Фронтовик. Убить «оборотня» - Юрий Корчевский

Неизвестный Андрею милиционер подобрал оружие у обоих бандитов, обернув их в носовой платок.

– Все живы, никто не ранен? Тогда по местам.

Андрей занял свое место в оцеплении. На душе было удовлетворение – все-таки наказал он насильника. Сам наказал, своей рукой! Суд мог назначить лагеря, и через некоторое время этот урод мог снова выйти на свободу и приняться за свое. Никого из блатных заключение еще не исправило, хотя лагеря и назывались исправительно-трудовыми – как в насмешку.

К шести вечера облава закончилась, милиционеров распустили, и Андрей сразу направился в 47-ю больницу. Отсюда, от вокзала она была не так далеко. Шел, правда, с пустыми руками, но зато с радостным известием.

Мама Лены встретила его на пороге палаты:

– Здравствуй, Андрей. Не ожидала тебя так поздно.

– Лена спит?

– Дядя Андрей, я не сплю, – послышался голос девушки.

– Я тебя обрадовать пришел. – Андрей подошел к ее кровати. – Обидчик твой мертв.

– Правда? Все-таки есть справедливость на свете! Теперь я быстрее на поправку пойду.

– Выздоравливай! А я еще зайду, как время позволит.

Андрей попрощался и ушел.

На следующий день после дежурства он пошел сдавать оружие и в коридоре отдела столкнулся с капитаном, начальником паспортной службы:

– Ты чего же не заходишь?

Андрею стало неудобно: человек занимался его просьбой, а он даже не заглянул.

– Простите, служба. Вчера облава, сегодня…

Он не успел договорить, как капитан кивнул:

– Не извиняйся, сам вижу. Пойдем ко мне.

Уже в кабинете он достал паспорт из сейфа и положил его на стол:

– Никакой это не Кропотов Василий Иванович, а Тимофей Прокофьевич Кравцов, осужденный в тысяча девятьсот тридцать девятом году за убийство с особой жестокостью на десять лет лагерей.

– По амнистии вышел?

– Как бы не так! В сорок первом немецкие танки на лагерь вышли. Охрана разбежалась, большей частью погибла. Заключенные тоже разбежались кто куда. Есть данные, что Кравцов этот в полиции у немцев служил.

– Мертв Кравцов со вчерашнего дня. Вчера вечером во время облавы двое стрельбу открыли – убиты оба. Один из них – этот Кравцов.

– Собаке – собачья смерть. У него руки по локоть в крови.

– Спасибо, товарищ капитан.

– Не за что. Значит, разыскное дело можно в архив сдавать, когда опознание подтвердит. Ну – отпечатки пальцев, фото…

– Так точно.

– Ты обращайся, если что надо будет. Одно дело делаем.

Несколько дней Андрей чувствовал себя почти счастливым: насильник понес заслуженную кару, а Лена пошла на поправку.

Через несколько дней после построения на развод один из его сослуживцев спросил:

– Ты на праздник в чем придешь?

– На какой?

– Забыл разве? Через три дня День Советской армии! Отдел в полном составе, кроме дежурной смены, в Клубе милиции будет. Вот я и думаю: пиджак и рубашка у меня есть, а брюк нет.

– Тоже мне – проблема! Иди в форменных.

– Думаешь?

– Не хочешь – так иди к барыгам, купи у них.

А сам задумался. У него самого, кроме летней и зимней формы, никакой цивильной одежды нет. Как говорится, – и в пир, и в мир, и в добрые люди. Везде в одном и том же.

Патрулируя барахолку, он подошел к знакомому барыге:

– Костюм бы мне и рубашку. А еще туфли или ботинки.

Барыга окинул Андрея оценивающим взглядом:

– Одежда сорок восьмой, второй рост, обувь сорок второй. Угадал?

Андрей удивился – ну и глаз у барыги!

– Угадал.

– Все найду, начальник. Костюм шевиотовый, ботинки хромовые.

– Сколько стоить будут?

– Обижаешь, начальник, за свою цену отдам.

– Все-таки хотелось бы знать…

– Плохо государство о своих людях заботится. Три тысячи за все.

Сумма была большой, и Андрей не смог сдержать вздох огорчения.

Барыга понял:

– Две с половиной, и то себе в убыток отдаю.

– Ладно, договорились. Только мне померить надо.

– А как же? Конечно!

– Ну не здесь же, я на службе.

– Тогда вечером ко мне домой. – Барыга назвал адрес, и Андрей повторил его про себя.

В обед он заскочил домой, забрал деньги – за полгода службы сумел накопить три тысячи, и вечером направился к барыге.

Тот открыл дверь сразу – ждал.

– Пожалуйте… Вот ваш костюмчик… Извольте примерить…

Костюм был темно-коричневый. Брюки широкие, с отворотами – по моде, пиджак двубортный.

Андрей снял форму и надел костюм. Посмотрев в зеркало, он не узнал себя – к форме он привык больше. В армии в форме, в милиции – тоже. Как он выглядел в школе, уже забыл.

Из соседней комнаты вышел барыга:

– Ай-яй-яй, молодой человек! Как на вас костюм шили! Просто великолепно! Прямо жених!

– Да?

– Зуб даю, чтоб у меня глаза лопнули!

– Ладно, беру.

Андрей примерил рубашку – она оказалась тесна. А вот ботинки пришлись в самый раз.

– Может, тенниску возьмете вместе рубашки? – предложил барыга.

Тенниска оказалась в самый раз – белая.

– Беру. – Андрей отсчитал деньги.

Барыга завернул вещи в крафт-бумагу, перевязал. В мешках из такой плотной бумаги перевозили почту, а немцы на фронте хоронили своих убитых.

Андрей попрощался с барыгой.

– Желаю носить не сносить, – пожелал продавец.

Дома тетка только всплеснула руками, когда Андрей надел обновки:

– Андрей, да ты прямо красавец писаный! Вот что: тебе надо жениться!

– Не нашлось пока подходящей девушки, – улыбнулся Андрей.

– Сколько мужчин с фронта не вернулось! Девушек и женщин вокруг тебя полно, куда ты только смотришь! – запричитала тетка.

– А жить где? – остудил ее пыл Андрей.

С жильем в столице было плохо. Люди ютились в бараках, в коммуналках. Во время войны не строили ничего, часть домов была разрушена бомбежками. Сотрудникам ценным и не женатым предоставляли койку в общежитской комнате, женатые сами снимали угол. А уж комната в коммуналке была предметом мечтаний и зависти.

В 1947 году начали строительство пяти знаменитых высоток. О жилых домах речи не шло – значительная часть бюджета страны шла на «атомный проект».

Двадцать второго февраля на разводе капитан Васильев поздравил сотрудников с наступающим праздником.

– Завтра, в двадцать часов свободным от службы прибыть в Клуб милиции – генерал Леонтьев опозданий не терпит. Форма одежды свободная. После торжественного собрания будет вечер с танцами.

После построения постовые стали живо обсуждать предстоящий праздник. У всех было радостное настроение – праздники со всеобщим сбором бывают нечасто.

На следующий день Андрей примчался со службы, переоделся в костюм и ботинки. Осмотрел себя в зеркало – вроде все в порядке. Потом шлепнул себя ладонью по лбу: не лето на улице, а пальто нет! Надевать же форменную шинель на штатский костюм – нелепо.

Выручила тетка:

– Спрошу у соседа. У него вроде размер твой, и пальто есть.

Она вернулась с пальто. Хорошее сукно, каракулевый воротник, а главное – по размеру подошло.

– Передай мою благодарность Исааку Соломоновичу!

Андрей проверил карманы пиджака. Удостоверение взял, носовой платок на месте. Немного поколебавшись, положил в карман маленький «маузер», отобранный у мальчишки. В нем было четыре патрона – ну так ведь он не вражеский гарнизон штурмовать собрался. Привык Андрей к оружию: в армии не расставался, в милиции… Без оружия он чувствовал себя не в своей тарелке. Пистолетик маленький, под одеждой не заметен, но с ним спокойнее.

Ехал на трамвае – клуб был почти в центре. Окна его были ярко озарены, у входа попыхивали папиросками сотрудники. Большинство были в штатском, но некоторые – в форме.

Андрей поднялся по ступенькам. В просторном фойе играл духовой оркестр.

Андрей сдал пальто и кепку в гардероб, причесался у зеркала.

На торжестве он был впервые: сразу после школы война, потом милиция, и сейчас он немного волновался. Увидев группу своих сослуживцев из отделения, подошел.

Все пришедшие надели награды – медали, ордена, и выглядели непривычно, торжественно. Андрей остро пожалел, что его награды остались дома.

У большинства сотрудников были медали, а у него – и орден: было чем похвастать, не в тылу проедался.

Зазвонил звонок, и все потянулись в зал.

Андрей с интересом разглядывал интерьер, обитые бархатом кресла, портреты Сталина и других вождей на сцене.

Потом выступал начальник Главного управления генерал-лейтенант Леонтьев – его Андрей видел в первый раз.

Сначала он слушал с интересом, но потом наскучили трескучие слова о руководящей и направляющей роли партии, сухие цифры достижений. Какие достижения? Он каждый день воочию видел, как тяжело живет народ, практически – выживает.

Когда были на фронте, обсуждали в землянках, какая счастливая жизнь наступит после войны, когда они фашистов разобьют. Однако они сильно ошибались.

Закончив речь, генерал стал награждать отличившихся сотрудников грамотами и денежными премиями. Андрей в их число не попал. Впрочем – он и не ожидал. Кто он такой? Без году неделя в органах, постовой сержант. Позаслуженнее люди были.