Встреча у Мыса Ветров - Вера Армстронг

— Ты так полагаешь? — спросила Торренс, отодвигаясь. — Я предпочитаю думать о будущем, а не возвращаться к прошлому.

Джон прислонился к столу и задумчиво скрестил руки.

— Расскажи мне о нем.

— О ком?

— О первом мужчине в твоей жизни. Мне кажется, что кроме Пирса был еще кто-то.

— Он умер, — она закусила губу. — И у меня нет ни малейшего желания рассказывать тебе о нем. Это не твое дело.

— Скоро все, что тебя касается, станет моим делом.

— Я… я… Черт! — прошептала она. — Позволь мне уйти.

— Тебя никто не держит. Итак, до завтра.

Джон прошел вперед и распахнул перед ней дверь. Торри стояла, словно пригвожденная к месту, и беспомощно смотрела на него. Загадочное выражение его глаз сменилось знакомой насмешкой. Наконец, взглянув на часы, Джон сказал:

— Боюсь, у меня нет времени. Через десять минут начнется деловая встреча. Извини, но…

Торри шумно вздохнула и прошла мимо него с гордо поднятой головой. Но это не стерло с его губ кривой усмешки.

Следующий вечер был душным и безветренным. Плотные облака, дразнившие обещанием живительного дождя, недвижно висели над заливом.

В двадцать минут восьмого Торри оглядела свою гостиную и убедилась, что все в порядке. Впрочем, это единственное, в чем она была уверена. Квартира сияет чистотой, меню тщательно продумано, да и сама она выглядит как никогда.

На ней было узкое прямое платье цвета слоновой кости с подчеркнутой линией плеч, короткими рукавами и низким треугольным вырезом. Шею украшало колье из двух рядов крупных жемчужин, скрепленных крупным голубым топазом.

Днем Торри побывала в парикмахерской, и ее тщательно уложенные темные волосы шелковистой волной падали на плечи. Она сделала маникюр, и теперь то и дело посматривала на свои руки. Но не безукоризненно отполированные ногти притягивали ее взгляд, а отсутствие кольца, подаренного Пирсом. При мысли о нем сердце ее сжималось от боли.

По пути с работы Торренс купила букет розовых хризантем.

В последнюю минуту до нее дошло, что сегодня уже совершенно неважно, как она будет выглядеть, но она утешала себя тем, что безукоризненный вид придаст ей уверенности. Единственное, о чем она забыла, так это продумать свое поведение.

В глубине души Торри сомневалась, что Джон О’Кинли будет непоколебим в своем решении. Он, в сущности, может получить любую женщину, какую захочет. Стоит ли для этого жениться, и почему именно на ней?

Часы пробили половину восьмого, и тут же раздался звонок в дверь. Торри глубоко вздохнула, пытаясь стереть с лица следы волнения, и пошла открывать.

Пару минут они стояли, молча глядя друг на друга. В серо-голубых глазах Торри поблескивала чуть заметная враждебность. Джон в безупречном темном костюме и белоснежной сорочке выглядел загадочным и суровым. Вдруг девушка заметила, что в одной руке он держит бутылку, а в другой — букет кремовых роз.

— Розы! Шампанское! — пробормотала она. — Как мило. Входи. Из всех мужчин, которых я знаю, ты первый сделал это.

Джон скептически улыбнулся.

— А я думал, что стою последним в длинной очереди.

— Я имела в виду то, что ты принес цветы сам, а не прислал с посыльным, — сказала она, оправдываясь.

— Что ж, я рад, — заметил он. — Годы спустя мы будем вспоминать эту милую подробность.

Торри, стиснув зубы, взяла у него букет и бутылку.

— Располагайся, — натянуто произнесла она, — а я пока займусь цветами.

Когда Торренс вернулась с вазой, Джон стоял посреди комнаты спиной к ней и, сунув руки в карманы, сквозь распахнутое окно смотрел на мерцающие огоньки яхт в заливе. Услышав ее шаги, он обернулся.

— Ты выглядишь сногсшибательно, Торри.

— Спасибо. Хочешь выпить? И можешь снять пиджак.

— Благодарю.

Пока хозяйка отвлеклась на неизбежные хлопоты, гость оглядывал комнату. Торри сама занималась ее дизайном, и, как ни странно, от смешения стилей гостиная только выиграла. Светлые, жемчужно-серые стены гармонировали с дымчатой стеклянной поверхностью обеденного стола, стоявшего в глубокой нише. Две низкие кушетки, покрытые голубыми льняными покрывалами, располагались друг против друга, между ними — столик со стеклянной столешницей, сквозь которую просвечивали розовые и голубые полосы плетеной циновки, застилавшей пол. Розовый цвет повторялся на подушках, разбросанных по кушеткам, и в абажурах светильников. На полке стояли ее любимые безделушки: серебряная фигурка китайского кули, соломенная лошадка, керамическое блюдо, в широкой хрустальной вазе — купленные днем хризантемы.

Погруженный в созерцание комнаты, Джон вздрогнул, когда Торри протянула ему бокал, и сказал:

— Очень уютно.

— Я рада, что тебе нравится, — сказала она с легкой иронией, не столько желая показать, что не нуждается в его одобрении, сколько испытывая беспокойство от присутствия в доме этого высокого, загадочного мужчины.

Короткие рукава рубашки открывали его сильные загорелые руки, ослабленный узел галстука странно тревожил ее воображение.

Если бы я знала, что это на меня так подействует, то не предложила бы ему снять пиджак, подумала Торри.

— Эти тоже принес посыльный? — холодно спросил Джон, указывая на хризантемы.

— Нет. Я купила их, чтобы… — Она запнулась.

— Чтобы подбодрить себя.

— Да, — напрямик ответила девушка.

Он перевел взгляд с ее лица на руку.

— Ты сделала это!

— Да. — Он явно ждал продолжения, и она пробормотала сквозь зубы: — Я сделала это не из-за тебя.

— Тогда почему?

Торри отпила глоток из своего бокала, пожала плечами и вздохнула.

— В конечном счете, это сделал Пирс, а не я, — объяснила она. — Он заходил вчера, и когда я начала что-то говорить, он… — Девушка замолчала и опустила глаза.

— Продолжай, — потребовал Джон.

— Он сказал, что чувствует, как я несчастна, и все потому, что не готова стать его женой. Он… — ее голос задрожал, — решил расторгнуть нашу помолвку, потому что понял, что я — не для него. Если бы ты знал, как мне было плохо.

— Наверное, — рассеянно бросил Джон. — Но все равно, я рад, что Пирс понял тебя. Ты должна испытывать огромное облегчение. Почему бы нам не присесть? — предложил он.

Его карие глаза насмешливо блеснули, когда она опустилась на кушетку напротив. Торри недоверчиво смотрела на него, удивляясь, как могла тогда, на Мысе Ветров, принять этого человека за скромного путешественника.

Можно было бы догадаться, выговаривала она себе, стоило только присмотреться чуть внимательнее. Самоуверенность и надменность в лице, в каждом движении, несомненный ум, легкий цинизм, усмешкой изгибавший красиво очерченный, чувственный рот — этого вполне достаточно, чтобы понять, что он знает в женщинах толк и презирает их.