Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Детективы и Триллеры » Классический детектив » Колокола Бесетра - Жорж Сименон

Колокола Бесетра - Жорж Сименон

Читать онлайн Колокола Бесетра - Жорж Сименон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 43
Перейти на страницу:

Это еще одна картинка, которая, подобно Фекану, всплывает у него в памяти, но эта картинка, в отличие от той, цветная и живая, кое-какие фрагменты ее бледны, словно в любительском фильме.

На даты память у него неважная. Какой же это был год? 1928-й? 1929-й? Кажется, они жили тогда с первой женой, Марселлой, на улице Дам, в маленькой комнатушке на пятом этаже отеля «Босежур». Те времена он называет для себя батиньольским периодом, по названию бульвара, находившегося неподалеку. Привязывать события своей жизни к какому-то определенному времени ему проще всего по местам, где он жил.

Между тем у Рене такое впечатление, что его дочка тогда уже появилась на свет и он даже говорил о ее врожденном недостатке с Бессоном. А недели за две до рождения Колет они переехали в квартирку на улице Абесс, в двух шагах от театра «Ателье», где Марселла выступала во второстепенных ролях, пока ей позволяла беременность.

Впрочем, не важно. Он вел тогда отдел хроники в «Бульваре», газете по преимуществу театральной. Актеры, журналисты и прочие полуночники встречались после спектакля в кафе Графа, рядом с «Мулен-Руж». В зале всегда было очень светло и шумно, и он любил садиться за столик у входа, откуда можно было наблюдать за жизнью на бульваре Клиши.

Жюльен Марель, у которого недавно состоялась премьера его первой пьесы, познакомил Рене с молодым адвокатом Жоржем Клабо, стажировавшимся тогда у знаменитого специалиста по гражданскому праву. Сын государственного советника Клабо, ставший впоследствии полным и обрюзгшим, был в ту пору невероятно тощ, но уже ироничен и язвителен, и на язык ему лучше было не попадаться.

И вот через Клабо...

Как забавно вспоминать об этой цепочке случайностей, наблюдая за Бессоном д'Аргуле. В сущности, ведь он, Могра, восстанавливает в памяти рождение кружка, который стал потом собираться в «Гран-Вефуре».

Клабо жил у отца, в самом конце бульвара Распайль, подле Бельфорского льва [4], в нелепом доме с лестницами в самых неожиданных местах, таинственными закутками и коридорами, которые безо всякой на то причины то опускались на несколько ступенек, то снова поднимались. Клабо располагал там комнаткой с низким потолком, где принимал своих друзей.

Кто-то вечером-Могра понятия не имел, кто именно привел к нему практиканта из Биша, и позже Клабо представил его в кафе своим приятелям.

– Вот увидите! Этот парень с виду тихий, но у него длинные зубы, и он еще заставит о себе говорить. В любом случае неплохо иметь в числе друзей хоть одного костоправа.

В тот вечер он ели луковый суп, сидя за столиком в глубине зала. За соседним столиком сидела Мистангет [5] в компании с каким-то человеком, по виду – нотариусом или адвокатом, который по окончании ужина принялся выписывать на обороте меню колонки цифр.

Бессон уже тогда был очень хорош собой, хотя и не такой упитанный и представительный, как теперь, умел внимательно слушать и убедительно говорить, делая иногда паузы, дабы придать своим словам большую весомость.

Если его оставят в покое, Могра попытается припомнить всех завсегдатаев «Гран-Вефура», кем они были и кем стали. Время тогда было сложное. В жизни у каждого внезапно происходили самые неожиданные перемены. Все только начинали свою карьеру, и кто-нибудь то и дело выскакивал вперед. На такого смотрели с завистью. Бывало, кто-то и вовсе терялся из виду, чтобы снова появиться года через два-три.

Прочного положения тогда не было ни у кого. Многие судьбы еще не определились, и кое-кто из тех, кого Могра знавал в те времена, пошли ко дну, бесследно исчезли, как это случилось, например, с Зюльмой.

Он знает, что Бессон не был тогда таким импозантным и вкрадчивым, как теперь. Но если Мистангет и этот ее законник стоят сейчас перед его глазами как живые, то образ друга почему-то расплывается. Наверное, потому, что он сам и этот сидящий перед ним шестидесятилетний человек старели вместе.

– Что же касается уколов, то кроме успокаивающих, чтобы ты хорошо спал, мы вводим тебе, если хочешь знать...

Могра не испытывает ни малейшего желания это знать.

– ...мы вводим тебе, если хочешь знать, антикоагулянт, синтрон, который предотвращает образование новых сгустков крови...

Он понимает далеко не все, когда Бессон начинает рассказывать ему, что показали энцефалограмма и рентгенограмма.

– Вот такова клиническая картина. Если ты чего-нибудь не понял или хочешь задать мне какой-нибудь вопрос, я дам тебе карандаш и бумагу. Не надо? Как хочешь... Но я надеюсь, ты веришь, что я говорю тебе правду и об опухоли мозга не может быть и речи?

Они совершенно не понимают друг друга. Это похоже на разговор немого с глухим, если, конечно, такое общение можно назвать разговором. Бессон говорит об опухолях и рентгенограммах, тогда как Рене, если бы такой вопрос можно было бы задать, пусть даже другу, спросил бы: «Ты доволен собой?»

Ведь, несмотря на видимость, это гораздо важнее всего остального. Живет ли такой человек, как Бессон д'Аргуле, в мире с самим собой? Чувствует ли он под ногами твердую почву? Верит ли он в важность того, чему себя посвятил, в реальность того, чего достиг, – в эти лекции в Брусее, в свою репутацию в медицинском мире, в свои отличия, в квартиру, полную редкой мебели и произведений искусства, в место, которое отведено ему в справочнике «Весь Париж»?

Такие вопросы можно задать и другим, причем не только завсегдатаям «Гран-Вефура».

Не является ли их деятельность, так же как и у него, своего рода бегством? Не появляется ли у них ощущение, пусть даже иногда, что они предают?

Что предают? Он этого не знает, и сейчас не время рассматривать этот вопрос столь основательно.

– А теперь перейдем к твоему настроению.

Неужто Бессон собирается перейти к тому, что на самом деле важно? У Могра появилась тень надежды, он даже слегка удивлен, потому что это меняет портрет друга, который он только что себе нарисовал. Портрет немного приукрашенный. Он убежден, что, когда Бессон прибыл в Париж, он уже точно знал, какую сделает карьеру, какая перед ним стоит цель и какими средствами ее следует добиваться, был полон решимости пройти через все преграды.

Семья у него была небогата, но все же более зажиточна и буржуазна, чем у Могра. Отец его до самой смерти работал врачом в деревушке Вирье в департаменте Изер. Пьер закончил лицей в Мулене, после чего поступил в Париже на медицинский факультет.

Занимался он, как рассказывают, блестяще и стал учеником, причем любимым, Элемира Года, прославленного психиатра того времени и преемника Энбера в больнице Сальпетриер.

Случайно ли он взял в жены дочь своего шефа? Неужели из всех знакомых девушек он полюбил именно ее? Может ли он поклясться, что в его выбор не вкрался элемент расчета?

Благодаря тестю он в тридцать два года стал главным врачом сперва в Биша, потом в Бруссе и из психиатра переквалифицировался в терапевта. Психиатрия дело не слишком выгодное. Когда же он стал терапевтом, у него тут же появилась светская клиентура.

Случайно ли Бессон передружился со всякими знаменитостями и постепенно отвоевал себе место во «Всем Париже»? Кто знает? Может, он и к их кружку присоединился не без задней мысли? Разве среди тех, кто встречался за столиками в кафе Графа, не было нескольких будущих знаменитостей?

Разве его тесть был ни при чем, когда в тридцать четыре года Бессон стал одним из самых молодых профессоров во Франции, три года спустя получил кафедру, а после смерти Года стал академиком?

Внутренне для Рене, неподвижно лежащего на кровати и не сводящего глаз с собеседника, не имеют значения ни факты, ни намерения. Ему хотелось бы знать, отдает ли его друг во всем этом себе отчет. Это вопрос искренности и трезвости мысли.

Еще до болезни он часто размышлял над ним, имея в виду других людей, главным образом политических деятелей. Ответы у него получались разные, в зависимости от настроения, но тогда не было такой неотложности, как сейчас,

– Первая реакция парализованного человека, и Одуар как специалист скажет тебе то же самое, – это почти полная депрессия, уверенность в неминуемой смерти, а если, в первые дни она не возникает, то в инвалидности на всю жизнь наверняка. Лишенный возможности двигаться, а порой и говорить, больной считает, что он навсегда отрезан от мира. Признайся, что у тебя были такие мысли.

Это верно, но не так, как говорит Бессон.

– В результате и у образованных, и у темных людей появляется недоверие к медицине, да и ко всему вообще. Назовем это первым, наиболее мучительным этапом. Очень важно пройти его как можно скорее. И вот тут ты меня огорчаешь. Нам с Одуаром, и медсестрам тоже, кажется, что...

Все они организовали вокруг него что-то вроде тайного общества, притворяются веселыми и уверенными, а сами наблюдают за ним холодным, оценивающим взглядом, шепчутся за дверьми, о чем-то втайне переговариваются и звонят друг другу по телефону.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 43
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Колокола Бесетра - Жорж Сименон торрент бесплатно.
Комментарии