Американская кузина - Доун Линдсей

Ночью Соррел мучили кошмары, но ясным солнечным утром вчерашнее ошеломляющее признание тети Лейлы казалось совсем не страшным. Правда, вчерашний несчастный случай наверняка не случайность, но Соррел по-прежнему не сомневалась, что, пугая тетю, злоумышленник опаснее для кузины, чем для нее. Кстати, не исключена и шутка, увы, жестокая.

К несчастью, другая проблема была куда неприятнее. Вчера она выставила себя полной дурой перед маркизом, и если все еще злилась, вспоминая о том, как он над ней посмеялся, то в первую очередь ругала свой собственный язык. Соррел вздрогнула, вспомнив, что она вчера наговорила, хотя в другое время, наверное, пожала бы плечами и тотчас обо всем забыла, но, не дай Бог, маркиз обидится и не захочет жениться на кузине, как она тогда будет смотреть в глаза тете?

Правда, маркиз нарочно заставил ее откровенничать, так что пусть теперь не обижается. А ей английская аристократия ни к чему. Он только и делал, что врал ей, поэтому еще неизвестно, кто кого должен презирать. Позабавился он, наверное, неплохо, а его высокомерный Фитцсиммонс еще и подзуживал ее. Соррел не сомневалась, что они потом от души посмеялись над ее невежеством и дурацкой откровенностью.

Соррел не за что было симпатизировать странному маркизу. Хотя, если честно признаться, она все еще никак не могла соединить в своем представлении напыщенного светского щеголя, которого она выдумала, со спокойным, уверенным в себе всадником, завоевавшим ее расположение. И, если она всего лишь немного хмурится, представляя его обаятельную улыбку, не желая помнить, как он ее обманул и унизил, значит, она совсем дура и ничего тут не поделаешь.

Соррел очень хотелось оттянуть встречу с маркизом. Она знала, что кузина встает поздно, и рассчитывала, что гости у нее такие же сони, поэтому решила воспользоваться ранним часом и проведать на конюшне лошадку.

Соррел всегда любила раннее утро, хотя английская прохлада была совсем другой, нежели американская. Гнедая оказалась в полном порядке — ни ушиба, ни царапины. Вздохнув с облегчением, Соррел погладила ее, дала ей морковку и уже собралась уходить, как услыхала из спиной шаги.

Она обернулась, решив, что это конюх, но ей навстречу шел маркиз.

Соррел встрепенулась и тотчас, рассердившись, одернула себя. Она расправила плечи и, как ни в чем не бывало, поздоровалась с маркизом, отмечая с неудовольствием, что в синем элегантном костюме, под цвет его глаз, он выглядит еще привлекательнее, чем вчера. Однако ради тети она сдержалась и не позволила себе сказать, что она о нем думала.

— Доброе утро, милорд.

Его губы дрогнули в улыбке, но ответил он сдержанно.

— Доброе утро, мисс Кент! Как гнедая? Я осмотрел ее вечером и ничего не нашел. Думаю, скоро она будет как новенькая.

Соррел поглубже вздохнула, отказываясь вступать в светский обмен любезностями.

— Благодарю вас, милорд…

Но он продолжал, будто не слыша ее.

— Я счастлив вас видеть, но не рано ли вы встали с постели? Прошу простить меня за такие слова, но вчера вы не вышли к обеду и сегодня выглядите не очень здоровой.

Соррел едва сдержалась, чтобы не сказать ему правду.

— Благодарю вас. Сегодня мне гораздо лучше, — холодно проговорила она. Я же сказала вам вчера, что терпеть не могу, когда вокруг меня хлопочут. Она подумала и решилась. — Милорд…

— Мисс Кент, — сказал он одновременно с ней.

Оба замолчали, после чего маркиз засмеялся, хотя Соррел его не поддержала. Она преодолела минутное смущение и продолжала ледяным тоном:

— Я хочу извиниться за то, что наговорила вам вчера.

Маркиз закрыл дверь конюшни и вместе с Соррел пошел к дому, словно в их встрече не было ничего необычного. И вновь Соррел, сама того не желая, подпала под обаяние маркиза. К тому же он смотрел на нее все понимающим взглядом.

— За что именно? — спросил он с нескрываемым любопытством. — За то, что вам не нравится аристократия, или за то, что вы твердо решили презирать меня еще до моего приезда?

Соррел поняла, что он не склонен облегчать ей положение, и стиснула зубы.

— За все… Мне не следовало выбалтывать свои мысли первому встречному. За это я прошу меня извинить. У меня только одно оправдание — моя бедная голова. Забудьте все!

Его глаза смеялись, но он проворчал с намеренным вызовом:

— Ах, так, мисс Кент! Вы меня разочаровали. Кроме того, боюсь, у меня слишком неудобная память. Уж не хотите ли вы уверить меня, будто вовсе не думали, что говорили вчера о моем титуле?

Это было слишком, и Соррел сердито ответила:

— Напротив, я сказала то, что думала! И прошу прощения только за то, что сказала это вам.

Маркиз расхохотался.

— Чем дальше в лес, тем больше дров. Ну, не злитесь! Признаю, я вас дразнил, и не вы, а я должен просить у вас прощения, мисс Кент. Вы очень на меня сердитесь? Я знал, что поступаю непростительно, но не мог удержаться. Давно я не слышал таких откровенных речей. Обычно, знаете ли, все преувеличенно преклоняются перед титулом, который, как вы совершенно справедливо заметили, я ничем не заслужил. Вы не представляете, я словно глотнул свежего воздуха, когда вы ткнули мне в нос моим титулом и расправились со всеми моими привилегиями. Это было сказано настолько искренне, что казалось Соррел невероятным. Неужели он считает ее совсем уж дурой? Или он не встречал женщин, которых бы не покоряла его неотразимая улыбка? Не найдя правильного ответа ни на тот, ни на другой вопрос, Соррел предпочла промолчать.

— Что ж, — улыбаясь, продолжал он. — Будем честными до конца. Признайте ради справедливости, что при всех моих пороках я не — как вы там говорили? слепой, глухой или одноногий, и совсем не такой уж плохой.

Неожиданно он протянул ей руку и улыбнулся.

— Давайте заключим мир! Или я поступил совершенно непростительно?

Соррел честно признала, по крайней мере мысленно, что ничего непростительного не произошло. Если бы не необычные обстоятельства и не его непонятная привлекательность, она бы сейчас не злилась и не обижалась. Но признаваться в этом она не собиралась.

— Не сомневаюсь, вам понравилось делать из меня дуру! Но зачем обманывать?

Он помрачнел.

— Я вас не обманывал. А если вам так показалось, то, уверяю вас, я хотел сразу назваться, но так увлекся вашими необычными речами, что решил дослушать до конца. Согласитесь, вы бы и половину не сказали, если бы я представился маркизом.

— Мне не показалось, — холодно проговорила Соррел. — Вы ведь представились солдатом? Очевидно, вы считали, что это должно произвести на меня впечатление.

Маркиз помрачнел еще больше.