Кукла - Александр Варго

– Осторожно, не споткнись, – предупредил Вадим, но было поздно – Руслан со всего маху влетел в ведро с помоями, расплескав на и без того грязный пол какую-то темную мерзость, похожую на ту, что скапливается годами в водопроводных трубах.

«Сдается мне, тут не принято разуваться», – рассматривая пятно на брюках, подумал Руслан. И то верно – было не очень похоже, чтобы в этой квартире вообще держали домашнюю обувь для гостей.

Когда они прошли в комнату, до Руслана только тогда дошло, как все тут изменилось. Он отлично помнил, как они еще на первом курсе отжигали здесь Новый год, как «разводили» двух капризных подружек из параллельной группы, да и вообще частенько заходили в гости. Тогда квартира была с шикарным ремонтом, со вкусом обставленная, напичканная дорогостоящей техникой… Но во что она превратилась сейчас? Создавалось впечатление, что на протяжении многих лет ее использовала целая орава бомжей в качестве притона.

Засаленные, отслаивающиеся обои в порослях паутины, паркет потемнел и потрескался, в некоторых местах даже вздулся, словно пол под ним пошел фурункулами. Засиженные сонными мухами окна практически не просматривались, под оранжевыми от ржавчины чугунными батареями стояла шеренга мисок и грязных тарелок, собирая воду с подтекающих труб. Из мебели – кровать без ножек, на которой бесформенным комком валялось рваное одеяло, покосившийся стол (вместо скатерти, естественно, газеты) и три стула, один из которых был смертельно ранен – без двух ножек, третья небрежно примотана изолентой, и то скорее для видимости.

Несмотря на гнетущее впечатление, Руслан быстро взял себя в руки и, выгружая из пакетов продукты, словно между прочим, поинтересовался у Вадима, где у него холодильник.

– Нет у меня холодильника. На хер он вообще нужен, – несколько вызывающе сказал Вадим, будто ничего необычного в том, что человек живет без холодильника, нет. С какой-то холодной недоверчивостью он наблюдал, как Руслан разгружал сумки. Помидоры «Черри», голландский сыр, две палки сырокопченой колбасы, буженина, семга, балык, консервированные ананасы, две банки с красной икрой, пакеты с соками и в довершение ко всему – пузатая бутылка «Джек Дэниелз».

– Где можно руки помыть? – осведомился Руслан, закончив раскладывать продукты.

Вадим махнул рукой куда-то в сторону ванной.

– Я смотрю, ты неплохо устроился, – сказал он, когда Руслан вернулся из ванной с мокрыми руками (он просто сполоснул их водой, так как ни мыла, ни полотенца в ванной не обнаружил). – Вижу, акцент уже появился. Скоро вообще русский забудешь.

Руслан промолчал. Вскрыв упаковку салфеток, он промокнул руки и осторожно присел на стул. Тот протяжно заныл, словно больная собака.

– Можешь сесть на диван, – бесцветно сказал Вадим, начиная резать колбасу. Очевидно, он прочитал в глазах Руслана озабоченность по поводу устойчивости умирающего стула. – Давай, двигай сюда кровать, а то, в натуре, стул сломаешь. Я же не знал, что ты стал таким толстым.

Зато ты стал похож на высушенный стручок, хотел подколоть его Руслан, но, взглянув в слезящиеся глаза друга, понял, что шутка будет неуместна, и стал двигать кровать к столу.

Вадим сначала пытался резать колбасу как полагается – тоненькими колесиками, но то ли нож был тупой, то ли зрение уже было не то (а может, и все вместе), но лезвие все время соскальзывало, а если резало, то криво. Вадим вполголоса чертыхнулся и стал кромсать громадными, неуклюжими кусищами.

– Что, не узнал меня? – не поднимая глаз, спросил он.

– Ты чем-то болен? – неожиданно вырвалось у Руса, хотя жалеть о своем вопросе ему не пришлось – Вадим лишь невесело усмехнулся, и только.

– Рак, – коротко бросил он. – Только не тот, который к пиву подают, а другой. Рак желудка.

Руслан оторопел.

– Тогда you must’t,[5] то есть, тьфу, ты не должен есть все это, – сказал он, показывая на разложенную закуску, но Вадим сделал беспечный жест рукой (этот жест не изменило ни время, ни страшный диагноз) и стал разливать виски в чайные чашки. Руслан смотрел во все глаза, и волей-неволей его глаза замечали все мелочи – и мелко дрожащие руки Вадима, и его согбенную, как у больного спинным менингитом, фигуру, и его поредевшие волосы, и эти, чтоб они провалились, fucking,[6] чашки с коричневыми разводами, словно там заваривали shit, то бишь дерьмо…

– Ну, за встречу? – произнес Вадим и, не чокаясь, жадно выпил. Закусывать он не стал, и сразу же налил себе еще. Руслан отпил совсем немного и потянулся к банке с ананасами. Вадим распечатал пакет с томатным соком и хитро подмигнул Руслану:

– Ну че, хряпнем по сто грамм крови мертвых помидоров?

Руслан вежливо улыбнулся, гадая про себя, считает ли сам Вадим сказанное шуткой. Если да, то юмор его друга стал чересчур специфичен. А может, он слишком долго жил в Америке и отстал от здешней жизни с ее jokes?[7]

Его так и подмывало спросить, почему Вадим спросил его вчера про шрамы, но что-то подсказывало мужчине, что время откровенничать еще не пришло, и он терпеливо ждал.

– А где твои родители? – поинтересовался он. – Они живут отдельно?

– Нет родителей. Погибли в аварии шесть лет назад, – равнодушно сказал Вадим. – Батя жевал зубочистку – он жить без них не мог – и не заметил открытого люка. Может, все бы обошлось, но зубочистка от удара попала в глотку, он стал кашлять, выпустил руль, и нас вынесло на встречку. Он вылетел через лобовое, и при ударе ему оторвало башку, ее потом нашли в канаве с этой дурацкой зубочисткой в глотке. Мать умерла в больнице. Жена, Иринка, сломала позвоночник, в больнице до сих пор лежит. Представляешь, Рус, все всмятку, и только мне хоть бы хны… Хотя иногда мне кажется, что лучше бы я сдох вместе с ними…

– Ты не должен так говорить.

Вадим снова усмехнулся, кольнув друга недоверчивым взглядом.

– Узнаю тебя, Рус. «Должен», «не должен», «следует», «не следует»… ты всегда был такой правильный и хороший, верно?

Руслан не нашелся что ответить, и в прокуренной комнате повисла пауза. Руслану почему-то впервые стало неудобно за свой новенький костюм, за недавно приобретенный золотой перстень, за безукоризненно завязанный галстук.

Вадим же, напротив, ничуть не стеснялся своего драного халата и выцветших «адидасовских» треников с отвисшими пузырями на коленях и снисходительно поглядывал на своего школьного друга.

– Как ты догадался, что я в Питере? – задал вопрос Руслан, когда молчание уж слишком затянулось и становилось откровенно неприличным.

– А никак. Интуиция, если хочешь. Последний раз я звонил тебе… наверное, года три назад. А тут прямо как по яйцам получил: ни о чем не могу думать, только ты перед глазами. Хорошо, соседка дома оказалась – мой телефон уж полгода как отключили.

Пока друг говорил, Руслана все еще одолевали сомнения – неужели такое возможно? Неужели можно так деградировать и скатиться вниз? И если им сейчас под сорок, то Вадик тянул никак не меньше чем на шестьдесят, а то и больше.

– Ну, как живешь? – спросил Вадим, сооружая себе бутерброд, по мнению Руслана, из совершенно несовместимых компонентов – на хлеб положил колбасу, сверху кусок семги и завершил эту конструкцию двумя «Черри». После этого он обильно посыпал свой «гамбургер» солью и с жадностью вонзил в него желтые зубы.

– Я? – спросил Руслан, чувствуя, что рассказывать о своей нынешней жизни Вадику, учитывая его недавнее признание, просто кощунство. – Да так. Нормально. В фирме одной работаю.

– Ну-ну, – закивал с набитым ртом Вадим. – Оно и видно.

В комнате снова наступила тишина. Разговор однозначно не хотел клеиться, Вадим словно забыл о вчерашнем разговоре про клятву двадцатилетней давности, и Руслан все чаще поглядывал на часы. Вадим потянулся к бутылке, но Руслан знаком показал, что больше пить не будет. Произнеся «как хочешь», Вадим с напускным равнодушием наплескал себе почти до краев. Выпил, отставил чашку в сторону, тыльной стороной ладони вытер шелушащиеся губы.

– Ты сигареты случаем не купил, Рус?

– Нет, извини. Сам не курю, вот и не подумал.

Вадим со вздохом полез в карман облезлых штанов.

– Придется свои курить, – провозгласил он с видом утомившегося мудреца и задымил «Явой».

– А где твоя семья? У тебя вроде сын с дочкой были? – спросил Руслан, и Вадим понятливо закивал головой – ну ни дать ни взять старый дедушка поучает своего не в меру расшалившегося внучка.

– Ага, вспомнил наконец. Вот мы и пришли к главной теме нашего разговора.

Он внезапно резко наклонился к Руслану и показал ему свою сухую ладонь, испещренную глубокими линиями, ткнув грязным ногтем в едва виднеющийся шрам:

– Ты вспомнил, Рус?

– При чем тут твоя семья? – спросил изумленно Руслан.

– Она погибла, и к этому имеют прямое отношение те события.

Руслану показалось, что его мешком огрели. Ничего себе заявление!