Русская идея от Николая I до Путина. Книга III-1990-2000 - Александр Львович Янов

страны практически не было внешнего долга. Но… не нашлось в СССР своего Дэн Сяопина. Никто наверху не смел произнести слова «рынок» и «частная собственность». Даже десятилетие спустя, когда уже рухнули нефтяные цены (и не на 40 %, как в 2014, а вдвое) и растаял, как дым, золотой запас, и страна была в долгу, как в шелку, Горбачев все еще говорил о «социалистическом выборе» и о «коммунистической перспективе». Могло ли быть иначе в 1979-м?

Короче, позволили кремлевские старцы чиновникам этот первый вариант доклада утопить. Вот типичный аргумент «против». Председатель Госплана СССР Николай Байбаков: «Главным недостатком доклада является отсутствие передового опыта советских предприятий и организаций и уделено слишком большое место опыту США и Японии… Доклад исходит из опыта капиталистической системы и не может принести пользы в условиях социалистического способа производства». Надо ли говорить, что второй вариант доклада был выхолощен и острота поставленной в нем проблемы снята?

Отто Лацис

В заключение процитирую еще одного замечательного своего товарища по оружию, покойного-будь земля ему пухом-Отто Рудольфовича Лациса, русского Европейца с большой буквы.

Вот что писал он об этой упущенной возможности Перестройки. «Историки, исследовавшие гибель «Титаника», считают, что пароход с такими габаритами и скоростными возможностями был обречен уже в момент, когда вышел в море без радиолокатора, имея лишь впередсмотрящего матроса. Советский Союз брежневских времен был в еще более безнадежном положении.

Радиолокаторы на борту были, об опасностях знали тысячи людей. Но не было капитана, способного воспринять жизненно важную информацию. Существовавшая политическая система утратила способность предохранять страну от катастроф. Поэтому система была обречена на гибель, но погибнуть она могла только вместе с государством».

Выбор

Вот вам второй ответ на вопрос: «Кому нужна была Перестройка?» Она нужна была стране для «мягкой посадки», для примирения с миром, для того, чтобы зажить, наконец, после моровых советских лет по-человечески, чтобы выжить с достоинством. Хотя бы в формате ССР, т. е. союза суверенных республик, как предложил в 1990 году Шаталин, а в 91-м, когда было уже окончательно поздно, и сам Горбачев.

Да, СССР переставал быть в этом случае империей и сверхдержавой, перед которой трепетала Европа. Да, любой из членов конфедерации мог бы при желании с ней «развестись». Но страна не пережила бы кошмарную травму распада, обнищания и беспредела. И каждая из составляющих ее суверенных республик могла бы стать тем, чем ей хотелось. Одни стали бы нормальными европейскими государствами, членами ЕС, раз и навсегда покончив с произволом власти, другие — хоть средневековыми ханствами. Одни двинулись бы в XXI век, другие — в XVII. Вольному воля.

А «развод», что же в нем страшного? Вот Словакия не пожелала жить в одной стране с Чехией. Ну и «развелись», цивилизованно, по-европейски, кому от этого стало хуже? Для этого, правда, понадобилось, чтобы в Чехословакии победили либералы, чтобы там произошла Перестройка, чтобы президентом стал бывший диссидент Гавел, — и «развод» прошел мирно, без путчей, без гражданской войны, без крови.

Другое дело — сербская мини-империя, известная под именем Югославии. Там победили национал-патриоты, и бывший коммунистический лидер Милошевич предпочел вместо Перестройки объявить своей целью реванш, воссоздание «Великой Сербии»-и полилась кровь. «Развод» все равно произошел, как и в Чехословакии, но «по национал-патри-отически»-с вооруженным вторжением в соседние республики, со всеми ужасами гражданской войны, с трупами, плывущими по Дунаю. Результат? Ну, примерно такой же, какой был бы в СССР, победи в августе 1991-го реваншисты, только в мини-масштабе: в десятимиллионной стране 100 000 человек погибло, 2,5 миллиона стали беженцами.

В СССР «капитан» Горбачев оказался похуже Гавела, но куда лучше Милошевича. Перестройку он провел, но до конца, до демократической революции, довести не сумел. Без путча и малой крови, во всяком случае — несопоставимо малой по сравнению с югославской, не обошлось, но кошмара гражданской войны избежать удалось. Время, однако, было не на его стороне. Кто знает, начнись Перестройка в конце 70-х, после доклада «комиссии Кириллина», когда еще не было поздно, страна, может быть, избежала бы и травмы распада. Так что большая часть вины лежит все-таки на прежних «капитанах», выведших свой Титаник в море, пренебрегая радиолокаторами.

Такова была точка зрения Лациса. Моя тоже. Но вот реваншисты предлагают совершенно другую точку зрения. Они, как мы видели, уверены, что «к середине 80-х годов XX века СССР был крепок, как никогда». И никакая Перестройка никому, кроме его предательской «верхушки», была ни к чему. Правда, ни одного экономического аргумента в пользу этого утверждения я никогда от них не слышал. Тем не менее, такова официальная идеология Изборского клуба, их главного интеллектуального центра, в рядах которого, между прочими реваншистами, и советник президента РФ С.Ю. Глазьев. С выбором между двумя этими версиями того, кому нужна была Перестройка, и оставляю я читателя.

Глава 4

РАСКОЛ ПРАВЯЩЕЙ ПАРТИИ

Я понимаю, что на исходе 2014 года, в разгар массовой патриотической истерии и жесточайшего упадка духа, своего рода надира, европейской России, то, что я сейчас скажу, может показаться невероятным. Но это факт русской истории. На протяжении трех лет Перестройки, начиная с Октябрьского пленума ЦК КПСС 1987 года, где сбивчиво выступил против Лигачева, а потом каялся Ельцин, и до июля 1990-го, когда будущей зюгановской КПРФ удалось возродить свою партийную иерархию (тогда она называлась РКП), массы, те самые массы, на которые сегодняшние русские европейцы махнули рукой, были их реальной опорой в борьбе против «аппарата».

Под «аппаратом» имеется в виду, понятно, партийная бюрократия, присвоившая себе государственную власть в стране и изрядно за последние семьдесят с лишним лет всем надоевшая. Та самая номенклатура, которую национал-патриоты обвинят впоследствии в предательстве «великой державы» и которая на самом деле дралась за эту державу до последнего патрона. Чтобы представить ее себе, достаточно вспомнить, что представителей научной и творческой интеллигенции было среди делегатов Учредительного съезда РКП меньше 9 %, партийных работников 42,6 %, а всего сотрудников аппарата управления 68,8 %. Своего рода офицерская Добровольческая армия времен гражданской войны. Только состоявшая не из отчаянных мальчиков из хороших семей, тайком пробиравшихся на Дон, а из прожженных аппаратных волков со всех концов «тайги», как назвал свою страну В. В. Путин.

Короче говоря, вопреки утверждению летописца реванша, стояли друг против друга в 1990 году не одна, а ДВЕ партийные элиты, и исход их поединка решали именно массы. Сама даже мысль о необходимости второго, параллельного, «аппарата» пришла реставраторам в голову после сокрушительного