Лунная Дева - Вячеслав Корнич

– С вами, дамы, не соскучишься! Ладно, мать, веди уж на эшафот бедного художника, – не смог скрыть улыбку Полянский, притворно вздыхая:

– Уф-ф, как меня утомила вся эта светская возня.

– Надо, Валерочка, надо, привыкай, – ответила Светлана, демонстративно беря под руку мужа, и уже на ходу обернулась к Татьяне:

– И ты, Волошина, не отставай, тебя тоже ждут…

Тем временем посетители выставки начали рассыпаться по залу, вполголоса обсуждая работы Валеры.

Пока Татьяна следовала за Полянскими, то не раз ловила на себе мужские взгляды, как впрочем, и женские. За впечатлениями от картины и разговором с Валерой она совсем забыла про своё вечернее платье с выразительным декольте и пикантным боковым разрезом и что высокие каблуки придают ей особую женственную элегантность.

Промелькнувшая мысль её даже позабавила:

«Всё как всегда, то ли выставка картин, то ли нарядов вместе с прелестями их обладательниц. Смешно. Ладно, Таня, ты же женщина всё-таки и, причём довольно привлекательная. Пускай любуются, а кто не хочет – пусть завидует».

На неё иногда находило такое игривое настроение.

Реакция Вадима на её появление была вполне предсказуема:

– Танечка, вы… вы просто обворожительны, вы женщина во всех смыслах, я даже вас не узнал.

– Спасибо, Вадим. А если не узнали, то долго жить буду, – нисколько не смутилась Татьяна.

Она уже успела примерить на себя новую роль и чувствовала себя вполне раскованно.

– Танюшка у нас умеет перевоплощаться, когда захочет, конечно, – со смешинкой в глазах заметила Светлана.

С этой минуты Вадим не отходил от Татьяны. Он то и дело одарял девушку комплиментами, при этом старался коснуться её руки, или слегка пожать её тонкие пальцы, на что Татьяна благосклонно отвечала молчаливой улыбкой. Можно сказать, что вечер удался, некоторая нервозность организаторов выставки, ощущавшаяся вначале, давно забылась, а взамен появилось чувство заслуженной эйфории. Тем более, что картины пользовались успехом и даже продавались. Публика в зале постоянно менялась, оставались только приглашённые на банкет, но их уже мало интересовали работы Полянского, а разговоры они вели больше на отвлечённые темы. Валера и сам немного подустал от внимания и нескончаемых вопросов между поздравлениями, и реагировал на них уже без прежнего блеска в глазах.

Уже перед самым закрытием, когда заждавшиеся гости оживлённо потянулись в банкетный зал, в галерею вошёл представительный седовласый мужчина и без раздумий направился к той самой картине, которая так заинтересовала Татьяну. Он не стал, как многие знатоки живописи разглядывать её под разными ракурсами, меняя угол зрения, а просто уставился на неё немигающим взглядом и простоял так не менее пяти минут. Потом удовлетворённо кивнул, что-то прошептав одними губами, и рукой подозвал к себе Полянского, безошибочно угадав в нём хозяина полотна. Этот жест удивил Татьяну, в нём чувствовалась властная воля, не терпящая отказа.

Пока Валера с незнакомцем обсуждали какие-то связанные с картиной вопросы, Татьяна смогла лучше разглядеть этого человека. Её сердце нервно забилось, как и тогда в парке лишь только она увидела его глаза. Они были разными, один – тёмно карий, другой – светло-серый, почти голубой. Всё повторялось, её книжный герой, как две капли воды походил на этого человека или наоборот. Но факт оставался фактом, девушку преследовал либо плод её воображения, либо реальные люди, с которых писались книжные образы. Первый вариант даже в голову её не укладывался. А если рассматривать второй – то откуда она могла их знать?

Её размышления прервал голос Светланы:

– Ну что, Валерочка? Что этот солидный дядечка от тебя хотел?

Увлёкшись своими мыслями, Татьяна даже проморгала возвращение Полянского.

Подошедший Валера недоуменно развёл руками:

– Ничего не понимаю… он мне такую сумму отвалил только за то, чтобы я не продавал «Маски», и сегодня же снял с выставки. А ещё он сказал, чтобы я никому не показывал её хотя бы полгода особенно после захода солнца. И слово с меня взял, просто слово и всё. Странноватый господин, однако.

– А деньги где? – сразу полюбопытствовала Светлана.

– Вот чек выписал, в долларах, – сказал Полянский, засунув руку во внутренний карман пиджака.

– Ва-а, ничего себе! – не сдержалась от возгласа Светлана, когда ознакомилась с циферками в чеке. – Валерка, я просто уверена, что тебе не нужно задавать лишних вопросов, делай, как он велел и точка. Это судьба – не иначе! Нет, такое счастье надо вспрыснуть и прямо сейчас!

– А как насчёт бесплатного сыра в мышеловке, доверчивые вы мои? – подбросил шепотку сомнений Вадим. – Не боитесь подвоха? Что-то меня здесь настораживает…

Но Светлану уже трудно было остановить:

– Да брось ты, Вадик, у богатых свои причуды! Сам ведь богатенький, лучше меня знаешь. Что мы теряем? Картина у нас, деньги тоже.

– В принципе, так оно… но лично я не стал бы так разбрасываться деньгами да ещё незнакомому человеку.

– А может, он меценат, ну для таких вот дарований среднего возраста как Валерка! – рассмеялась Светлана. – А ты что молчишь, Волошина, опять в себя ушла?

– Да нет, Света, я уже на поверхности, только сказать нечего, одни загадки, – задумчиво проговорила Татьяна.

В этот момент со стороны банкетного зала, находившегося в соседнем помещении, послышался женский голос:

– Валерий Викторович, Светлана Борисовна, ну где же вы? Вас уже все заждались!

– И друзей ваших приглашайте! – поддержал её мужской баритон.

– Идём, идём! – крикнула в ответ Светлана.

– Ребята, вы только не говорите там никому насчёт картины, Света, тебя это больше касается, – попросил Валера. – А завтра её в мастерскую увезу, раз уж обещал.

Татьяна с Вадимом согласно кивнули, а Светлана с ноткой обиды бросила:

– Не хочешь, не буду. Только не кисни на собственном празднике.

Банкет уже был в полном разгаре, незаметно проскочив границу формальностей, он неудержимо набирал обороты. Но, несмотря на множество поздравлений, шуток и приличную дозу выпитого, в глазах Валеры Татьяна видела некое смятение, хоть он и старался скрывать его. Она подозревала, с чем это было связано, и решила поговорить с ним наедине. Когда Света убежала танцевать, а Вадим отвлёкся разговором с соседом по столу, Татьяна коснулась руки Полянского:

– Валера, ты хотел что-то сказать?

– Да, Таня, хотел… я сейчас пойду покурить, а ты выжди малость и за мной выходи, только незаметно.

– Хорошо.

Она так и сделала, улизнув буквально за секунду перед тем, как Светлану посетила идея затянуть всех в круг.

Валера встретил её в фойе и сразу потянул к дальнему окну:

– Отойдём в сторонку от лишних глаз.

На месте он глубоко вздохнул, словно преодолевая какую-то преграду внутри себя и неуверенно произнёс:

– Таня… э-э… не знаю даже с чего начать, как-то всё это нелепо выглядит…

– Валера, ты говори, я постараюсь понять.

– Знаешь, когда я закончил «Маски» я ещё пару дней подолгу рассматривал картину, всё пытался найти какие-то шероховатости, мне казалось, что я что-то упустил, просмотрел… и чем дольше я в неё вглядывался, тем двусмысленнее становилось моё восприятие, вернее, само ощущение. Иногда я чуть ли не на крыльях парил от радости, а потом вдруг, будто чёрт сглазил – накатывала такая необъяснимая тоска и я ничего не мог с этим поделать… Картина, будто гипнотизировала меня, то дарила, то выкачивала из меня энергию…

– У меня вначале тоже было нечто подобное, даже растерянность, – поделилась Татьяна.

– Да? Значит, всё правильно. Это всё равно, что выпить водки, рюмка – другая ещё для души, а всё остальное уже лишнее, не твоё, яд… Так и с «Масками». Знаешь, у меня сейчас в голове какой-то сумбур, я никогда не создавал ничего подобного и безумно горд собой… но с другой стороны, эта тоска в душе, от неё очень трудно избавляться…

Татьяна молча кивала, что-то обдумывая про себя.

– А почему ты сказала, что вначале это почувствовала, потом что – отпустило? – вдруг вспомнил Полянский.

– Да… я не стала фрагментировать сюжет, а постаралась увидеть его в целом… наверно, я нашла какой-то баланс внутри себя, и это ощущение пропало. Валера, в твоей картине заложен огромный смысл, не все это поймут, но это так, правда… но понимаешь, внешнее кольцо не может существовать без ядра, они взаимосвязаны, и если произойдёт разрыв в восприятии, то нарушится равновесие. Мне кажется, ты попал под влияние внешнего кольца, там зло, прикрытое масками добродетели…

– Знаю, что зло, знаю. И что же мне делать? А если у меня не получится обуздать волю «Масок»? Может, лучше продать? Не выбрасывать же, да я и не смогу, рука не поднимется. Нет… я же обещал тому господину… нет, пока не буду продавать.