Бес. В Москву И Обратно - Ио Меркушин

Что же случилось? Куда все делись? Отсиживались по подвалам, надеясь переждать? Были эвакуированы? Но куда? Были мобилизованы? Но за весь наш неблизкий путь мы встретили лишь несколько разоренных застав и кардонов.

Рации в бомбоубежище найти не удалось. После выброса стоило, как следует обшарить депо, может быть, найдется какое-то работающее средство связи? Раньше в Зоне был забавный такой домик, мы называли его телефонная будка. Стоял он на откосе у небольшой речушки, домик как домик. Многие имели здесь схроны, да и я тоже ни раз пополнял общак. Домик был чистым, пока не попал в центр магнитной аномалии, но до той поры стоял там на столе старый дисковый телефон. Ну, стоял он себе, и стоял, пока кто-то из сталкеров не прикололся, взял да и набрал домашний номер еще из прошлой жизни, так сказать, а ему возьми да и ответь… причем жена его бывшая. Все бы хорошо, но умерла она за пять лет до того, как он в Зону пришел. Ему совсем тогда говорят, плохо сделалось, долго не протянул. И не Зона убила его, не аномалия или чернобыльский пес, а тривиальный инфаркт. Как я слышал его смерть была единственной смертью в Зоне по естественным, так сказать, причинам.

Те, кто покрепче духом были — звонили своим родственникам, поднимали трубку не всегда те, кто умерли, но поверье такое было, что те, кто отвечал либо уже умерли, а звонивший просто не знал об этом, или скоро преставятся. Проверить поверье не было никакой возможности, потому что сталкеры назад не возвращались. Во всяком случае, я о подобном ничего не слышал, никогда.

Но вот звонили же ради шутки, а кто-то верил, что судьбу свою узнать может. Только ничего такого не получалось. Те, кто отвечал, не знали, что они умерли, а мне так кажется, это был некий телефон времени, потому что по слухам, родственники рассказывали о том промежутке времени, в котором находились, и ничего такого, что могло бы «перевернуть» наш мир.

Я не звонил. Суеверный страх мешал мне снять трубку и набрать известный номер, домашний или какой-либо еще. Мне было страшно, кто может мне там ответить, и было страшно одновременно, что именно мне не ответит никто. А еще было страшно, что я дозвонюсь в портовый город Владивосток, и поговорю сам с собой…

Однажды меня посещала странная мысль позвонить себе на сотовый. На тот номер, который затонул в Японском море, но я всякий раз отгонял от себя эту мысль. Предупреждать себя об опасности это так глупо, да и где гарантия, что кривизна пространства и времени будет правильной, и все эти звонки не уходили в параллельный мир? В Зоне все было зыбко, и не существовало четко очерченных границ. Ничего нельзя было утверждать наверняка…

Лемур забрался в спальник, предварительно приняв душ, вычистил костюм и пыльник. Я наблюдал за тем, как он чистил оружие, проверял боезапас. Мне понравилась его щепетильность в этом вопросе. Наверное, судьба, так или иначе, все равно свела бы нас вместе. Мы были похожи и, в то же время, мы были разные. У каждого свой собственный внутренний надлом. Нормальные люди не уходят в Зону. И пусть ему едва ли было больше тридцати, он был худощав, и теперь после длительного перехода глаза его запали, он выглядел еще более незащищенным, чем, когда заснул в БТР’е, но я был уверен, что его внутренняя сила может сделать гораздо больше, чем мышечная масса иного качка.

Готовясь к следующему этапу перехода, я тоже привел свою амуницию в порядок. Провел дезактивацию, насколько позволяли местные средства, с удовольствием помылся. Конечно порошковый душ — не лучшее, что можно себе представить, но иначе — запаршиветь недолго… а путь впереди в сотни километров. Так как дверь была надежно задраена, а подкопаться черед железобетон могли разве что бюрреры, я расслабился. Расстелив армейский спальник, забрался в него в одном термобелье и просто выключился, как телевизор, у которого выдернули вилку из розетки. Я спал без сновидений, и мне было неведомо, сколько времени прошло. Лишь взглянув на хронометр, я понял, что наступил следующий день. Проснулся я от запаха сублимированного кофе. Лемур сидел за столом, и разливал по алюминиевым кружкам «напиток завтрашнего дня». Он поставил на стол пару банок тушенки и нарезал соевого хлеба, еще нас ждали армейские галеты, антирад, витамины, какой-то джем в, подозрительного вида, тюбиках, для космонавтов что ли и саморазогревающаяся каша.

— Ну, ты прямо шеф-повар, — похвалил я парня. Он улыбнулся, пододвигая ко мне поближе чашку кофе. Я сделал пару глотков, редкостная гадость. Но ничего страшного, приходилось пробовать что и похуже, например сублимированный цыпленок, или сублимированное мясное питание. Однажды у меня закончились припасы, и я влез в тот самый общак, где стоял «телефон времени». Всю нормальную еду забрала с собой экспедиция «Долга», ну а я довольствовался этой дрянью пару дней, пока не добрался до «Бункера».

«Долг» … хорошая организация … была… со своим уставом, кодексом чести, если угодно, не чета сектантам — монолитовцам, охранявшим многие годы страшные тайны четвертого энергоблока, а был ли мальчик?

Я усмехнулся…

— Как ты думаешь, — спросил я, жуя, — сбылось пророчество монолитовцев, их слепая вера в то, что монолит защитит от всего, и дарует им вечное счастье?

Он хохотнул.

— Полагаю, догнало, и еще раз сбылось.

— И что они пытались доказать все эти годы, устраивая карательные рейды, поклоняясь своим странным богам Зоны и пользуясь железной дисциплиной воспитывая истинных солдат?

Лемур пожал плечами.

— Я что-то слышал, — сказал он, — что этих фанатиков спонсировали военные. Какие точно никто не знает, но… черт, какая теперь разница?

Монолит был одной из самых сильных группировок, если хотите, сект, действующих на территории Зоны. Базировались они в глубине, отвоевав в свое время один из военных блок-постов. Укрепились достаточно хорошо, всегда имея у себя лучшее вооружение, и лучшие научные разработки, они поставили себе цель — никого не подпускать к четвертому энергоблоку. Военные сперва старались отбить свои позиции, но скоро сдались, кроме того, так, или иначе монолитовцы оказывали им пассивную помощь в отстреле нарушителей запретной зоны. Но с другой стороны, мешали, конечно, проводить собственные изыскания… хотя может и помогали… тут теперь уже никто ничего точно понять не сможет, это уж точно.

Члены «Монолита» верили, что в четвертом энергоблоке чернобыльской АЭС находится артефакт-артефактов черный монолит. И, дескать, он, если подберется к нему человек, способен исполнить самое заветное желание, о котором, быть может, даже сам человек не догадывается. Они так же считали, что функция монолита этим не ограничивается, что он де открывает врата в наше измерение, существам из другого мира, и, что именно он является если не производителем, то проводником прочих артефактов в наш мир. Они были самопровозглашенной армией защитников монолита.

Еще один миф Зоны … или?

Я никогда не забирался так глубоко! Не мне судить об этом. Я не видел монолитовцев ни в баре, ни на каких-то так сказать общедоступных объектах, однажды, я случайно был свидетелем перестрелки, когда организованная группа в одинаковой форме расстреляла несколько квардов «Долга»… это была кровавая перестрелка, жестокая до последнего патрона. Борьба шла за какой-то редкий артефакт. Мне не удалось узнать какой, да и желания не было, ей богу. Те неизвестные взяли верх, костюмы укомплектованные экзоскелетами сделали свое дело. Вот нам бы такие теперь очень пригодились! Но такие понятное дело, на дороге не валяются… как бы там ни было, скорее всего, нет больше «Монолита», ведь их база была ближе всего к четвертому энергоблоку…

— Ты про «Монолит» вспомнил, а я вот про Болотного Доктора… кто ж нас теперь лечить будет? Он можно сказать всю жизнь на это положил. За винчестером с его компьютера надо бы вернуться, если жив еще… если там еще что-то цело…

— Ничего доберемся до Москвы, узнаем как там что.

— Москва — голова земли русской так, по-твоему? — задал вопрос Лемур.

— Что-то вроде того. Но нельзя возвращаться назад той же дорогой в любом случае, — улыбнулся я, — надо оставить весточку для других сталкеров, но как это сделать ума не приложу.

— Если бы можно было как-то позвонить на это радио.

Я пожал плечами, идея была хорошей, к тому же пора было выходить во внешнюю враждебную среду. Мы облачились в костюмы, сняли автоматы с предохранителя и осторожно разгерметизировали затвор.

Снаружи все было тихо. Тот же легкий ветерок, нависшая серость неба, грязные лохмотья облаков. Мы отметили несколько новых аномалий, но здесь они все были какие-то чахлые, если можно применить такое слово. Даже жарка не вызывала того трепета, который я испытывал всякий раз проходя мимо нее в Зоне, что это могло означать? Может быть то, было несколько источников выброса аномальной энергии и мы были где-то на краю такого? Сложно сказать. Фон слегка повысился, БТР стоял нетронутый, горючее и все остальное было на месте. Мы проверили его с помощью ПДА несколько раз и для верности обошли по периметру. Живность, расплодившаяся в Зоне, была не настолько умна, чтобы отпереть замок, а так как сам он был не тронут, следовательно, внутрь никто не пробрался. Я остался прикрывать Лемура на улице, подогнав машину максимально близко к бомбоубежищу, в котором мы пережили выброс, а он довольно ловко грузил припасы, быстро поднимаясь на броню и кидая тюки вниз. Он уже почти закончил, когда на нас вышла стая слепых псов.