Золушки - Кристина Ульсон

Алекс уселся к письменному столу в огромное офисное кресло, напоминающее старинное вольтеровское кресло, только на колесиках. Кресло досталось Алексу от дедушки. О том, чтобы купить новое, не может быть и речи, подумал Алекс и удовлетворенно погладил подлокотник. Мало того, что красивое, так еще и очень удобное. Скоро они с креслом отметят тридцатилетний юбилей совместной жизни. Тридцать лет! Тридцать лет в одном и том же кресле — это немалый срок, как ни крути! Даже дольше, чем они с Леной женаты.

Алекс откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Комиссар совершенно не чувствовал себя отдохнувшим: спал плохо, впервые за много лет ему снились кошмары. Хотелось бы, конечно, списать все на плохую погоду, но он прекрасно понимал, что причина не в этом.

Алекс знал, что за долгие годы работы в полиции стал почти легендой, и в принципе эта репутация была вполне заслуженной. Через руки комиссара прошло такое количество дел, что он уже давно сбился со счета. Большинство из них ему рано или поздно удавалось раскрыть — конечно, не в одиночку, но руководил расследованием почти всегда именно он. Как и на этот раз. Однако в последнее время он остро ощущал, что время не стоит на месте. Поговаривали, что пенсионный возраст для полицейских снизят до шестидесяти одного года, и сначала Алекс пришел в ужас, но с годами изменил свое мнение. Зачем полиции нужны пожилые, усталые сотрудники? Организации нужна свежая кровь!

За годы службы Алексу приходилось сталкиваться со множеством людей, находящихся на грани отчаяния. Последней из них оказалась Сара Себастиансон — она еще не дошла до последней черты и, по мнению Алекса, держалась на удивление неплохо. Комиссар не сомневался, что на самом деле она просто с ума сходит от беспокойства и тревоги за ребенка, но пока что ей удается скрывать это. Словно стоит ей хотя бы на одну секунду — на одну-единственную секунду! — показать охвативший ее ужас, как земля тут же уйдет из-под ног и дочь будет потеряна для нее навсегда. Насколько Алекс понял, своим родителям Сара еще ничего не сказала.

— Позвоню им завтра, если Лилиан не найдется, — сказала она.

Вот и наступило завтра, и, насколько было известно Алексу, Лилиан так и не нашлась. Комиссар взглянул на мобильный — пропущенных звонков нет, никаких новостей.

Когда пропадают дети, следует иметь в виду несколько важных вещей. Большинство, абсолютное большинство детей всегда рано или поздно благополучно находятся. «Поздно» в данном случае означает «через несколько дней». Так произошло, например, с одним малышом на острове Экерё — дело, которое Алексу поручили в прошлом году исключительно потому, что за свою долгую карьеру он не раз имел дело с подобными случаями. Пятилетний мальчик убежал с дачи, когда родители начали ругаться: просто убежал со всех ног и не останавливался, пока не ушел так далеко от дома, что не смог найти дорогу обратно.

Его нашли спящим под елкой в паре километров от дома — то есть за пределами предполагаемого радиуса поисков. Рано утром мальчугана вернули родителям, и последним, что услышал Алекс, уезжая, оказалась ожесточенная ссора родителей насчет того, кто виноват в том, что ребенок пропал.

Затем были, разумеется, и другие случаи, с которыми Алексу было смириться куда тяжелее. Иногда с ребенком за время исчезновения успевали произойти ужасные вещи, и к родителям он возвращался уже совсем другим. Алексу навсегда врезалось в память исчезновение одной маленькой девочки, и теперь, когда поступало сообщение о пропавшем ребенке, он всегда вспоминал о ней. Девочку не могли найти несколько суток, а потом какой-то внимательный водитель заметил ее в придорожной канаве. Более недели она пролежала в больнице без сознания и впоследствии так и не смогла рассказать, как ее похитили и что именно с ней произошло. Впрочем, это и не требовалось: ее травмы свидетельствовали о том, что она побывала в руках у какого-то изверга, и хотя врачи, психологи и заботливые родители делали все, что было в их силах, чтобы залечить ее раны, однако в мире не нашлось ни слов, ни лекарств, чтобы исцелить ее душевную травму.

Девочка выросла странной и психически искалеченной, постоянно находилась на грани нервного срыва, везде чувствовала себя чужой, школу так и не закончила, еще до совершеннолетия убежала из дома и стала проституткой. Ее раз за разом отвозили домой к родителям, но она все равно убегала. Девушке не исполнилось и двадцати лет, когда она умерла от передозировки героина. Алекс помнил, как плакал у себя в кабинете, узнав о ее смерти.

Вчера комиссар почувствовал, что ему необходимо встретиться с Сарой Себастиансон лично, и поэтому решил поехать к ней вместе с Фредрикой Бергман. Он небезосновательно опасался, что та истолкует его решение как сомнение в ее компетентности. Отчасти так оно и было на самом деле, но Алекс поехал на допрос совсем по другой причине. Просто хотел прощупать это дело поглубже, и ему это удалось.

Сначала Фредрика и Алекс немного поговорили с Сарой наедине, а затем подошел ее новый друг, Андерс Нюстрём. Проверка его личных данных результатов не дала, но Фредрика все же коротко допросила его на кухне, а Алекс продолжил разговор с Сарой в гостиной.

Рассказ женщины давал все основания для беспокойства: врагов у Сары нет, по крайней мере насколько ей известно, с другой стороны, близких друзей у нее, судя по всему, тоже немного.

Сара рассказала, что бывший супруг бил ее, но с этой проблемой они уже разобрались, и она даже мысли не допускает, что дочку похитил он, вот и решила не упоминать о побоях во время первого разговора с Фредрикой. Ей не хотелось, чтобы полиция пошла по ложному следу, как выразилась сама Сара.

Алекс ни на секунду ей не поверил. Во-первых, он тактично, как мог, дал Саре понять, что оценивать степень вероятности той или иной рабочей версии не ее дело. Во-вторых, он совершенно не верил, что бывший супруг оставил Сару в покое. После недолгих уговоров она все-таки показала предплечья, которые старательно старалась скрыть длинными рукавами блузки. Как и подозревала Фредрика, на руках виднелись явные следы физического насилия. Большая, явно очень болезненная рана обнаружилась на внутренней стороне левой руки — кожа там приобрела красно-оранжевый оттенок, и Алекс заметил начинающие проходить пузыри — без сомнения, ожог.

— Он прижег меня утюгом как раз перед тем, как мы расстались, — беззвучно прошептала Сара, глядя в пустоту мимо Алекса.

Алекс осторожно взял ее за руку и произнес тихо, но убедительно:

— Сара, вы должны заявить на него в полицию!

— Его здесь не было в тот день, — выговорила Сара, медленно качая головой и глядя Алексу в глаза.

— Простите?

— Вы разве не читали прежние рапорты? Когда это случается, его всегда нет в городе и всегда находится кто-то, кто может это подтвердить, — объяснила она и снова уставилась в никуда пустым взглядом.

Увиденное потрясло Алекса. Комиссара тревожило и раздражало, что бывший супруг так и не потрудился связаться с полицией. В тот же день Алекс снова выслал к нему домой патрульную машину и получил сообщение, что свет в доме не горит, а на стук в дверь никто не отвечает. Тогда Фредрика снова попробовала связаться с матерью Габриэля Себастиансона, позвонила ему на работу — ведь кто-то должен знать, куда он подевался?!

Сидя в старом дедушкином кресле, Алекс почувствовал, как его накрывает волна гнева. Существуют непреложные правила, которые лично он впитал с молоком матери и безоговорочно уважал уже пятьдесят пять лет: нельзя поднимать руку на женщин и детей, нельзя врать и нужно заботиться о своих престарелых родителях!

От одного воспоминания об ожоге комиссара передернуло: какое у тебя право так поступить со своим ближним?!

Алекса бесили эти новомодные политкорректности — вся страна вдруг заговорила о «мужчинах, которые применяют насилие по отношению к женщинам». Такие обтекаемые формулировки совершенно бессмысленны, даже вредны! На полицейской конференции один из его коллег, к примеру, высказался насчет «склонности иммигрантов к нарушению законодательства, постановлений и прочих правил, дорого обходящейся государству». И лишился работы. Вдруг люди услышат и решат, будто все иммигранты отказываются соблюдать общественные требования — а это ведь неправда!

Конечно, неправда, думал Алекс. И не все мужчины бьют женщин! И не все родители избивают своих детей! Некоторые мужчины бьют женщин, а большинству такое даже в голову не придет — если рассуждать по-другому, то эту проблему вообще не решить!

Созывать группу на еще одно совещание вечером было бессмысленно. После их с Фредрикой визита к Саре Себастиансон Алекс вкратце рассказал о нем Петеру. Алекс, человек проницательный, прекрасно понимал, что Петер из кожи вон лезет в надежде заслужить похвалу. В экстремальной ситуации подобное ребячество может сослужить плохую службу, помешав трезво оценить положение, опасался комиссар. С другой стороны, давить на Петера, такого старательного и энергичного, тоже не хотелось.