Право Вызова. Книга Третья (СИ) - Максим Злобин

Княжич послушно сел на стульчик, положил ладошки на колени и со всех глаз таращился на Борзолюбу, как помпеец на вулкан, — с удивлением и суеверным трепетом. Ну а когда дочь Джакузия процокала по кабинету к стенду и перевернула первый лист своей презентации, Онотолий Анатольевич сжал кулаки и оскалился.

На рисунке был изображён расправленный кондом.

Негоже мне смотреть на мужские ширинки, но я был уверен, что самочувствие у Онотолия сейчас было приподнятое.

— Итак, господа, с вашего позволения я начну. Позвольте представить вам линейку презервативов и лубрикантов нашего собственного производства. Вся продукция изготовляется из экологически-чистого сырья. Сотни независимых испытаний уже доказали стопроцентную защиту от…

— Простите, — Онотолий поднял руку. — Каких испытаний?

— Независимых.

— Нет, я не о том. Я о…

— Онотолий Анатольевич, — я осторожно положил руку княжичу на плечо. — Не сбивайте её, пожалуйста. Девушка долго готовилась.

— А… Да… Ладно.

— Кхм-кхм, — прокашлялась Борзолюба Джакузьевна. — Специально для сети наших магазинов были разработаны уникальные вкусовые добавки и ароматизаторы. Но основе этих разработок мы и придумали название для всей серии, — Любаша перевернула листочек. — «Биовульв: Ретро». В ассортимент входят презервативы со вкусом холодца и хрена, сыра и сёмги, томатов с зеленью, а так же…

— Илья Ильич, — шепнул мне Онотолий. — А кто это?

— Это Любаша, — сказал я. — Ну а если точнее, то Борзолюба Джакузьевна Прямухина…

* * *

— Привет, Кузьмич, — я сел в машину и поручик Пузо тронулся по заранее обусловленному адресу.

— Здорово, барин, — Джакузий пожал мне руку. — Что за срочное дело-то такое? Хоть объяснил бы, что к чему.

— Кузьмич, сейчас нам с тобой предстоит серьёзный разговор. Ты только попытайся понять меня правильно, ладно?

— Слушаю, — Кузьмич напрягся.

— Короче. Давай обойдёмся без экивоков. Я хочу тебя усыновить.

Пузо весело гыгыкнул.

— Чего?

— Ты слышал, Джакузий Кузьмич. И кстати, а как твоя фамилия?

— Кузьмин.

— Ну да, — кивнул я. — Ожидаемо. Так вот, Джакузий Кузьмич Кузьмин, я прошу тебя стать моим пасынком.

— Барин, ты пьяный что ли? А ну дыхни…

По дороге в офис соцопеки я подробно объяснил Кузьмичу на кой мне это нужно и в чём состоит мой план. Опыт сватовства у меня к этому времени был феноменальный и в успехе мероприятия я не сомневался вообще ни разу.

Если доживу до старческой деменции, наверняка самопровозглашу себя Богом Любви; буду голенький бегать по парку и расстреливать молодёжь из лука.

Короче.

Чтобы сделать Таньку императрицей, мне нужно отмазать её от свадьбы с Одоевским. А чтобы отмазать её от свадьбы с Одоевским, Одоевскому нужно предложить альтернативу; какую-нибудь другую мою родственницу, да притом такую, чтобы паренёк забыл обо всём на свете и добровольно полез под каблук.

О вкусах и предпочтениях молодого человека я знал. И более того, они были понятны мне, как никому другому.

Немного расчётов и, — вуаля бля! — я решил устроить единение сердец Одоевского и Борзолюбы Джакузьевны. Совпадение стопроцентное; можно даже натальные карты не составлять. Он — молодой, богатый и спортивный. Ну а она — она. Пускай живут и радуются, препятствий этому никаких.

— Барин, — Кузьмич нахмурился. — Ну я же с тобой уже разговаривал по этой теме…

— Джакузий Кузьмич, погоди. Ты всё подвох какой-то ищешь. Я тебя что, обманывал хоть когда-то? Я ведь тебе не предлагаю дочь в блядский дом отдать, верно?

— Ну…

— Верно. Никакой она не ребёнок, Джакузий Кузьмич, и сейчас у неё есть шанс стать женой княжеского сына. Первой, любимой и единственной. Если я хоть заподозрю что-то не то, то сразу же дадим заднюю. Да и руку в любом случае придут просить к тебе. Ты ж батя.

— Ну…

— Вспомни Кузьмич, я ведь обещал, что со дна мы всплывём вместе. Когда я попросил вас засучить рукава и въёбывать, вы что сделали? Засучили рукава и въёбывали. Ну а теперь настала пора пожинать плоды.

Весь из себя сомнение, Кузьмич засопел.

— А почему её не удочерил? — спросил он. — Проще было бы.

— Кузьмич, я жадная скотина, а через тебя текут все деньги рода, — я ответил честно, а честность подкупает. — Оно мне надо, чтобы ты на меня затаил?

— Верно.

Конечно верно. Плюс я потихонечку подтолкнул Кузьмича к фантазиям. Дескать, так и так, если всё пройдёт ровно, поедешь с дочкой во Владимир, будешь жить, не тужить, нянчить внуков, — моих правнуков то бишь, — и в хуй не дуть.

Короче говоря, Джакузий Кузьмич согласился. Поручик остановил машину, и мы вошли в небольшое обшарпанное зданьице с вывеской «Отдел Социальной Защиты Населения»…

* * *

Казённый кабинет. Так-себе-мебель, стеллаж с наляпанными на каждый отсек буквами, куча пыльных папок и календарик с котятами. И освещение ещё такое, блядь, больничное; чтобы посетитель чувствовал себя максимально неуютно.

Напротив меня сидела барышня чуть за пятьдесят с короткой стрижкой. Маленькие злые глазки, тонкая полоска губ и фигурка часики. Вот только не песочные, а обычные. Будильничек такой; на ножках.

Звали барышню соответствующе. Толщия Петровна.

— Помещик, — Толщия буквально выплюнула это слово. — Боюсь, я не смогу удовлетворить вашу просьбу об усыновлении минуя детский дом.

— Но мальчик никогда не был в детском доме, он беспризорник. Жил в заброшенной деревне, вы представляете⁉

— Всё равно. Я не смогу, — начала монотонно повторять работница соцопеки, — удовлетворить вашу просьбу об…

— Но вы ведь понимаете, как это глупо? — спросил я. — Есть маленький, одинокий и безумно ласковый мальчишка, которому нужна семья. Есть семья, готовая принять мальчишку. Соу воц а проблем? Лец ду ит квик! Нахрена мы будем гонять его туда-сюда? Просто подмахните нужную бумажку, да вот и всё. Все от этого лишь выиграют.

— Послушайте, помещик, — барышня старалась не смотреть мне в глаза. — Давайте говорить прямо. Даже если вы уладите всё с детским домом, мне в любом случае придётся проинспектировать жилищные условия, в которых вы содержите мальчика. Содержите незаконно, к слову. И уж поверьте, — тут Толщия наконец-то подняла взгляд. — Я вас завалю.

— Так а зачем меня валить? У мальчика ведь самые лучшие условия, честное слово. Комнатка своя есть, фруктики кушает исправно, а сколько мы времени вместе проводим? — с тех пор как я нанял бухгалтера Душнилова гораздо меньше, но всё равно. — Оооо! Вы даже себе не представляете.

— Я найду к чему придраться, так что не надейтесь. Одними фруктиками вы не отделаетесь.

— Понял! — я подмигнул Толщие. — Так не вопрос! С этого и надо было начинать.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака и положил перед барышней закрытый конверт с пачкой денюжков.

— Уберите немедленно!

Я положил второй.

— Да что вы себе позволяете⁉ Вам не купить меня, помещик!

Третий конверт. Тут Толщия совсем уж распсиховалась,