Двойная переадресация (СИ) - Шилов Игорь Александрович

— Виктор, зайди — сбив меня с мысли, проговорил директор в трубку и положив её на место, обратился уже ко мне: — Садись, Антон.

— Спасибо — поблагодарил я за предложение и отодвинув один из стульев, стоящих в ряд у длинного стола, присел.

Владелец кабинета снова занялся своими делами, а у меня появилась возможность осмыслить, что же сейчас произошло. Один хороший, ограниченный сегодня во времени, человек, вытащил мало знакомого оборванца непонятно откуда, притащил его к не менее занятому ответственному лицу и используя, какие то, мне пока не известные, рычаги, попросил того, привести внешний вид парня в порядок. Что это? Внутренняя потребность делать людям добро? Оказание услуги, за которую придётся расплачиваться тем же? Или желание показать молодому поколению собственную важность? А может просто… Дверь кабинета вдруг резко открылась, заставив мой внутренний голос срочно замолчать.

— Слушаю, Василий Кузьмич — с порога заговорил сухопарый мужчина, глядя на директора и полностью игнорируя меня.

— Вот что, Витя. Сейчас берёшь Антона. Сажаешь его в свою машину и едешь с ним на базу.

— Понял — с готовностью сказал Виктор и задал неестественно короткий вопрос: — Как?

— На лето — ответил директор, не выпуская бумаги и ручку из рук.

Оперативность мужчин меня поразила, а метод общения так и вовсе убил наповал. Посторонних мыслей, способных дополнить короткие фразы, у говоривших людей в головах не имелось, я проверял, так что читать их, друг у друга, они не могли, нечего было. Но, как чётко и быстро закончился их разговор. Это же сколько надо работать вместе, чтобы так понимать руководство, а тому, в свою очередь, безоглядно верить в свой непререкаемый авторитет.

Всю дорогу Виктор молчал, мне с ним тоже разговаривать было не о чем. Вопросы у меня имелись, но тот человек, кому их хотелось задать, находится далеко, а пробовать прозондировать ситуацию у простого исполнителя, значит не уважать ни его ни себя. Глядел в открытое окно, выхватывая из общего ряда симпатичные домики, читал название улиц, где это можно было сделать, разглядывал встречный транспорт, кажущийся примитивным и допотопным.

Тяжёлые, железные ворота, окрашенные тёмно зелёной краской, открыл охранник, в домашних тапочках на босую ногу, в широченных бесцветных брюках, подпоясанных узким, поношенным ремнём и рубахе, три верхних пуговицы которой, обнажали его могучую, волосатую грудь.

— Здравствуй Витя — поздоровался колоритный мужчина, с посланцем директора.

— Привет Семёныч — выказал и он ему, своё неподдельное уважение. — Девчонки с промтоваров на месте?

— А, где ж им ещё быть? У себя сидят — утвердительно пожав плечами, ответил сторож.

Виктор выжал сцепление, кое что полезное я успел выудить из его головы, врубил передачу и мы медленно потянулись мимо приземистых строений, расположившихся вдоль плохо заасфальтированной, узкой дороги. Возле четвёртого по счёту он становился и отдав мне короткое указание: — «Идём», вышел из машины.

Названые при въезде девочками, оказались тремя дородными, грудастыми женщинами, облачёнными в синие, безразмерные халаты. Сопровождающий меня молодой человек, если говорить по аналогии с предыдущим комплиментом, весело поприветствовал их и бросив несколько слов, в своей обычной манере, уселся за старенький письменный стол, читать журнал с многозначительным названием «Экран». Тётки нехотя повставали со своих мест и окружили меня с трёх сторон.

— Низ: сорок восемь — пять — оглядев мои ноги, от пупа до пят, сказала та, что стояла справа.

— Есть — ответила ей, расположившаяся напротив и чиркнула, что то в тонкой, зелёной тетрадке.

— Верх: пятьдесят — четыре — буркнула женщина справа.

— Записала — снова приняла информацию та, что была с карандашом.

Затем они дружно посмотрели на позаимствованные мной, у незнакомого человека, тряпичные кроссовки, покивали друг другу головами и та, что была за старшую, выдала общий вердикт:

— Сорок три.

— Обувь не моя — выпалил я с отчаяньем, догадавшись, что речь шла именно о ней.

— Снимай — голосом не терпящим возражений сказала женщина, что уже занесла показания в тетрадь.

— Сорок два — обрадовала всех левая красотка, погрозив мне своим толстым, указательным пальцем.

Она же, огромной, но мягкой и ласковой пятернёй, погладила мой подрастающий ежик, вызвав на моём лице искреннее умиление и удаляясь в темноту склада, кинула остальным:

— Пятьдесят шесть.

Заметив, что женщины разошлись, Виктор бросил беглый взгляд в мою сторону и приказным тоном сказал:

— Садись.

Подчинился. Сел на один из свободных стульев и подражая старшему товарищу, взял в руки газету.

— «Правда» — громко прочитал я заглавие и посмотрел на Виктора.

Он молчал, продолжая пялиться в свои весёлые картинки. Я перевёл взгляд на следующую строчку и начал мысленно рассказывать себе всё, что увидел там. Цифра семь, июня, цифра один, цифра девять, цифра восемь и снова цифра один.

— Справился — тяжело выдохнув, произнёс я про себя и опустил глаза ещё ниже, на слова написанные крупными, чёрными буквами.

— Старая — по своему расценив мой выдох, коротко высказался Виктор.

— Ага — для поддержания разговора ответил я, обратив внимание на два огромных жирных пятна, заполнивших большую часть текста.

Оторвавшись от газеты посмотрел в сторону, чем то шуршащих в тусклой глубине склада, женщин. Видно их небыло, но по звуку определил — работа ещё кипит. Вновь вернулся на газетную страницу и громко, с чувством собственного достоинства, которое может быть только у человека, пять дней назад научившегося заново читать, выдал:

— Решения съезда в жизнь!

Наверное, перестарался. Виктор прекратил читать журнал и заострил своё внимание на мне. Я улыбнулся. Мужчина, напротив, был очень серьёзен. Не знаю, чем бы закончилось наше с ним противостояние, но тут раздался громкий возглас одной из сотрудниц:

— Плавки давать?

— Двое — переведя взор в сторону прохода, спокойно сказал Виктор и вновь уткнулся в журнал.

Чего это он так посмотрел на меня? Неужели сказанные мной вслух слова, имеют какой то сакраментальный смысл? Попробовал выяснить ход мыслей мужчины с помощью своих, незаурядных способностей. Странно, но обо мне, в его голове, ничего не обнаружилось, да и про решения неизвестного мне съезда, тоже было пусто. Он монотонно осваивает текст из яркого журнала, изредка отвлекаясь на фото, как ему кажется, неописуемо красивой женщины.

— Получите — прервал мои копания в чужой голове, женский голос, возникший словно из ниоткуда.

На стол легли три плотно утрамбованных пакета, один в один похожие на мой, служивший, в отличии от этих, хранилищем для денег.

— Сумку дай — потребовал Виктор внести изменения в упаковку, укоризненно посмотрев на кладовщицу.

— Красную? — удивлённо спросила его, она.

— Красную — бесстрастно ответил мужчина.

Я встал, подошёл к пакетам и попробовал поковыряться в одном из них, до упора заполоненном одеждой в добротной, фабричной упаковке.

— Всё фирменное — не отрывая глаз от журнала, заявил Виктор.

Короткая фраза была сказана таким тоном, что мне тут же расхотелось изучать содержимое. Сел на место, вновь взял в руки газету, но не прочитав и двух строк, отложил её. Перед моими глазами появилась сумка. Кожаная, с множеством замков и карманов по периметру, но не красная, а тёмно вишнёвая, с мощной ручкой вверху и регулируемой лямкой, для ношения на плече. Поначалу она показалась мне неказистой, но когда в неё попали пакеты, вещь словно преобразилась, приняв вид респектабельной, очень дорогой, а главное безразмерной. Мечта раздолбая, не больше и не меньше.

По приезду в здание дирекции, Виктор завёл меня в бухгалтерию, а сам вышел, не предупредив куда и зачем. Вернулся быстро и с порога объявил о причине своего отсутствия:

— Подписал, оформляйте.

Одна из пяти женщин, коротавших пару мгновений в моём обществе, приняла от него безупречно гладкую бумажку и принялась изучать её содержимое, отвлекаясь лишь для того, чтобы поиграть с деревянным механизмом, стоявшим на поверхности стола. Вдоволь нарезвившись, затейница взяла простенькую шариковую ручку, ядовито жёлтого цвета, чего то написала на бумаге и взглянув в мои пытливые, любознательные глаза, мягким голосом произнесла: