Дебют - Евгений Васильевич Шалашов

мужчина в меховой шапке и с тяжёлым посохом. Он грозно оглядел нас и строгим голосом спросил:

— Это что в моих чертогах творится?

— Ох, этого ещё нам не хватало! — охнула императрица. — И как теперь спасаться от этого смутьяна?

— Это что за бабища на моём троне восседает⁈ — вдруг притопнул ногой бородатый и со всей силы треснул об пол посохом

Екатерина, закатив глаза, ответила что-то на немецком.

— Ещё и немка! То-то я думаю пахнет тут немчурой. А ну, освободи-ка место старшему, молодуха! — рявкнул он.

Я уже понял, кто это такой. Судя по всему, перед нами предстал сам Иван Грозный, собственной персоной.

Он сделал несколько уверенных шагов в комнату и огляделся по сторонам.

— Ишь, что выстроили тут, палаты какие! — царь усмехнулся, — А красиво… Я бы даже сказал: лепота!

Я, наблюдая за всем этим, ощущал смешанные чувства. С одной стороны, Иван Грозный внушал уважение и трепет. С другой стороны, слишком уж он походил Юрия Яковлева из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Фильм-то снят по мотивам пьесы Булгакова, но сценарий писали позже. Да и фразочки те самые. Мне даже показалось, что это и есть Яковлев, а не настоящий Иван Грозный. Он даже внешне похож. Или не он? Напрашивается фраза «Я не узнаю вас в гриме».

— А ты чего здесь вырядился? — он уставился на Николая Первого. — Чего такой блестящий, сияешь как котовьи яйца! Железок понавесил, словно зерцало.

— Вы что себе позволяете? — добавив грозности в голос, спросил Николай.

Правда, по сравнению с Иоаном Васильевичес, его претензия выглядела, мягко говоря, неубедительно.

— А ты мне тут не смерди, как князь Курбский. Это я аж за сто локтей учуял кровь худородную, Романовскую. Радуйтесь, что я вашего предка Федьку на кол не посадил. Иначе, не кудахтали бы тут. Развел я курятник!

Все трое одновременно вдохнули изображая праведное возмущение. но дальше дело отчего-то не пошло. Врукопашную с Иоанном Васильевичем никто не кринулся.

Я наблюдал за разворачивающимся спектаклем. А по-другому это сложно было назвать. Как минимум, он отчитывал своих потомков и последователей, а на меня, как будто бы нарочно, внимание не обращал. Складывалось впечатление, что это какой-то театр для одного зрителя. Однако, несмотря на всю свою эпатажность, царь почему-то был мне более симпатичен. Что-то было в нём. Может харизма? Двигался он уверенно, и пронзительный взгляд внушал уважение, будто лев смотрит. Так, только царь и может смотреть.

Однако, если припоминать историю, пускай и называли Иоана Васильевича грозным, однако при его правлении, длившемся сорок лет, погибло едва ли 5 тысяч человек, что на самом деле удивляло. Цифры то невелики. Ведь тот же Карл IX, культурный монарх, за одну только ночь умудрился погубить более тридцати тысяч гугенотов. И сам лично отстреливал беззащитных жителей столицы из аркебузы. А ухлопали их всего-то потому, что не сошлись в вопросах веры.

Если не путаю, по тому поводу даже была легенда, что, когда к Карлу подошёл советник и сказал, что у гугенотов и наших солдат форма одинаковая. Мол, повязки им на руки надели, но при этом повязки не всегда видны, и сложно понять, кто наш, а кто не наш. На что Карл ответил просто — убивайте всех, Бог на том свете уж разберётся, кто из них наш, а кто нет. Отсюда вопрос, кто ещё из этих императоров кровавый и грозный?

Впрочем, не уверен, что это было именно во время Варфоломеевской ночи, но очень похоже.

— Что ж вы такие нерасторопные да бестолковые? — снова притопнул ногой Иван Васильевич. — Неужто понять не можете, что я хочу с преемником речь вести? А вы мне тут только мешаете.

— Мы вообще-то тоже тут общались, — важно заметила Екатерина.

— Что вы ему расскажете? Как распутством да пьянством заниматься? — рыкнул царь.

— А вы ему что расскажете? Как нужно налаживать отношения с детьми? — хмыкнула императрица.

— Я тебе сейчас! — взревел он и замахнулся посохом.

Этот замах выглядел немного неестественно, потому что находился царь метрах в пяти от императрицы.

— Выслушивать подобные речи от мелкого царька я не намерена, — вздёрнула нос Екатерина Великая. — Посему, удаляюсь, чтобы прогуляться на свежем воздухе, подальше от душных речей, — произнесла она, а потом посмотрела на Николая I. — Николаша, составишь мне компанию?

— Конечно, бабушка, — ответил тот, слегка уколов императрицу.

В следующий миг все трое, включая Александра, растворились в воздухе, будто бы их и не было.

Иван Васильевич обошёл по кругу чертог, внимательно осматривая углы, будто пытаясь высмотреть, не спрятались ли где бежавшие императоры и наследник. Затем важно прошёл к тому трону, где все восседала императрица Екатерина Великая, и с глубоким вздохом уселся прямо на трон, умостив рядом свой посох.

Снова поглядев по сторонам, он окинул комнату взглядом, и наконец его глаза остановились на мне.

— Ну что стоишь? Чего ждёшь? — спросил он.

— А чего мне, собственно, делать-то? — удивился я.

— Присаживайся. Говорить с тобой буду, — указал Иван Васильевич на соседний трон.

— Благодарю, — произнёс я и, пройдя к высокому креслу, присел на его край.

Наблюдая за мной, царь лишь усмехнулся.

— Да уж, нынче в цари абы кого берут. Благо Россия не на волоске держится. Будет тебе хоть какая-то фора, да несколько попыток на ошибку, — произнёс он.

— Да я как-то и не собираюсь ошибаться.

— Все ошибаются. Порой и не понимают, что совершили ошибку. Порой самые благие с виду дела кажутся правильными, а являются грубейшей ошибкой, ведущей к катастрофе. А самые несправедливые и глупые, неверные, на первый взгляд, — оказываются самыми верными. Так что не спеши загадывать наперёд. История не любит самых умных.

Я не стал никак комментировать его слова, изображая внимание и слух.

— Холопов и приближённый в узде держи, спуску никому не давай. Только почувствуют, что царь добренький, мгновенно трона лишишься. Немчура, поляки, все набегут, лишь бы свой кусок отхватить. А свои же ради мелкой выгоды на блюде с золотой каёмочкой им всё и предоставят. Только попробуй у меня хотя бы пядь русской земли врагам отдать. Самолично накажу! — с этими словами он схватил свой посох и потряс им. — Я за тобой наблюдаю. Все мы наблюдаем. Даже эти вон голодранцы, — он мотнул головой куда-то в сторону, вероятнее всего, имея в виду Екатерину Великую и Николая I.

— Отчего же голодранцы? — не согласился я. — Они немалый вклад принесли в развитие Российской империи.

— Вот если бы они не придавались пьянству да распутству, принесли бы ещё больше. А так ничего большего они не заслужили, — бескомпромиссно заявил царь. — Ты хоть и не нашенский, а духу и самообладания не теряешь. По девкам не шастаешь. И вина, как я вижу, не пьёшь. Это по нраву мне. И смотри, не подводи моего доверия. Я слежу за тобой. А коли расстроишь меня, кара моя тебе не понравится, — с этими словами Иван Васильевич, по примеру прежних правителей, тоже растворился, и в чертогах я остался один.

Да уж, было о чём подумать.

— Не засиживайся там, — раздался откуда-то голос царя. — Ты пока что ещё господом богом не отмечен. Вот когда станешь помазанником, тогда и будешь здесь, как у себя дома рассиживаться. А пока что, брысь!

На этом моменте я проснулся.

ЗЫ

На всякий случай напоминаем, у авторов впереди целых два дня выходных)))

Глава 7. Агентура

Император должен знать все! Особенно о том, что творится при его дворе. Вон, слуга, проверенный сто раз, едва не угостил своего государя кофейком с ядом. Мне теперь что, заводить какого-нибудь специального человека, чтобы тот первым пробовал каждое мое блюдо? Вроде, когда-то такое уже было. Но при Романовых — точно не было. И, кажется, до сих пор никого не пытались травить? Впрочем, и огненными шарами никого не пытались убить. Все больше по старинке — из револьвера, или динамитом взорвать. Боюсь, кто-нибудь додумается ухайдакать меня из винтовки с оптическим прицелом. А что такого? «Мосинка» бьет далеко, на километр, если не больше. Оптический прицел можно купить в любом магазине охотничьих товаров. Вычислить маршруты, по которым я езжу — это не сложно, засесть в засаде. Бах. И нет императора.

Нет, черные мысли нужно гнать. Не хочу входить в число государей, причисленных к лику святых, да меня, покамест, к ним и не причислят. Коронации не было, стало быть, миром меня не мазали и я пока государь, но не помазанник божий. Так что, рановато мне становиться покойником. Тем более, я им уже был.

Приказал Пегову