Копия - Лорен Оливер

– Миссис Ивз, – и это тоже было плохим знаком, ведь с третьего класса подруга дочери называла ее только по имени, – я волнуюсь за Джемму.

Эйприл торопливо рассказала ей, что подруга на самом деле не ночевала у нее, а уехала с Питом, чтобы навестить Лиру в той ужасной обувной коробке, куда засунул Рика Харлисса Джефри, и должна была уже вернуться к этому времени.

Но она не вернулась и не отвечала на звонки. И Пит не брал трубку. Каким-то чудом Кристине удалось раздобыть номер Харлисса, нацарапанный на листке бумаги и запрятанный глубоко в выдвижной ящик, где они хранили всякую ерунду, которую не оставишь на видном месте, но и не выбросишь: вдруг еще пригодится.

Дома у Рика никто не отвечал, а его мобильный сразу переадресовывал звонок на голосовую почту.

Тогда она пошла к Джефу. Кристина всегда так делала, она была приучена так делать. Он решил проверить кредитку Джеммы, чтобы увидеть, снимала ли она деньги. Оказалось, рано утром она купила билеты на автобус из Ноксвилла в Нэшвилл, Теннесси. Позже она сняла в банкомате в Кроссвилле триста долларов. Около полуночи кто-то использовал ее карту, чтобы заплатить за номер в мотеле в Нэшвилле, но к утру выяснилось, что это ложный след. Парень и девушка, похоже, украли карту, хоть и клялись, что просто нашли ее.

И все же они могли украсть ее у Джеммы. А значит, она была в Нэшвилле.

Но зачем? С какой целью она туда отправилась? И почему не отвечала на звонки? И Пит тоже?

И куда в таком случае подевался Рик Харлисс?

– Ты клянешься, что не имеешь к этому отношения? – спросила она мужа после ужасной бессонной ночи, в течение которой периодически впадала в вызванное снотворным кратковременное забытье. – Клянешься, что ты ничего-ничего об этом не знаешь?

– Конечно, нет, – быстро ответил Джеф. – Как ты могла такое подумать?

И она поверила. А что еще ей оставалось? Она всегда верила мужу. Это было так же непреложно для нее, как вращение Земли вокруг Солнца. Эту веру они выстроили сами, словно замок, возводя одно на другое объяснения, которые изобретали друг для друга. Вот только стены и потолки, колонны и башенки – все было из тончайшего льда. Одна маленькая трещина – и все рухнет.

Кристина продолжила считать: перевернувшийся грузовик на обочине, придорожный памятник на месте смертельной аварии. Знак, оповещающий о том, что поблизости находится тюрьма строгого режима. Уродливо, уродливо, уродливо. Бетонные развалины и засохшие на жаре кустарники. И где-то там ее Джемма, крошка-дочь, маленький драгоценный секрет. Всех успокоительных на свете не хватит, чтобы заглушить ее страх. Если бы только она могла проглотить его, будто маленькую белую таблетку, чтобы он бесследно растворился в желудке.

На секунду перед ними мелькнул и исчез знак. От Нэшвилла их отделяло всего тринадцать миль.

Глава 11

– Откуда оно?

В понедельник именно эти слова разбудили Джемму, вырвав ее из одного кошмарного сна. Правда, она тут же погрузилась в другой.

Сначала девушка подумала, что перед ней зеркала. Живые, трехмерные зеркала с одинаковым выражением любопытства на идентичных лицах. Она невольно поднесла руки к лицу, затем снова опустила, чтобы убедиться, что это все же не отражения. Что она сама не отражение.

– Ты какой Номер? – спросило одно из зеркал.

– Ты не Кассиопея, – заметило второе.

– Кассиопея умерла, – напомнило третье.

– Я Каллиопа, – добавило первое. – Номер Семь.

В ее глазах Джемма видела свое отражение. Отражение в отражении отражения. Симметрия, но какого-то жуткого свойства. Она села в кровати, отчасти ожидая, что отражения отзовутся какими-нибудь движениями. Но они оставались неподвижными.

– Думаешь, она тупая? – спросила одна из девушек.

– Насколько тупая? – отозвалась другая.

– Как Номер Восемь, – ответила первая и обернулась. – Как Гусиный Пух.

Бум-бум-бум.

Только тут Джемма заметила четвертую, скрючившуюся в углу. Она была еще худее, чем остальные, и на ней был памперс. Босые тощие ноги покрыты сыпью. Из-за неестественной худобы голова казалась огромной и напоминала круглый аквариум.

Бум-бум-бум.

Она поднимала голову и билась ею о стену: раз, два, три. Солнечный луч выхватывал часть оштукатуренной стены и пыль, взметающуюся в воздух при каждом ударе.

Самые больные из реплик были отделены от остальных ветхозаветными занавесками из мешковины. Джемма слышала, что большую часть времени они проводят в бессознательном состоянии благодаря ежедневной дозе морфина. Если бы не запах, она наверняка решилась бы заглянуть за занавеску.

Кровь. Истекающие кровью тела. Отказывающие органы. Разложение.

Кого-то все время рвало в туалете, возле мусорной корзины, а когда корзины не было поблизости – прямо на пол. Джемма знала, что прионы[6] незаразны. По крайней мере, они не передаются воздушно-капельным путем, и все же она не могла не думать о том, как они кружатся в воздухе вокруг нее, подобно снежинкам или пуху от одуванчиков, и застревают в ее легких при каждом вдохе.

Постоянно кричали малыши. Дети постарше, которые так и не научились ходить, ползали между кучами грязного тряпья или сосали пальцы и плакали. Медсестры скользили по коридорам, словно бесплотные призраки. Они делали все, что могли, в условиях нехватки медикаментов и постоянных перебоев с электричеством.

Все разместились в одном здании в форме буквы «г». Женскую часть от мужской отделял только пост охраны. Солдаты сновали между этими ходячими трупами с ввалившимися щеками и горящими глазами, изнуренными болезнями и голодом, отталкивая их своими винтовками.

Когда одна из солдат, девушка с тугими косами, остановилась, чтобы помочь реплике, которую рвало, ей сразу сделали выговор:

– Ты не должна так вести себя с ними, – сказал мужчина-военный с блеклыми ресницами и прыщавым лбом, – в итоге будет еще хуже.

Джемма попыталась пробраться к Питу, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но ее остановил рыжеволосый парень, облаченный с головы до ног в камуфляж. Он казался таким юным, что мог бы быть ее одноклассником.

– Назад, – сказал он. – Ты понимаешь человеческую речь? Разворачивайся.

Еще одна девушка в военной форме сидела в одиноком пластиковом кресле, прикрученном к полу.

– Они все говорят по-английски, глупыш, – мягко сказала она. Судя по звукам, девушка играла в видеоигру на телефоне.

– А мне так не кажется, – возразил он. Джемма развернулась и двинулась назад, но недостаточно быстро. Она все же услышала его следующую фразу. – Вот черт. Меня даже близнецы всегда пугали.

Ей хотелось закричать, но, словно в кошмаре, голос не слушался ее.

«Это не я! – закричала бы она. – Вы поймали не ту!»

Но какой смысл? Когда еще три Джеммы ходят за ней хвостом. Три Джеммы стояли плечом к плечу, дышали ее легкими, двигали ее руками и крутили такими же, как у нее, короткими шеями.

И никто не придет ее спасть. Ни одной живой душе не известно, где она. Даже если машину Пита обнаружили, а это наверняка уже произошло, ничто не поможет полиции их найти. Никаких следов, никто не попросит выкуп.

Остается только надеяться на то, что ее родители как-нибудь отыщут Лиру и Ориона и догадаются, что произошло. Тогда ее отец задействует все свои связи и пригрозит засудить их всех, от Саперштайна до президента США, и они с Питом будут спасены. Но она также знала, что в этом случае их места займут Лира и Орион. Во всем этом дерьме была даже своя романтика. После стольких лет она вернулась туда, где появилась на свет. В родной дом.

Лучше и не думать. Она перестала пытаться с кем-то заговорить или заставить кого-то поговорить с ней. Когда доктор Саперштайн вернется, он увидит ее, узнает и поймет свою ошибку. Это если отец не вызволит ее раньше.

А до тех пор нужно просто выжить.

Глава 12

Заняться было абсолютно нечем. Никаких книг, журналов, компьютеров или телефонов. Только брошенные на пол матрасы и сотни девочек, раненых и больных, сидящих или лежащих всюду вокруг.

Некоторые реплики придумывали для себя игры: катали по полу колпачки от ручек или строили башни из одноразовых стаканов. Джемма даже видела, как девочка лет трех-четырех играла со старым шприцем. Когда она попыталась его забрать, девчушка неожиданно пришла в ярость и плюнула ей в лицо, явно целясь в глаза. Девушка попятилась назад, и кто-то поддержал ее со спины. Джемме снова показалось, что она врезалась в зеркало. Одно из ее отражений – ее клон – ходило за ней по пятам.

– Не переживай из-за Коричневых, – сказала она. Ее глаза беспрерывно скользили по Джемме, ее волосам, сережкам, ногтям, накрашенным желтым и зеленым лаком. Она словно пыталась сгенерировать некую силу, которая могла бы притянуть Джемму ближе. – Они все слабоумные.