Последыш Древних - Василий Сахаров

На пороге казармы я оглянулся. Резаир входил в лагерь вслед за третьим батальоном и вместе с ним шли отставшие солдаты. Он был бледен, пошатывался и выглядел настолько убого, что мне его даже стало немного жаль. Не повезло человеку в жизни. Впрочем, каждый сам выбирает свою судьбу и Резаир не исключение, так что нечего его жалеть.

Почувствовав взгляд, капитан посмотрел на меня, и захотелось сказать ему что-нибудь бодрое и смешное. Однако я сдержался, потупился и вошел в казарму. Впереди еще один день, очень длинный, и не надо думать о капитане, когда своих забот полно. Надо приводить в порядок старые доспехи, которые взвод получил со складов, и поменять все сгнившие ремни. Надо проверить оружие: тридцать мечей, тридцать кинжалов, полторы сотни дротиков и пять арбалетов; а затем заменить испорченное или отремонтировать. Надо вывести солдат в поле и погонять их, чтобы они хотя бы немного к латам и шлемам привыкли, да из арбалетов по мишеням постреляли. А потом надо получить шанцевый инструмент. Суета сует и это только начало. Ведь есть еще личная подготовка для каждого офицера и дополнительные занятия: тактика, фехтование и магическая защита. И на это тоже необходимо выделять время, а его немного и мне, как и другим корнетам, постоянно хочется спать.

Утренний развод проходил как обычно. Общее построение полка. Подъем флага. А затем полковник нарезал комбатам задачу на день. После чего капитан Резаир вернулся к своему батальону, вызвал ротных командиров, которые замерли перед ним по стойке «смирно», и отдал приказ:

— Первая и третья роты занимаются чисткой оружия и ремонтом доспехов, а вторая до полудня отправляется на разгрузку обоза с припасами.

Командиры первой и третьей роты коротко кивнули, а поручик Оракис кинул косой взгляд на корнета Руговира, который при солдатах публично принизил капитана Резаира, и комбат слегка улыбнулся. Маленькая месть за насмешку и недовольство Оракиса слегка приподняли его настроение. Поэтому он улыбнулся и сказал:

— Вольно, господа.

Офицеры отправились к своим подразделениям, а Резаир вместе с дежурным по батальону начал обход казарм.

Сначала капитан посетил первую роту. Далее зашел в третью. Ну, а самое интересное, расположение второй роты, капитан оставил напоследок. Коста Резаир никак не мог забыть насмешливого взгляда наглого Руговира, с которым хотелось посчитаться. И пока комбат шел в последнюю казарму, он вел с собой мысленный диалог, словно в нем не один, а два человека:

«Да кто он такой этот мальчишка и что он о себе возомнил!?» — возмущался один Резаир.

«А что не так? — парировал второй. — С его точки зрения все правильно, Коста. Ты нищий и слабый неудачник, а он выходец из благородной семьи. Его родственники богаты и имеют влияние даже при дворе царя, а он получил хорошее воспитание, силен, молод и смазлив. И если его не убьют в первых сражениях, быть ему генералом, а ты так и останешься капитаном. Пока не умрешь, в бедности, и никто тебя не вспомнит».

«Но это же несправедливо — одним все, а другим ничего».

«А кто тебе виноват? Меньше надо было в азартные игры играть. Глядишь, был бы сейчас при деньгах, уволился бы в запас и обеспечил бы приданное дочерям и достойную старость себе и жене. Но нет, ты понадеялся на счастливый случай и спустил все, что имел. Причем не только свои накопления, но и деньги супруги. А затем пошел на должностное преступление и теперь сидишь на севере, где даже летом холодно».

«И все равно корнет не прав. Нельзя позорить старшего по званию и должности. Тем более при солдатах».

«Нельзя».

«Значит, его необходимо наказать».

«Надо. Но то, что ты делаешь, низко и подленько. Дай ему наряд или три, а затем поговори с ним и заставь признать ошибку. Ты же офицер, так будь им на деле, а не на словах».

«Заткнись! Я делаю то, что считаю нужным».

«Ну-ну, делай. Только как бы тебе потом об этом не пожалеть».

Голоса смолкли. Капитан вошел в казарму второй роты и дежурный сержант скомандовал:

— Смирно!

— Вольно, — капитан прошелся по солдатскому бараку, сделал пару мелких замечаний и заглянул в офицерский отсек.

В комнате командного состава находились слуги офицеров, один служил поручику Оракису, а второй корнету Руговиру. В помещение было чисто, ни пылинки, ни соринки, видимо, слуги уже успели прибраться и после завтрака помыли посуду. А теперь они сидели у печи, на которой закипал чайник, но увидев капитана, оба встали и почтительно поклонились.

— Шкафы к осмотру! — приказал Резаир.

Слуги переглянулись. Формально командир батальона имел право досматривать вещи ротных офицеров. Однако делом это считалось низким, и потому приказ капитана выглядел странновато.

Впрочем, слуги, пожилые мужики, приказ выполнили. Они открыли дверцы шкафов, а капитан прошелся мимо, отметил, что все вещи аккуратно уложены, а почищенная униформа висит на плечиках, и скривился.

Изначально он планировал наложить на офицеров второй роты взыскание за беспорядок. А позже это взыскание, вместе еще с несколькими, могло стать основанием для отметки в личном деле Руговира. И, кроме того, на корнета стали бы злиться сослуживцы, и это осложнило бы ему жизнь. Вот только порядок был идеальным и Резаир решил, что у него ничего не выйдет и собрался уйти. Но в этот момент он заметил, что под вещами Руговира лежит стопка книг. Мелочь. Но одна из них на эльфийском языке. ЭЛЬФИЙСКОМ! Языке врагов Великой Мореи и это была небольшая зацепка.

— Ты слуга корнета Руговира? — капитан посмотрел на седоватого мужчину, который стоял подле шкафа.

— Да, господин капитан, — ответил он.

— Достань книги.

Слуга пожал плечами, мол, чудите, господин офицер. Но книги, которых было пять, достал, положил их на стол и рядом с ними пристроил широкий толстый альбом.

— Это книги твоего хозяина? — спросил Резаир.

— Конечно.

— Дорогие?

— Наверное.

Капитан взял верхнюю книгу. Толстая. Качественный переплет. Листы с зеленоватым оттенком. Письмена в виде лиственных узоров, неповторимая эльфийская вязь. Красота. А внутри рисунки. Какие-то руны, иероглифы, пиктограммы и узелки на веревках.

Следующая книга тоже эльфийская. Потертая и без рисунков. Судя по ровным столбцам вязи, сборник песен, стихов или баллад. Чужая и чуждая письменность. Вредоносная и, несомненно, несущая в себе угрозу.

Так считал капитан, который переключил внимание на остальные трактаты, морейские. «Основы боевой магии» чародея Ореста Данкина, «Энциклопедия рун и древних знаков» под редакцией профессора Теско и «Легенды северных земель» графа Энергара. Ничего необычного или запрещенного. И вдобавок к этому альбом, в котором было множество рисунков, как правило, иероглифов.