Маршал Говоров - Борис Бычевский

Положение войск на Ленинградском фронте на 1 октября 1941 года

Теперь встречи Говорова с Одинцовым и другими артиллеристами стали почти ежедневными.

Чтобы оценить меры, принятые Говоровым для решения задачи, следует привести некоторые данные, характеризующие и начальный, и последующий периоды деятельности ленинградской артиллерии.

В конце 1941 и начале 1942 года суточная норма снарядов для стрельбы из тяжелых дальнобойных орудий Ленинграда была катастрофически мала: 3—4 снаряда на орудие. А по дальности стрельбы наша сухопутная артиллерия отставала от немецко-фашистской, обстреливавшей город. У немцев 150-миллиметровая пушка образца 1939 года била на 24,7 километра, 170-миллиметровая пушка — на 29,6 километра, 240-миллиметровая железнодорожная — на 31 километр.

Одинцов располагал для контрбатарейной борьбы пушками и гаубицами 107-, 122-, 152-миллиметрового калибра с максимальной дальностью 19,7 километра, и только один тип пушки калибра 152 миллиметра (БР-2, образца 1935 года) имел дальность стрельбы 27 километров. Оставляла желать лучшего и точность стрельбы из-за недостатка средств инструментальной разведки и корректировки огня[30].

Одинцов начал с централизации управления огнем всей тяжелой артиллерии, включая 130- и 180-миллиметровые орудия Краснознаменного Балтийского флота, обладавшие дальностью стрельбы соответственно 25,5 и 37,8 километра. Ко времени прибытия Говорова в Ленинград он добился увеличения поставок тяжелых снарядов, которые в Ленинграде не изготовлялись.

Этим и другим мерам Говоров теперь придал более широкий размах и еще большую целеустремленность. В руках Одинцова и его артиллерийского штаба сосредоточивается все планирование методического уничтожения осадных батарей немцев. Штаб артиллерии фронта вскоре возглавил один из опытнейших командиров полковник Н. Н. Жданов[31]. Ленинград получает от Ставки Верховного Главнокомандования две авиационные корректировочные эскадрильи, что позволяет не только повысить точность стрельбы, но и взять под непрерывный контроль каждую батарею противника. План их уничтожения предусматривает комбинированные удары бомбардировочной и штурмовой авиации.

Можно сказать, Леониду Александровичу Говорову повезло в части командных артиллерийских кадров Ленинграда. Г. Ф. Одинцов, Н. Н. Жданов, начальник артиллерии морской обороны вице-адмирал И. И. Грен, командующие артиллерией 42-й и 55-й армий полковники М. С. Михалкин и В. С. Коробченко — все эти непосредственные участники начавшейся активной борьбы за спасение Ленинграда от разрушения и населения от истребления — были командирами высокой технической культуры и выросшего оперативно-тактического мастерства. Первоклассными мастерами огня были командиры полков майоры Н. П. Витте и В. С. Гнидин.

«Условия воюющих сторон были далеко не равными,— писал в своем детальном труде по истории контрбатарейной борьбы Жданов. — По Ленинграду противник вел огонь, как правило, без пристрелки, и тем не менее каждый его снаряд причинял ущерб»[32].

Завязалась сложная и упорная борьба. Одной из задач при проведении артиллерийских дуэлей Говоров вначале поставил отвлечение огня осадных орудий от города. И это было скоро достигнуто. Гитлеровцам все чаще приходилось вступать в огневой бой, все чаще их батареи, менявшие свои позиции и методы стрельбы, преследовались огнем нашей артиллерии. 

Неделя за неделей, месяц за месяцем изменялось соотношение сил. Огневое господство и тактическое превосходство завоевывали артиллеристы Ленинграда. К июлю 1942 года число снарядов, выпущенных врагом непосредственно по заводам и жилым кварталам, снизилось до 2 тысяч в месяц. Характерны и такие цифры: с декабря 1941 по март 1942 года артиллерия противника выпустила по Ленинграду 20 817 снарядов, а за последние шесть месяцев 1942 года — 7699, и две трети из них — по батареям, расположенным вблизи нашего переднего края обороны, от Автово до Витебского вокзала[33].

Говоров не только выдвинул вперед позиции тяжелой артиллерии, но и перебросил часть ее через Финский залив на ораниенбаумский плацдарм, увеличив этим дальность стрельбы и получив возможность вести огонь во фланг и тыл некоторым артиллерийским группировкам немцев. Представляет интерес и такая форма контрбатарейной борьбы, как массированные удары нашей артиллерии по командно-штабным пунктам врага. Гитлеровцы крайне нервно реагировали на такие удары, сразу же переключая огонь своих тяжелых орудий с города на наших артиллеристов.

ГЛАВНЫЕ ЦЕЛИ

Впечатление от первых встреч с новым командующим было разное, но все сходились в одном: Говоров не терпит поверхностности ни в мышлении, ни в знаниях, ни в деятельности и резко, в лицо высказывает свою оценку или мнение. А слушать умеет очень внимательно.

Сразу и жестко он стал требовать от каждого подчиненного точного и конкретного знания обстановки в своей области работы и в свою очередь с методической скрупулезностью изучал и брал под контроль разрешение каждой проблемы, возникавшей в войсках и блокированном городе после тяжелейшей голодной зимы. А их было, казалось, бесчисленное множество...

Городу-гиганту, окруженному фашистскими полчищами, помогала вся страна. Центральный Комитет партии, Ставка Верховного Главнокомандования, Государственный Комитет Обороны делали все возможное, чтобы ускорить деблокаду Ленинграда. Военный совет фронта должен был реализовать помощь извне с максимальной эффективностью, а следовательно, организованностью.

Одной из коренных проблем Ленинграда, не менее острой, чем снабжение снарядами, была проблема снабжения горючим и защита его от авиации противника. Она нашла свое решение в уникальном по тому временя строительстве подводного, по дну Ладожского озера, бензопровода. К моменту прибытия Говорова в Ленинград Государственный Комитет Обороны по предложению специалистов из штаба тыла Красной Армии уже вынес решение об этом строительстве. Были привлечены инженерно-технические силы и средства из нефтепромышленности, от Народного комиссариата строительства, из Экспедиции подводных работ особого назначения (ЭПРОН). Правительственный контроль и непосредственную помощь в решении многочисленных вопросов осуществлял уполномоченный ГКО по Ленинграду А. Н. Косыгин, который с первых месяцев блокады руководил снабжением города продовольствием из глубины страны.

Сроки строительства, как и само строительство, уникальны — пятьдесят суток. Говоров и эти работы взял под повседневный контроль. При докладах начальника тыла фронта генерал-майора интендантской службы Ф. Н. Лагунова его интересовали не только темп, но и технология водолазных, сварочных, укладочных работ, различные расчетные данные.

— Органы тыла не могут быть теперь интендантским аппаратом в старом понимании этого слова, — говорил Говоров Лагунову, требуя от него различных инженерно-технических справок, отдельных деталей проекта и производства работ.

— К командующему ходить с докладом по любому вопросу — вроде как студенту к придирчивому профессору, — шутил начальник тыла, но вынужден был лично вникать в детали.

Пожалуй, каждому работнику штаба фронта при разговоре с Говоровым могло показаться, что командующий придает особое значение именно его области деятельности, настолько кропотливо разбирался тот в каждом вопросе.

Нелегкий первый разговор с Говоровым выпал начальнику инженерных войск. Он докладывал одно неприятное по состоянию инженерной обороны. После летних и осенних боев 1941 года, с отступлением под стены города, передний край обороны ряда дивизий оказался в низинах, залитых теперь талой водой. Траншей мало, и они мелкие. Минные поля осенней и зимней установки затонули. Солдаты ослабли от недоедания, а население еще с декабря по этой же причине освобождено от оборонительных работ. В жестоких осенних боях с форсированием Невы в районе Невской Дубровки — самого кровавого места на фронте — инженерные и понтонные части понесли тяжелейшие, невосполненные еще потери. Словом, все надо начинать сызнова в инженерных делах.

Говоров слушал молча. Сидел, положа руки на стол, и разминал пальцы, словно они озябли, иногда поводил локтями по столу, как бы недовольно ворочаясь, посматривая исподлобья, казалось, вскользь, но остро. И на скулах заходили желваки. Он чувствовал, что полковник, докладывая, нервничает и не желает сгладить ни одного неприятного места. Закипало и у Говорова. Тоже проблема: как можно быстрее превратить город в непреодолимую крепость... Все сначала!

И он наконец сказал тихо, словно про себя:

— Похоже, бездельников много...

Потом снова замолчал, ворочая локтями.

Начальник инженерных войск, высокий худой полковник, видевший Говорова впервые, не мог, конечно, знать, что словцо «бездельник» прилипло к Говорову с юношеских лет и выскакивает у него непроизвольно в минуты раздражения. Это выражение прозвучало такой жестокой обидой, что вызвало в свою очередь резкий ответ: заместитель командующего, только что прибывший в Ленинград, не может или не хочет представить себе, что было в окопах Ленинграда зимой. Брустверы, сложенные из груды винтовок, незахороненные тела убитых солдат, тоже на брустверах. Живым приходилось выбирать: вести огонь по фашистам, пока есть остатки сил и патроны, или начать долбить мерзлую землю для погибшего товарища. Солдат делал первое. Кто имеет право упрекнуть его? И сейчас многим солдатам еще не под силу поднять тяжелое бревно, чтобы построить прочное укрытие.