраз этикета Кастилии эти слова были наиболее пусты и бессодержательны...).

Наверное, ему следовало захватить с собой королеву, чтобы она помогла отыскать хорошего пажа у этого простоватого вельможи; у него на службе должно быть много подходящих юношей. Но королева Хуана не поехала с ним в силу каких-то своих причин, что-то связанное с братом Изабеллы, который, как заявила королева, был слишком слаб, чтобы отправиться в столь длительное путешествие.

Изабелла весь путь проделала верхом, пренебрежительно отказываясь от носилок, от мула, даже от дамского седла. Как коренной житель Испании, Медина Сидония предпочёл, чтобы благородная принцесса проделала весь путь в носилках, но он не мог не восхищаться юной девушкой, которая смогла преодолеть шестьдесят пять лье «верхом, сидя в мужском седле, и в конце пути была свежей и бодрой.

Получив инструкции от Генриха, которого подготовила королева Хуана, Медина Сидония организовал экскурсию по замку мавров для королевских визитёров, а затем сделал так, чтобы Изабелла и её царственный поклонник смогли остаться наедине. В это время все остальные удалились на такое расстояние, чтобы ничего не было слышно, но ради приличия не совсем покинули их. Каждому была известна цель поездки: Португалия открыто продемонстрировала желание заключить брак с принцессой Кастилии и оставалось только получить формальное согласие Изабеллы. Когда, как и предполагала королева, Альфонсо начал вздыхать по Изабелле, выкуп, предложенный Португалией, и так весьма щедрый, вырос до немыслимых размеров. Ни один человек из тех, кто знал Изабеллу, не сомневался в том, что Альфонсо Африканский увлечётся ею. И так же ни у кого не было сомнений, что Изабелла примет его предложение, так как она сразу не отвергла его. Это её долг как принцессы, которая должна думать не только о себе, а прежде всего о выгодах продолжительного мира с Португалией и об укреплении позиций Кастилии в деле создания единого фронта против мавров.

Медина Сидония, заметив, как бледны щёки Изабеллы, несмотря на загар, отвёл её в сторону под предлогом рассказа о навесной бойнице в одной из стен крепости, с помощью которой кипящая смола и расплавленный свинец могли литься на головы нападающих.