Леди Ру - Владимир Станиславович Елистратов

затихло. Было слышно, как зажужжала машина. Наверное, кто-то из отгуливающих решил уехать. Через пару секунд зазвенело разбитое стекло. Заливисто и отчетливо. Лошадь опять заржала. Машина рванула газом и уехала.

– Вот, – сказала Ленка. – К счастью.

– К счастью, – повторила я.

– Люди веселятся. И мы с тобой повеселимся. Знаешь, честно говоря, мне эта столовка уже вот где, – она рубанула себе ребром по скуле. – Да и тебе, наверное, все эти магазины, склады… Тьфу! Пиво это, ящики, грузчики…

– Не говори, Ленок. Еще кругом эти Паровозы, Целлюлиты… Зла-то я от них вроде и не видела… Спасибо им. Но – не мое это. Надоело.

– Надоело! Живешь – как нудный сон смотришь. Как, бывает, дрянь какая-то снится, и знаешь, что спишь и проснуться надо, а все смотришь, смотришь, смотришь… Нет, харэ! Мы с тобой что-нибудь совместное придумаем.

– Совместное предприятие «Елена и Евдокия».

– Ага! «Е – Е». Или: «Дуся и Лена». Сокращенно – «Дуля». Нет, лучше: «Дусюк и Ленок».

– Совместное предприятие «Две толстухи». Им «Три толстяка» можно, а нам?! Нет, мы что-нибудь свое, оригинальное, интересное придумаем… Изящное такое… Чтоб для души.

– Конечно, придумаем, – уверенно сказала Ленка. – Лично я – баба умная. Это я тебе точно говорю. Ты, Дусюк, – вообще, блин, Эйнштейн. Мы – свободные, молодые, здоровые, симпатичные, можно сказать, лэйди. В полном расцвете сил и таланта. Что нам мешает разворошить весь этот свинарник, а? Ничего не мешает.

– Абсолютно ничего не мешает!

– Вот и разворошим! Сейчас я нямнямки соберу – и поедем. Все там обмозгуем на свежем воздухе, распланируем. И начнем новую жизнь. Правильно я говорю?

– Правильно, Ленок! Как же я тебя люблю!..

– А я тебя – знаешь как!.. Почти как зефир и клубнику вместе взятые…

– Зараза ты все-таки… Дуры мы. Несколько лет какой-то ерундой порознь занимались… И зачем?

– Я не зараза. Я – язва. А мы – не дуры. Так жизнь сложилась. Карма, блин, такая. Теперь жизнь по-другому сложится. Вот увидишь. Не сразу, конечно. Но – сложится.

Мы обнялись и так, обнявшись, молча и тихо просидели несколько минут.

– Ладно, давай собираться, – сказала Ленка, отпихнув меня в ключицу и тут же ее погладив. – Ты сиди и пей чай, а я – сейчас.

Я сидела, пила чай и смотрела в окно. Уже почти совсем рассвело. По шоссе туда-сюда шныряли машины. Редкие. Издавали еле слышные отсюда, из «Бистро», вопросительные стоны. Гуляющие стихли. Я посмотрела на часы: полвосьмого.

В «Бистро» вошла молоденькая стройная девушка с обиженными пухлыми губами. Сменщица, наверное, Ленкина. Не глядя на меня, она зевнула, зашла за прилавок и скрылась за дверью.

Тут же появилась Ленка. Она улыбалась и несла два больших бело-синих пакета с красной надписью «Моя семья».

– Поехали.

Я взяла у Ленки один пакет, который оказался очень тяжелым. Ленка запаслась по полной. Мы вышли из заведения и направились к машине, которая стояла метрах в тридцати. Я оглянулась на дом, в котором гуляли этой ночью. Он был точно такой же, как мой. В «моем» окне (второй подъезд пятый этаж) горел свет. Ленка внезапно остановилась:

– Ба-а-а-а-ляхин фантик! Вот тебе и Карма!..

Я посмотрела на Ленку, потом на мою «Ниву», на которую смотрела Ленка. Боковое, правое заднее стекло было разбито.

– Вот с-с-суки! – сказала Ленка.

Я бросила пакет и подбежала к машине. Большой сумки не было.

– Что сперли? – спросила Ленка.

– Все, – ответила я. – Там пять тысяч баксов было. Последних.

Ленка завела глаза влево вверх и, мыча, сделала ими круг – через небо – вправо вниз.

– Здравствуй, новая жизнь, – сказала я.

Даже плакать не хотелось. Я достала пачку «Vogue». Она была пустая:

– И сигареты кончились.

Зазвонил мобильник. Ровно через секунду. Как в дурном фильме. Стечение обстоятельств в стиле экшн. Я посмотрела на номер. Это был номер Аладдина. Закапал дождь. Все правильно. Еще не хватало, чтоб начались месячные, землетрясение и война с Китаем.

– Привет, Аладдин…

– Привет, Евдокия. У меня плохие новости, извини, конечно. Ты где?

– Далеко, в Соснянске.

– Это хорошо, Евдокия. У тебя алиби.

Аладдин молчал и как будто бы обиженно сопел в трубку.

– Что случилось?

– В общем… Короче, Храп устроил корриду.

– Что?!

– На Тимурыча наехал со своими киндерсюрпризами… Пристрелил он Тимурыча.

– Как?!

– Не знаю, насмерть или нет. Их было трое, в смысле – Тимурыч и еще двое. Охранники, наверное. А может, и не охранники. Ну, они к твоему магазину подъехали. Эти… гангстеры, б…дь, тоже подъехали. Человек шесть-семь. Не знаю точно, сколько. Начали говорить. Разговор не получился. Ну и начался тут… вестерн, б…дь. Извини, что матерюсь. Нервы, б…дь.

– Ничего…

– Ну и вот. В общем, Тимурыча и этих двух увезли в больницу. И храповских колобков тоже троих увезли. А Храп, говорят, удрал, б…дь…

– Насмерть? Насмерть убило тех?..

– Вроде да. А эти трое, Вахины, говорят, в реанимации. Я этого всего, сама понимаешь, не видел… Одни слухи кругом. На ушах город стоит. Теперь нас всех тут так поимеют… Представить страшно. А у тебя там как дела?

– Нормально. Деньги все украли.

– Ш-шайтан! Смотри, если надо, дам. Я вообще-то, ты знаешь, в долг не даю. Но тебе, Евдокия, дам. Ты все-таки мне друг, Евдокия. Ладно, пока… Посадилов тут ко мне приехал. Привет ему передать?

– Передай.

– Ладно. Передам. Пока. Звони, если что.

– Спасибо, Аладдин. Пока.

Я посмотрела на Ленку.

– Все, Ленок, путем.

– Еще что-нибудь?

– Да. Стреляли…

– Так… Потом расскажешь. Сейчас заедем ко мне, возьмем деньги. У меня пара тысяч в заначке есть. Стекло вставим. У меня здесь в сервисе ребята знакомые. Как же ты деньги-то в машине оставила?.. Как дитя, ей-богу… Это когда стекло-то били – это ж твое было… На счастье, блин. Деньги эти, конечно, уже не найдешь… Но ты не огорчайся. Вещички мои будешь носить: мы с тобой одинаковые. А хуже уже ничего не случится. Самое худшее уже случилось. Главное – живы и здоровы…

– Как выяснилось, не все.

– Так, чтоб все, не бывает. Поехали.

Глава 9. Прыжок Тарзанихи

В Крестах мы с Ленкой были к полудню.

Когда въезжали в деревню, выглянуло солнце. Поулыбалось нам пару минут через застиранную ситцевую кисею октябрьского неба и скрылось.

Мама, встречая нас, засуетилась, стала топать туда-сюда по половицам избы. «Топтыша», – подумала я. Подумала – и чуть не разревелась. Хотелось улыбаться и беззвучно реветь. Не знаю от чего.

Ленка разомлела. Улыбалась во все зубы и зевала.

В избе пахло мытым полом и каким-то аккуратным и мудрым стариковским одиночеством. Целомудрием вечности, что ли… Наверное, так будет пахнуть в раю. Никакими не райскими цветами, а как в простой русской избе, где