Величайшее морское сражение Первой Мировой. Ютландский бой - Александр Больных

В 14.47 он приказал гидроавиатранспорту «Энгедайн» поднять в воздух одну из его «этажерок». Кстати, это был самый опасный момент для корабля. После поворота Битти на север гидроавиатранспорт оказался в арьергарде, причем как раз с того направления, откуда появление противника было наиболее вероятным. Опасность положения «Энгедайна» осознал лишь контр-адмирал Нэпир, который в 14.31 приказал ему идти на сближение с линейными крейсерами. Экипаж капитан-лейтенанта Робинсона побил все рекорды, готовя неуклюжий аэроплан к вылету. Однако только через 21 минуту лейтенант звена Ратленд сумел поднять в воздух свою машину, ведь для этого требовалось извлечь машину из ангара, расправить крылья, спустить ее на воду, завести мотор… Низкие тучи вынудили Ратленда лететь на высоте всего 1000 футов, и через 10 минут он заметил противника.

«Чтобы выяснить, кто это, мне пришлось подлететь на расстояние 1,5 мили. Они открыли по мне огонь из зенитных и других орудий. Мы ощутили толчки от взрывов шрапнели. Снаряды рвались на расстоянии 200 футов от нас. Когда Тревин <наблюдатель> выяснил численность и диспозицию противника и отправил донесение, я увеличил дистанцию до 3 миль. Погода немного улучшилась, и мы смогли видеть одновременно и неприятеля, и наш флот. Это зрелище я никогда не забуду! Наши линейные крейсера и линкоры типа «Куин Элизабет» вместе с легкими крейсерами и эсминцами сопровождения мчались вперед, чтобы отрезать неприятеля. В 15.45 лопнул бензопровод к левому карбюратору, мой мотор начал терять обороты, и я был вынужден снижаться. Приводнившись, я с помощью резиновой трубки исправил поломку и сообщил, что снова могу взлететь. Однако я получил приказ подойти к борту корабля и краном был поднят на «Энгедайн».

Так завершилась первая попытка использовать летательный аппарат тяжелее воздуха. Можно лишь пожалеть, что все усилия Ратленда и Тревина пропали попусту. Их радиосообщение было получено на «Энгедайне», однако гидроавиатранспорт не сумел передать его на «Лайон». В этот момент впервые проявилась недостаточная боевая готовность кораблей соединения адмирала Битти, в чем виноват адмирал лично. Новых попыток использовать самолеты во время боя не предпринималось. Волнение было не слишком сильным, но хрупкая конструкция из жердочек и парусины могла не выдержать и такого. Вероятно, этим объясняется то, что адмирала Джеллико не озаботило то, что гидроавиатранспорт «Кампэниа» не покинул Скапа Флоу, так как не принял сигнала о выходе. (Кстати, вот вам опять пример отвратительной постановки сигнальной службы в Королевском Флоте!) Корабль мог догнать линкоры, и тогда его 10 гидросамолетов сослужили бы хорошую службу, ведя разведку. Хотя дело могло обернуться так же, как с «Энгедайном». Однако Джеллико все-таки следует поставить в вину это решение, адмирал просто обязан был использовать все шансы до самого ничтожного. Позднее такая манера действий еще аукнется ему.

В результате Битти пришлось полагаться на сообщения Александер-Синклера. 1-я эскадра легких крейсеров старалась увлечь противника на северо-запад. Решение более чем странное. Сначала Александер-Синклер имел 2 крейсера против крейсера и 2 эсминцев немцев, потом у него было 4 крейсера против 3 немецких, и все-таки он отходил. Почему? Британские линейные крейсера в 15.00 повернули на восток, а потом на северо-восток. В 15.13 скорость была увеличена до 23 узлов, и Битти рассчитывал отрезать противника от его баз. Эван-Томас, срезая углы, сумел кое-как сократить расстояние до линейных крейсеров, сейчас 5-я эскадра линкоров находилась в 6 милях на левой раковине Битти. «У Битти появилась прекрасная возможность сосредоточить свои силы. Противник шел прямо на наш Линейный Флот, поэтому потеря 2–3 миль не имела значения. Однако эта возможность не была использована», – сухо замечает Джеллико. На мачте «Лайона» взвился сигнал «ВJ 1», что означало «Полная боевая готовность». Остальные корабли отрепетовали его, и на мачтах «Принцесс Ройял», «Куин Мэри», «Тайгера», «Нью Зиленда», «Индефетигебла» взвились стеньговые флаги. Экипажи спешно проверяли работу всех приборов и механизмов, медленно заворочались орудийные башни, из погребов по элеваторам поползли снаряды. На мостике «Нью Зиленда» капитан 1 ранга Грин надел «пью-пью», ритуальную маорийскую юбочку, которая приносила удачу в бою. Интересно отметить, что «Нью Зиленд» действительно не пострадал ни в одном из сражений, одно случайное попадание в Ютландской битве, ни раненых, ни убитых. Тут действительно начнешь верить в приметы.

Английский линкор «Тайгер»

На борту германских кораблей происходило то же самое. Колокола громкого боя вызвали матросов на боевые посты. Хиппер следовал за Бёдикером на северо-запад, держа скорость 25 узлов. «Лютцов», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн» мчались вперед, пытаясь отрезать британские легкие крейсера.

Примерно в это время ошибку допустил уже другой британский командир – командир 3-й эскадры легких крейсеров контр-адмирал Нэпир. Мы уже видели, что разведывательная завеса Битти растянулась в северном направлении, а после того, как «Галатея» завязала перестрелку с немцами, Нэпир повел все свои крейсера «на звук выстрелов», в результате разведывательная завеса просто рассыпалась. Нэпир грубейшим образом нарушил «Боевые инструкции» Гранд Флита, в которых говорилось: «После установления контакта с противником самой важной задачей становится его поддержание… Однако следует экономить силы и не сосредотачивать в одном месте больше кораблей, чем это необходимо». В результате британские линейные крейсера совершенно неожиданно натолкнулись на корабли Хиппера, причем условия освещения были таковы, что немцы первыми увидели противника. И это несмотря на то, что Битти имел 12 легких крейсеров против 5 у Хиппера!

Разумеется, можно сразу вспомнить знаменитое «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Одного мы обвиняем за нерешительность, другого за чрезмерную инициативность, и все это, конечно же, с позиции знаменитого послезнания. Справедливые возражения. Однако все сразу отпадают, если принять во внимание важный нюанс: господа адмиралы являются профессионалами или хотя бы считаются таковыми. На то они и профессионалы, чтобы правильно оценивать ситуацию и принимать единственно верные решения – это их главная, а точнее, единственная обязанность. А если профессионал допускает детские ошибки, это означает одно: он либо дурак, либо шарлатан, и тогда ему нужно срочно менять профессию, потому что ошибки генералов и адмиралов слишком дорого обходятся другим.

Кстати, даже после того, как отряды Александер-Синклера и Нэпира соединились, 8 британских крейсеров продолжали отходить перед 3 немецкими. Неужели британские командиры всерьез рассчитывали, что Бёдикер погонится за отрядом, почти втрое превышающим его силы? Кстати, Битти, получив донесение Нэпира о намерении соединиться с Александер-Синклером, ничего не возразил, более того, в своем рапорте после боя он назвал действия этих уклонистов «великолепными и имеющими огромное значение». Имеется, впрочем, одно предположение, оскорбительное для Королевского Флота, однако иного предложить невозможно. Немцы дали несколько залпов по британским крейсерам с дистанции около 14 000 ярдов и даже добились одного попадания (правда, снаряд не взорвался), но эта пальба убедила британских командиров, что немецкие орудия гораздо дальнобойнее британских, а потому британские крейсера просто беспомощны перед немецкими, это при том, что англичане имели более высокую скорость и вполне могли сократить дистанцию до необходимой им. Но каковы бы ни были причины, 1-я и 3-я эскадры легких крейсеров более в бою участия не принимали. Александер-Синклер и Нэпир обозначили свое присутствие, но проводили политику невмешательства.

В 15.20 немцы увидели дымы двух крупных кораблей, а в 15.22 с «Зейдлица» на дистанции 16 000 ярдов четко опознали характерные треногие мачты кораблей 2-й эскадры линейных крейсеров. Соответственно, первым заметил немцев «Нью Зиленд» и лишь потом – сам Битти. Это произошло в 15.32, вскоре после того, как «Лайон» повернул на восток. Немного позднее и с «Принцесс Ройял» «увидели неприятеля, 5 линейных крейсеров в сопровождении эсминцев, ясно различимые, несмотря на большую дистанцию. Сначала с боевых марсов были замечены мачты, трубы и надстройки противника, но из башен в это время были видны лишь густые облака дыма». К счастью, вражеские корабли находились на расстоянии 14 миль, что превышало дальнобойность орудий. Хотя германский адмирал оказался в таком же положении, ведь его завеса была гораздо более малочисленной, ярко освещенный западный горизонт позволил ему заметить британские линейные крейсера на 12 минут раньше.