Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви - Диана Гэблдон

– Хорошо, – повторила я и зевнула: два ранних подъема подряд давали себя знать.

Я закрыла книгу и встала.

– Только предупреждаю, что раньше девяти я вставать не собираюсь.

Я добралась до каменного круга примерно около одиннадцати утра на следующий день. Моросило, и я промокла, потому что не догадалась захватить с собой дождевик. Бегло осмотрев хендж с наружной стороны, я не нашла следов огня; если они и были, то кто-то позаботился об их уничтожении.

Найти растение оказалось проще. Я помнила место, где оно росло, – у подножия самого высокого каменного столба. Отделив несколько побегов, я завернула их в носовой платок. Тяжелые гербарные сетки я оставила в машине и собиралась уложить растение как следует после спуска с холма.

Самый высокий каменный столб хенджа был разделен на две части по вертикали, два массивных блока. Видимо, это было сделано специально, для какой-то цели. Вы легко могли заметить, что лицевая поверхность у обоих блоков одинаковая, однако они отстояли один от другого фута на три.

Откуда-то поблизости донеслось глухое жужжание или гудение. Я подумала, что в какой-нибудь расселине камня нашел себе жилье пчелиный рой, и, намереваясь заглянуть в пролет между блоками, оперлась о камень рукой.

Камень закричал.

Я попятилась с такой скоростью, что не удержалась на ногах и довольно-таки жестко приземлилась на короткую весеннюю траву. Вся потная, я уставилась на камень.

Никогда я не слышала, чтобы живое существо могло издать подобный звук. Описать его невозможно – разве что сказать, что если бы камень мог закричать, он испустил бы именно такой крик. Это было ужасно.

Начали испускать крики и другие камни. То был шум битвы, вопли убиваемых людей, звуки от падения на землю лошадей.

Я затрясла головой, чтобы прогнать наваждение, но шум продолжался. Я вскочила на ноги и, спотыкаясь, кинулась к выходу из круга. Звуки настигали меня, от них ныли зубы и кружилась голова. У меня потемнело в глазах.

Я не могу сказать, сознательно ли я устремилась к просвету между двумя частями главного столба, или это вышло случайно, в результате слепого движения в хаосе шума.

Однажды во время ночной поездки я заснула на пассажирском сиденье несущегося вперед автомобиля, рокот мотора и быстрое движение создавали иллюзию дивной невесомости. Водитель проехал по мосту на слишком большой скорости и потерял контроль над машиной. Я очнулась, когда в мой сон ворвался ослепительный свет фар, и испытала тошнотворное чувство от падения на полном ходу. Этот внезапный переход из одного состояния в другое можно сравнить с тем, что я пережила теперь, но за неимоверно короткий промежуток времени.

Поле зрения внезапно сузилось до единственного темного пятна, но тут же передо мной возникла сияющая пустота. Я словно находилась в центре затягивающего кругового вихря… Невозможно передать ощущение полной гибели, полного разрушения, того, что меня сильно ударило обо что-то, чего вообще нет.

Суть заключалась в том, что никакого движения не произошло, никаких перемен, ничего не случилось, но тем не менее я испытывала стихийный ужас небывалой силы и перестала понимать, кто я или что я и где нахожусь. Я была в средоточии хаоса, и никакая сила, духовная или телесная, не могла ему противостоять.

Не знаю, потеряла ли я сознание, но определенно некоторое время была не в себе. Я проснулась – если можно так выразиться в данном случае, – споткнувшись о камень у подножия холма, кое-как съехала на ногах оставшиеся несколько футов и растянулась на густой, растущей пучками траве.

Мне было плохо, кружилась голова. С трудом доползла до молодых дубков и прислонилась к одному из них, чтобы прийти в себя. Где-то неподалеку раздавались крики, напомнившие мне о звуках, которые я слышала на холме, в каменном кругу. Но они утратили нечеловеческий оттенок; теперь я слышала обычные голоса вступивших в конфликт людей и повернулась в ту сторону.

Глава 3. Человек в лесу

Мужчины находились на некотором расстоянии от меня, когда я их увидела. Двое или трое, одетые в килты, они неслись, как дьяволы, по небольшой поляне. Издали доносился резкий шум, в котором я, к своему изумлению, узнала грохот ружейных выстрелов.

Я была совершенно уверена, что все еще галлюцинирую, когда вслед за звуками выстрелов появилось пять или шесть человек, одетых в красные мундиры и бриджи до колен; они размахивали мушкетами. Я уставилась на них. Подняла к лицу руку и расставила перед глазами два пальца. Увидела два пальца – все нормально и реально. Никакого помутнения зрения. Я осторожно потянула носом воздух. Сильный, по-весеннему острый запах деревьев и слабый – клевера у меня под ногами. Никаких странностей обоняния.

Я пощупала голову. Никаких неприятных ощущений. Контузии вроде бы нет. Пульс немного учащенный, но ровный.

Отдаленный шум и крики внезапно сменились топотом копыт; прямо на меня скакали боевые кони, верхом сидели шотландцы в килтах, громко выкрикивая что-то по-гэльски. Я увернулась с дороги со всей прытью, на какую была способна, – значит, физически я не пострадала ничуть, каким бы ни было мое умственное состояние.

Но тут один из красных мундиров был сброшен с коня пронесшимся мимо шотландцем и, вскочив на ноги, театральным жестом погрозил кулаком вслед лошадям. И я поняла. Конечно же! Фильм! Я даже головой затрясла при мысли о моей несообразительности. Они «выстреливают» какую-то костюмную драму, вот и все. Что-то вроде «Принца Чарли в зарослях вереска» или тому подобное.

Так. Независимо от художественной ценности этого произведения съемочной группе вряд ли придется по душе тот антиисторический диссонанс, который я внесу своим появлением перед камерой. Я отступила в заросли, намереваясь сделать широкий круг в обход поляны и выйти таким образом к дороге, где я оставила машину. Идти оказалось труднее, чем я предполагала. Лес был молодой, но с густым подлеском, платье мое то и дело цеплялось за кусты. Я пробиралась между тонкими дубками, выпутывая подол из плетей куманики.

Если бы он был змеей, я бы на него наступила. Он стоял среди деревьев так тихо и неподвижно, словно бы сам превратился в дерево, и я заметила его только тогда, когда он схватил меня за руку.

Ладонью второй руки он быстрым и резким движением зажал мне рот и утянул в заросли, приведя тем самым в паническое состояние. Кто бы ни был этот похититель, ростом он казался ненамного выше меня, но определенно был гораздо сильнее. Я ощутила слабый цветочный аромат, кажется, пахло лавандой, и запах этот смешивался с сильным запахом мужского пота. Ветки сомкнулись за нами, и, пока он тащил меня по тропинке, я обратила внимание на то, что обхватившая меня за талию рука очень знакомая.

Я дернула головой и высвободила рот.

– Фрэнк! – взорвалась я. – Ради всего святого, что это за нелепая игра?

Я разрывалась между двумя противоречивыми чувствами: с одной стороны, была рада, что нашла Фрэнка здесь, а с другой – была дико возмущена грубой шуткой. Ошарашенная тем, что произошло со мной среди каменных столбов хенджа, я совершенно не была расположена шутить. Он отпустил меня, но едва я к нему повернулась, как поняла, что дело неладно. Суть не в незнакомом одеколоне, а в чем-то гораздо более существенном. Я остолбенела, а волосы на затылке встали дыбом.

– Вы не Фрэнк, – прошептала я.

– Отнюдь нет, – согласился он, наблюдая за мной с весьма большим интересом. – Правда, у меня есть кузен, которого так зовут, но я сомневаюсь, чтобы вы меня с ним спутали, потому что между нами нет никакого сходства, мадам.

Как бы там ни выглядел его кузен, но сам он вполне мог сойти за брата Фрэнка. То же гибкое и худощавое сложение, те же четкие линии скул, словно резцом очерченное лицо; ровные брови, широко расставленные карие глаза, те же темные волосы.

Но у этого человека волосы были длинные, стянутые на затылке кожаным ремешком. Темная, словно у цыгана, кожа на лице, вероятно, месяцами и годами подвергалась воздействию солнца и ветра и ничуть не напоминала легкий золотистый загар, который приобрел Фрэнк в Шотландии.

– Но кто же вы? – не удержалась я от вопроса.

Родственников и свойственников у Фрэнка было множество, но мне казалось, что я хорошо знаю всю британскую ветвь семьи. И среди них не было никого похожего на этого человека. И конечно, Фрэнк рассказал бы мне о любом близком родиче, живущем в горной Шотландии. И не просто упомянул бы или рассказал, но настаивал бы на визите к нему во всеоружии генеалогических записей и блокнотов для новых пикантных сведений из семейной истории о знаменитом Черном Джеке Рэндолле.

В ответ на мой вопрос незнакомец поднял брови:

– Кто я? Я мог бы задать вам тот же вопрос, мадам, но с гораздо большим основанием.

Его глаза медленно исследовали мою особу с ног до головы; наглым оценивающим взглядом он рассматривал мое цветастое легкое ситцевое платье и с особым вниманием – мои ноги. Я не вполне поняла смысл этого взгляда, но тем не менее занервничала ужасно, отступила на шаг или два и ударилась спиной о дерево довольно чувствительно.