Хонорейская эра - Игорь Борисенко

- Ну, скажете тоже... Я пока сержант... И должен вас задержать для выяснения личности, но мы торопимся, так как гонимся за отвратительной бандой уродливой поганки-потаскухи Рыжей Коровы, да поразит ее трижды понос!!

Глухо рыча от ярости, Хлурха потянула из ножен саблю, но Кэннон больно стукнул ее по болевой точке у локтя. Сержант насторожился и открыл рот, однако Кэннон затараторил вперед:

- О, наш Шубасуй - он королевский евнух, очень свирепый евнух, хотел бы поучаствовать в травле проклятой дочери паука и вонючей внучки прогнившего слизня, но наши лошади устали.

- Хорошо, - кивнул сержант. - Тогда вы поедете себе, а мы продолжим преследование этой мерзкой жирной свиноматки с протухшими мозгами!

Хлурха, повизгивая, вертелась в седле, вращала глазами и трясла жировыми прослойками, но железные пальцы молодого варвара сжимали ее локоть.

- ...пропахшей отбросами дочки прокаженного и крысы, живущей в сточных канавах! Но! Я проверю вас по списку разыскиваемых... У меня тут полнейший перечень примет всех, от Тарагана до Рыжей Коровы!

Сержант достал пергаментный свиток, а Кэннон похолодел. Вот и все! Шемит, шевеля губами, водил пальцем по свитку, а его солдаты пристально смотрели на них. Внезапно черты сержанта хищно обострились. Он медленно поднял лицо и торжествующе прошипел:

- Ага, так вы преступники! Хотели удрать!.. Ты! - его длинный палец молниеносно вытянулся, указав на... Пердолиуса. - Ты тот мерзкий старикашка, который распевал непристойные песни под окнами дома мэра великого города Ерзужалама, а потом помочился на его забор и смог сбежать! Ты и твои сообщники будут подвергнуты страшным карам!

Пердолиус ошеломленно разевал и закрывал рот. Солдаты вытащили мечи и собрались схватить их, но в это время из-за двух соседних дюн хлынули бандиты Тарагана и стая суи'дурра. Сержант, глянув в свой свиток, заорал:

- Ты, который весь в волосах, на верблюдах! Ты превысил скорость на 0.01 килошага в час и будешь оштрафован... Чьи зверьки в горшках? Я спрашиваю, чьи зверьки? Здесь запрещен выгул животных!..

Он долго вопил, пока три враждующих группы не смешались в кучу, и какой-то разбойник не сшиб его ударом дубины. Четыре личности, заварившие эту кашу, сумели сместиться в сторону, но шемитские воины все-таки напали на них. Кэннон, заметив ринувшегося к нему солдата, потянулся за своими палочками, но чехол был пуст! Значит, ему суждено умереть... С громким кличем: "Хрем, я иду!" - смелый молодой варвар гордо развернулся навстречу смерти и разорвал свои одежды, обнажая грудь:

- На, убивай!

- Ой, какая замечательная татуировочка! Что-то там написано... какие мелкие буквы, - шемит, занесший было меч, прищурился и приблизил лицо к груди Кэннона. Тот не мог не воспользоваться этим: как дятел он взмахнул головой и сокрушил переносицу врага своим могучим лбом. Обливаясь кровью, враг свалился с коня.

- Там написано "Быстрее бей, а то сдохнешь сам!" - прошипел троммелиец и оглянулся. От Пердолиуса убегали два суи'дурра, ставшие похожими на ежиков из-за вздыбившейся шерсти.

- Уходим! - крикнул старику Кэннон.

Абдурахман, похоже, уже удрал, скрывшись за могучей спиной Рыжей Коровы, которая, зажав в каждой руке по шевелюре шемита, болтала их безвольные тела в воздухе. Еще один солдат вместе с кирасой был пробит саблей, другой лежал в пыли со шлемом, надетым до рта.

- Идем, Хлурха! - рявкнул Кэннон. Она метнула тела в толпу дерущихся и последовала за ним. Их никто не задерживал и не преследовал.

Банда нашлась несколько дальше к востоку. Разбойники сидели вдоль дороги и изображали нищих: кто-то прилепил фальшивую деревянную ногу, кто-то завязал глаз черной полоской, кто-то спрятал руку в лохмотьях и выставил пустой рукав, а Джафар зарылся в песок и изображал живую голову. Рядом мирно паслись кони, замаскированные под пустынных козлов ветками сухого кустарника.

Увидев знакомые лица, псевдоубогие прекратили завывания и уселись в седла, едва не забыв выкопать Джафара. Когда он к огромному огорчению троммелийца был вытащен и сел на лошадь, они поскакали по дороге. Абдурахман захлебываясь рассказывал, как он разрубал шемитов и суи'дурра... Поздним вечером, не встретив ни одного разрушенного поселения, банда разбила лагерь у крутобокой дюны рядом с дорогой. Разведя три костра, они начали праздновать победу, причем каждый не слушая других и захлебываясь рассказывал о своих подвигах. Для Рыжей Коровы устроили большую палатку на вершине...

Пердолиус, засыпая, пробормотал:

- Завтра к обеду будем у Гадды...

- Они что, готовят нам обед?

- Я... имел... в виду... полдень... - старый волшебник не смог закрыть рот и пустил слюну, при этом оглушительно храпя. Вывшие рядом шакалы испуганно затявкали и разбежались.

Молодой варвар расслабленно улегся на свой барабан, любовно погладив чехол с палочками, которые он отобрал у одного из разбойников. На вершине холма, на ярко освещенном лампой боку палатки шевелилась четкая тень снимающей куртку Рыжей Коровы. Когда она осталась голой, зрелище многочисленных жировых складок стало непереносимым; Кэннон быстренько перевернулся на живот и решил заснуть. Через несколько минут его дрема прервалась из-за легких подрагиваний почвы. Он услышал над головой тяжелое сопение и с содроганием повернулся. Над ним возвышалась Хлурха в короткой кожаной юбке и кожаном, богато украшенном стальными заклепками и пластинками бюстенхальтере, удивительном изобретении хитроумных кхитайцев. Складки жира, свисавшие на коленки женщины, напомнили Кэннону смертельные оползни в родных горах. Поглотившее пояс юбки брюхо целилось в него бездонной черной дырой пупка.

- Кэннон! - томно пробасила толстуха. - Сегодня, когда ты дрался как лев, я не могла отвести от тебя глаз.

- Ну...

- Я поняла, ты должен стать моим, а я - твоей.

- Слушай, завтра трудный день...

- И вот я пришла сюда, отбросив гордость, и предлагаю свою единственную драгоценность, - она потупилась.

- Извини, но вот что-то сегодня у меня глаза слипаются... - троммелиец повернулся на живот и спрятал искаженное ужасом лицо в чехле. Что-то похожее на столярные тиски сжало его пятку и потянуло.

- Эй! - вскрикнул он. - Эй, эй, эй!

Попытавшись взглянуть на нее, он изогнулся. Без усилий Хлурха брела вверх по склону и волокла его за собой. Он вцепился в землю, но пальцы как грабли скребли мягкий песчаник и оставляли в нем борозды. Внезапно из тьмы вынырнула качающаяся тень.

- Проклятый варвар! - запричитала она пьяно-плаксивым голосом Абдурахмана. - Отстань от девушки, тварь! Не позволю покушаться на ее честь!

Выкрикивая нечленораздельные проклятия, он принялся пинать Кэннона в правую ляжку.