Духовная война. Победа царя шаддая над дьяволосом - Джон Буньян

«Великий и грозный Владыко, победитель Дьяволоса и завоеватель Души! Смиренно просим Тебя помиловать нас, многострадальных жителей несчастного города, не вспоминая соделанные нами преступления и грехи. Помилуй нас по великому Твоему милосердию и не дай нам умереть, но жить под Твоим водительством. А мы будем Твоими верными слугами, готовыми собирать крохи со столов Твоих. Аминь».

Эммануил взял прошение из рук его, но отпустил посланца, не сказав ни слова. Это сильно огорчило всех горожан. Обдумывая свое положение, они пришли к выводу, что им следует вновь просить о помиловании. На общем совете они решили послать второе прошение.

Написав ту же самую просьбу во второй раз, они не знали, с кем ее послать. Жители Души думали, что первый их поверенный чем-то не угодил Эммануилу, Который потому и оставил прошение без ответа. Они стали просить вождя Убеждение ходатайствовать за них, но тот отказался, говоря, что не берется просить за изменников. Впрочем, прибавил он, наш Эммануил добр, и вы можете еще раз прийти к Нему с этой просьбой. Пусть ваш посланник облачится в рубище, наденет петлю на шею и молит ни о чем другом, как только о Его милосердии.

От страха они медлили дольше, чем следовало, но, опасаясь еще больше усугубить свое положение, решили послать просьбу с одним из своих сограждан по имени Желаниекпробуждению. Он жил на окраине и, явившись на зов, согласился сделать все от него зависящее для спасения Души…

Эммануил вышел к нему Сам. Проситель при виде Его пал ниц и, воскликнув: «О, даруй жизнь Душе!», подал прошение. Царевич, прочитав просьбу, отвернулся, чтобы скрыть Свои слезы. Потом, обращаясь к простертому на земле посланнику, сказал: «Возвращайся в город, Я подумаю, как быть с вашей просьбой».

В тревоге ожидали жители города возвращения просителя. Вернувшись, он объявил, что передаст ответ Эммануила лишь в присутствии арестованных мужей города. Желаниекпробуждению с несколькими жителями пошли в острог. Князь Свободная Воля побледнел от ужаса, а летописец Совесть затрепетал, когда посланец рассказал слово в слово все, как было. В заключение он добавил:

— А Царевич, к Которому вы меня послали, так красив и великолепен, что увидевший Его тотчас чувствует Его великую любовь. В благоговении я пал перед Ним ниц и смог только пролепетать: «Смилуйся над Душой».

После этого жители разошлись по домам, а находившиеся под стражей стали обсуждать ответ Эммануила. Бывший городской голова Разумение нашел, что ответ не слишком грозен и особой опасности не представляет. Князь Свободная Воля утверждал, что это дурное предзнаменование, а летописец Совесть видел в этом ответе смертный приговор. По городу поползли тревожные слухи, далекие от реального положения дел. Все были в волнении. Один кричал в отчаянии: «Мы все погибнем!» Другой, напротив: «Мы все будем спасены!» Третий: «Мы не нужны Эммануилу!», четвертый: «Арестованные скоро будут казнены!» Весь день прошел в толках и спорах. Наступила ночь, а весь город продолжал теряться в догадках до следующего утра.

Вся эта сумятица была вызвана предположением летописца, находившего ответ Царевича равным приговору к смерти. Город привык с уважением относиться к словам Совести, ибо считал, что через него говорит сам Бог.

Жители Души почувствовали горькие последствия мятежа и незаконного сопротивления воле Эммануила. Чувство вины и страха овладело ими.

Наконец после долгого обсуждения было составлено третье послание к Эммануилу, которое имело следующий текст:

«Великий Эммануил, Владыка миров, исполненный милосердия! Мы, несчастные, жалкие обитатели Души, исповедуем пред Тобою свои прегрешения, сознаем, что более не достойны славного имени Души и не достойны помилования. Если Тебе угодно казнить нас, мы примем приговор как заслуженную кару, ибо Ты праведен. Мы не имеем права жаловаться, даже если Твой приговор будет жестоким. Но молим Тебя: одари нас милосердием Твоим, помилуй и сними с нас согрешения наши, дабы мы прославили Твою благодать и милость. Аминь».

Снова встал вопрос, кто возьмется передать прошение Эммануилу. Предложили кандидатуру старого горожанина по имени Добрыедела. Правда, это имя ему вовсе не подходило, ибо в сущности ничего доброго в нем не было. Против этой кандидатуры выступил Совесть:

— Мы в опасности и молим о пощаде. И вдруг пошлем прошение с человеком, имя которого противоречит делам его. Как может Добрыедела ходатайствовать о помиловании? Нам нужна милость, а добрыми делами мы сыты, именно они завели нас в тупик. Если Эммануилу вздумается спросить имя подателя сего прошения и Он услышит в ответ: «Добрыедела», я уверен, что Он на это ответит: «А, Добрыедела все еще жив, пускай же Душа спасается сама».

Тогда решили снова отправить посланником Желаниекпробуждению.

Тотчас послали за ним. Тогда он стал просить отпустить с ним Слезныеочи, своего соседа, добродушного бедняка, очень подходящего для этого поручения. Желаниекпробуждению накинул на шею веревку, а Слезныеочи сложил на груди руки крестом. Так они отправились к Эммануилу.

Представ перед Эммануилом, они прежде всего стали просить прощения за свою докучливость. Причина тому — постоянные угрызения совести: ни днем, ни ночью не знают они покоя, помня, как они провинились перед Царем Шаддаем и пред Ним, Сыном Его. Затем Желаниекпробуждению, падая ниц пред Эммануилом, воскликнул: «Пощади, помилуй жалкую Душу!» — и вручил Ему прошение.

Эммануил, прочтя просьбу, отвернулся от них на минуту, чтобы скрыть свои слезы, и потом спросил гонца, как его зовут и почему он избран городом как податель прошения. Тот отвечал:

— О, зачем Тебе имя столь жалкого существа, каким я себя считаю? Ты всеведущ, и я никогда не тешил себя надеждой, что могу быть Тебе угодным. Я и мои соотечественники хотим жить, и я от имени всех нас пришел молить Тебя даровать нам жизнь. Простри руку милосердия нам, недостойным рабам твоим.

— А как зовут твоего товарища? — спросил Эммануил.

— Зовут его Слезныеочи, он мой сосед, бедный, скорбный старик.

Тогда и Слезныеочи пал ниц пред Царевичем:

— О, мой Господин! Меня зовут так потому, что отцом моим был Покаяние. Конечно, зачастую и добрые родители имеют дурных детей, и я признаю свою недостойность. Но все же молю Тебя (и слезы полились из глаз старика): не вспоминай грехи юности нашей, не взирай на недостойность рабов Твоих, но пощади Твое творение, Душу, и позволь нам благословлять Твое милосердие.

По повелению Эммануила они встали с колен, не смея, однако, поднять на Него взора. Он же отвечал так:

— Душа взбунтовалась против Отца Моего, своего Творца и Повелителя, и избрала себе другого — лжеца и убийцу. Ибо тот, кого вы считали могущественным и сильным, был изгнан Отцом Моим во тьму кромешную. После этого он явился к вам, и вы приняли его. Вы за него сражались с посланными Отца Моего, и они упросили Его даровать им больше силы. Тогда я Сам пришел с большим войском. Но как вы поступили с Моими слугами, так поступили и со Мной. Вы не хотели внимать Мне и вели против Меня войну. Я победил вас. Пока вы не уверились, что Я имею полную власть, ибо она дана Мне Отцом, вы не молили о пощаде. Теперь вы скорбите и проливаете слезы, а когда Я велел вывесить белое знамя милости, красное — правосудия и черное — наказания, вы молчали. Я рассмотрю вашу просьбу и приму решение во славу Отца и Моей. Пусть Воанергес и Убеждение завтра приведут в Мой стан пленных, а Суд и Казнь отправятся в замок и позаботятся о сохранении спокойствия в городе.

Посланцы возвращались в город с тяжелым сердцем, ибо так и не получили никакой надежды на пощаду. Скорбь ими овладела настолько, что они с трудом добрели до замка…

Как и в прошлый раз, разговор с Эммануилом они решили передать в тюрьме, в присутствии заключенных.

Слово в слово передали они свою беседу с Царевичем. Услышав Его приказание насчет пленных, последние разразились громкими стенаниями. Все трое стали готовиться к смерти, а горожане облеклись в рубища и посыпали головы золой. Так прошла ночь.

Когда настало утро, пленные и охрана отправились в стан Эммануила. Воанергес шел во главе шествия, Убеждение позади, знаменосцы развернули победные знамена. Меж ними шли пленные в цепях и с веревкой на шее. Вид их был весьма жалок. Ударяя себя в грудь, не смея поднять глаза к небу, они шли, восклицая: «О, жалкая, несчастная Душа!» Бряцание цепей, смешанное с громкими воплями, сотрясало воздух раздирающими звуками.

Когда они дошли до обители Эммануила, все пали ниц перед Победителем, от стыда закрывая лица руками. Он же, обращаясь к Воанергесу, повелел:

— Прикажи им подняться!

Они встали, дрожа всем телом.

— Вы ли те, кто дозволил Дьяволосу осквернить себя? — спросил Эммануил.

— Мы более чем дозволили, Владыка, мы избрали его добровольно.