Адаптация (СИ) - Драммер Дик

С этими словами они вышли за дверь, но их смех еще долго разносился эхом под каменными сводами темницы. Калеб в прострации сполз по стенке и, вытянув ноги, уставился в одну точку: в то место, где держался за прутья Ричард, его Ричард, в котором еще теплилась жизнь и осознанность. Теперь же ничего не было понятно, и это пугало. Казалось, что от друга не осталось ничего, что под внешней оболочкой отныне обитает совсем другой человек — уроженец этого безумного мира. Да и сам мир показывал себя с новой, безумно реальной стороны, словно именно прошлое было сном, от которого он внезапно пробудился, и теперь впору задуматься: а не сошел ли с ума ты сам? К тому же выяснилось, что у этого Артура имеется сын и, по — видимому, жена, а то еще и целая куча родственников. Такое за один вечер не сделаешь, ведь все эти люди Рича и в глаза — то не видели, и что будет, когда он перед ними явится?

Может, сама ткань реальности изменилась? Может, безумный ученый создал машину, способную на подобное, и теперь проводит эксперименты над людьми, меняя им личность по щелчку тумблера? Звучит страшно и в то же время логично, но за такой бред его бы и сам Ричард отчитал. Но эта версия все же лучше, чем предположить, что за всем стоят высшие силы, управляющие судьбами людей и плетущие планы жизни каждого человека, а сегодня у них просто выдался тяжелый день, и они психанули, переписав привычный мир. Выстраивая теории одна страннее другой, Калеб наконец расслабился и задремал.

Проснулся он на закате. В темницу просачивались последние лучи заходящего солнца, окрашивая прутья и стену за ними в багровые тона. Глядя на тревожные оттенки, Калеб вслушивался в приглушенный колокольный звон и пытался прогнать сон, что кажется ему приснился, но совершенно не запомнился. Жаль, эта темница была настоящей, а не наваждением, увиденным в беспокойных грезах. Тело занемело и неохотно реагировало на его порывы, и виной тому, по — видимому, стала неудобная поза да каменный пол, на котором можно отморозить все что угодно. Голова гудела, в висках будто работала дрель, и, оторвав голову от жесткой стены, он ощутил, как по шее что — то мерзко ползает.

Чертыхнувшись, Калеб подскочил и тут же повалился на пол, преодолев едва ли больше метра. Обернувшись, он обнаружил черную плесень, разросшуюся на стене ровно в том месте, где он заснул. Мерзкая субстанция шевелилась и была хорошо заметна даже в сумерках. Мужчина инстинктивно принялся шарить по карманам в поисках антисептика, антибиотиков, а в мечтах и огнемета. К сожалению, все его припасы оказались бесцеремонно конфискованы. Дрожащими руками он ощупал голову, боясь, что непонятная тварь могла остаться на его коже и, что еще более противно, залезть под нее. Кажется, этого не случилось: на пальцах не осталось ни следов инородного организма, ни крови.

Восстановив дыхание и вернув себе самообладание, мужчина поднялся на ноги и на шаг приблизился к потенциальной угрозе. Чернильные нити гриба извивались и словно черви или щупальца рыскали по поверхности стены в поисках жертвы. В то же время все они соединялись в единую цепь, которая, к ужасу разведчика, повторяла человеческий силуэт. Кажется, проспи он на десять минут дольше, то стал бы частью новой экосистемы. Еще раз осмотрев себя, Калеб обнаружил белые пятна выцветшей ткани на штанах, видимо, организм добрался до него и успел попробовать на зуб, но синтетический материал пришелся явно не по силам деревенскому грибу.

Пока мужчина изучал полученные «увечья», плесень, издавая тихое шуршание и скрежет, исчезла в стыках каменных блоков словно ее никогда и не было. Калеб с недоверием осмотрел то место, где притаился враг, и, совершенно не представляя как с ним бороться, благоразумно отступил к противоположной стене в надежде, что там тварь его не достанет. Заснуть он теперь точно не решится, возможно, вот так, стоя, и проведет всю ночь, отгоняя от себя неведомого монстра.

— Черт знает что… — пробубнил он себе под нос. — Голодные остатки местной флоры или фауны. Асай визжал бы от восторга. — В его голове не укладывалось, как столь агрессивное существо уживалось с привычной земной травкой, не говоря уже о человеке. И что стало с теми, кто тут прозябал до него? Даже костей не осталось.

Снаружи послышался колокольный звон, от которого все внутри содрогнулось. Почему — то этот звук не приносил в его сердце надежды, скорее наоборот, складывалось впечатление, будто «трубили» не о вечерней службе, а о похоронах. «По ком звонит колокол?», — невольно пронеслось в голове, и Калеб грустно улыбнулся. Сейчас он как никогда четко осознавал, что уже не выберется отсюда живым, и как бы Ричард не старался — часы его сочтены.

Еще не стемнело, а к нему уже пришли мысли о тлене и безысходности, а ведь вся ночь еще впереди. Впрочем, мужчина и рад был бы поразмыслить о чем — то более приятном, но взгляд то и дело невольно падал на злополучный угол, в котором притаился склизкий монстр. К счастью, дверь в подвал со скрипом распахнулось, и, держа перед собой лампу, вошел стражник с пухлым бурдюком и бросил ношу у самой решетки.

— Мэтт, как жизнь? Может, еще чего интересного скажешь? — будничным тоном поинтересовался Калеб, будто обращался к соседу, которого видел каждый день. Конечно же он не ожидал повторения приступа, что случился с охранником днем — чудеса дважды не случаются. — А в мешочке у тебя вино надеюсь?

— Заключенным не положено! — возмущенно ответил тот и повесил теперь уже единственный источник света на крюк на стене. — А тебе, еретик, и подавно!

— Хороший ты парень, заботливый, людей любишь, — продолжал Калеб, приглядываясь, насколько новое освещение его камеры поможет в выявлении ползучего гриба. — Скажи, а много народу здесь передохло? И что стало с телами?

— У нас места спокойные: ни краж, ни нападений. Мы, помнится, сильно возмущались, когда бургомистр велел обустроить темницу, но, как видишь, оказывается не зря, он ведь как в воду глядел. Так что, еретик, это твои личные покои, когда сгоришь на костре — расскажешь о них своим сородичам.

— Смешно, — тоскливо произнес Калеб и позволил себе наконец прислониться спиной к стене. Он сейчас был не один, и если плесень подкрадется, то есть вероятность, что стражник вовремя это заметит. Предупредит, конечно, навряд ли, скорее наоборот — с радостью посмотрит, как бренные останки узника растворятся кислотами склизкой дряни. — Эй, может, в картишки сыграем или в морской бой?

— Жизнь свою хочешь выторговать? Думаешь, я настолько наивен, что позволю обыграть себя в карты? Ты наверняка начнешь подстрекать меня делать ставки и в какой — то момент поставишь свою свободу, пообещав взамен власть и деньги. Так вот, не на того напал! Моя вера крепка, и я знаю, как вести себя с подобными тварями. Поэтому закрой рот и спи, завтра твой сон станет вечным.

— Мда, и тут облом, — вздохнул Калеб и отвернулся от надзирателя. Мозги парню, видимо, промыли основательно, раз тот сам верил в то, что говорил. С этим, увы, ничего уже не поделаешь, но Ричард все еще оставался собой, пусть и в несколько ограниченном формате. И неужели его друг тоже превратится в такое существо — дикое и недалекое? — Ну, тогда добрых снов, Мэтт, пусть ты себя не помнишь, но я буду помнить за нас обоих. Я буду помнить вас всех… — закончил он и погрузился в раздумья.

Если он все же переживет эту ночь, то что делать дальше? Какой у него план? Сбежать? Но как? Заботливые солдаты отобрали все, что было в карманах, включая шокер, который мог бы сильно сместить акценты во время предстоящей казни. Ему наверняка свяжут руки, а может, вообще в кандалы закуют, и в таком случае драться будет весьма затруднительно. Можно попытаться выхватить меч, нож, шпагу или еще чего, и попробовать помахать хотя бы для виду, а потом дать дёру в лес. Совершенно точно, что единственным шансом на выживание для него являлся побег в окружающую город чащу. Стоило сконцентрироваться на этом, а потом уже, если все удастся, думать, что делать дальше. Хотя ему и самому не верилось в успех этого мероприятия, Ричард всегда говорил, что планирование — не его конек, и предпочитал выстраивать стратегию самостоятельно. Но что бы сделал в такой ситуации сам Рич? Друг советовал придерживаться исходного плана и, возможно, даже сумеет помочь с реализацией оного, насколько ему, конечно, позволит нынешнее состояние. С другой стороны, не стоит отбрасывать слова Мэтта, который советовал выбираться за периметр. В какой — то мере он прав: если вся эта чертовщина творится исключительно в пределах щита, то, выйдя за его пределы, возможно будет связаться с кораблем — уж Асай — то точно разберется, что тут к чему.