Пять костров ромбом - Геннадий Прашкевич

А2 — женщина волевая, крайне уравновешенная. Исходя из всего вышесказанного, я бы рекомендовал, майор, совместить допрос А2 с проверкой ее на человека”.

Он многого хочет! — подумал майор.

Проверка на человека… Запугать, сломать допрашиваемого убийством, совершаемым на его глазах, — такое делалось не часто…

Майор, не торопясь, вынул из нагрудного кармана письмо, перехваченное сотрудниками Витольда, и положил его на стол так, чтобы Анхела со своего места не смогла прочесть в нем ни строчки.

“Анхела! — писал доктор Шмайз. — Я нашел то, что вам хотелось найти!

Археология полна неразгаданных тайн. В 1844 году английский естествоиспытатель Дэвид Брюстер нашел в Кингудском карьере стальной гвоздь, внедренный в кусок твердого песчаника. В 1869 году в штате Невада в полевом шпате, добытом со значительной глубины, обнаружен металлический винт. Восемнадцатью годами раньше некто Хайрэм Уитт вынул аналогичную находку из обломка золотоносного кварца. Странные находки, не правда ли? Но они ничто перед тем, что нашел я!

Самые разные чувства владеют мною сегодня, но среди них нет, к сожалению, удовлетворения. Может быть, это от усталости, а может, оттого, что я перестал понимать смысл собственных находок.

Да, я знаю, за семьдесят лет работ в Ираке археологи вряд ли раскопали более одного процента всех погребенных в его земле исторических богатств; среди остающихся в неизвестности девяноста девяти процентов явно найдется много удивительного. Но я — ученый. Я знаю, что даже самое удивительное следует рассматривать с позиций логики. Как рассматриваем мы, например, темные места “Уриа…” или “Ангалъта кигальше…”2

Вскрыв пески над стенами найденного нами Ларака, я сразу наткнулся на руины древнего эккура3. Термический удар невероятной силы размягчил, расплавил каменные стены семиэтажной башни, и они оползли, застыли бесформенной массой, которую не брала никакая кирка.

Что за небесный огонь поразил обитель жрецов? Какая неведомая сила обрушилась на несчастный город?

В недоумении взирал я на загадочные руины. Сырой кирпич можно расплавить лишь в очень сильном огне в специальных печах. Что расплавило сырой кирпич на открытом воздухе?

Я подумал о молниях. Здесь, в Ираке, воздух настолько насыщен электричеством, что хвосты лошадей перед грозой торчат вверх, как щетки… Но удар молнии не мог сжечь целый город!

Я обратился к вашей работе, посвященной мифическому оружию шумеров — оружию Замамы, абубу, “потоку пламени”. И сразу вспомнил строки из столь любимого вами эпоса: “Небеса возопили, земля мычала. Света не стало, вышли мраки. Вспыхнула молния, гром раздался, Смерть упала с дождем на камни”.

Анхела! В тех же оплавленных руинах, под сводами эккура, я обнаружил человеческий скелет, радиоактивность которого превышала норму в пятьдесят раз!

Скелет находился в грубом каменном саркофаге. И на левом запястье был браслет, выполненный из неизвестного мне сплава — тяжелого и почти прозрачного.

Я не знаю, Анхела, как следует оценивать мою находку, но догадываюсь, что об этом знаете вы. Рискну утверждать, что вас никогда не интересовала история нашей цивилизации сама по себе; вас интересовал этот потерянный в дымке тысячелетий браслет. Вы о нем знали.

Кем был несчастный, пораженный радиоактивностью? Уж не самим ли скитальцем Гишем? Или его другом Энкиду, погибшим в борьбе с небесным быком?.. Я растерян, Анхела.

Я знал о шумерах многое. Знал, что в темных своих веках они возводили башни, выращивали ячмень, строили сложные ирригационные системы, пользовались письменностью и гальваностегией. Но трудно поверить, что дети Шумера могли видеть и такое апокалипсическое действо: “Из глубин небес поднялась туча. Адад в ней ревел, Набу и Лугалъ вперед выступали. Факелы принесли Аннунаки, их огнем осветили землю. Грохот Адада наполнил небо, все блестящее обратилось в сумрак!”

А ведь эти слова приводятся в древних шумерских мифах!

Кроме того, передо мной лежат оплавленные руины Ларака. И этот скелет…

Все мы, Анхела, в той или иной мере злоупотребляем правом историка судить о предыдущем на основании более известного нам последующего. Но где, скажите, истина, если о ней можно делать столь взаимоисключающие выводы?.. Атомный взрыв в Шумере! Боже правый! Я жалею, что не умер в болотах Ирака год, два года назад, когда прошлое не казалось мне таким поистине непостижимым!

И еще, Анхела… Я теперь знаю, что для вас человеческая история практически не имеет тайн. Но мне хочется знать больше.

Кто вы?

Я задаю этот вопрос с горечью. Я не разглядел, не понял вас. Я только пугался вас, когда находился рядом. А теперь, когда нашел мужество спрашивать, боюсь — вы не дождетесь меня… И если я вас и вправду не увижу, помните: мы, люди, как бы ни был еще жесток и темен наш мир, давно способны отличать добро человеческое от добра божественного!.. Если вы не человек, то кто вы?”

Что она, — хмыкнул про себя Досет, — и впрямь святая?

И перевел взгляд на Анхелу.

Браслет на ее руке и его двойник, найденный Шмайзом, — они, конечно, не тайный знак, не пароль либертозо…

Что бы это ни было, — сказал себе майор, — я не дам Анхеле водить меня за нос. Слишком много чудес! Я предпочитаю ясность и простые решения. И займусь не браслетом, а главным. Это главное — самолет!

Но с этой минуты странная нерешительность, которой майор никогда раньше не чувствовал, стала явственно вмешиваться во все его планы.

— Анхела! — сказал он, подавляя в себе эту нерешительность. — При пытке током самое страшное — язык. Он влажный и воспринимает удар сразу. Нет людей, способных вынести такую боль. Вот почему в вашем молчании нет смысла. Туземец заговорит!.. А если он все же окажется исключением, я брошу на “Лору”… вас! Вы слушаете меня?

— Да.

— Тогда ответьте, — Досет не спускал с нее глаз. — Почему вы не скрыли следов пребывания Кайо в вашей вилле? Даже кровь с подоконника не смыли! Не спрятали испачканный бинт… Вы что, впрямь жаждали познакомиться с “камерой разговоров”? Вас интересовал этот браслет? Ведь он, кажется, двойник вашего?

Анхела улыбнулась.

Два дня назад браслет на ее руке засветился. Это значило — станция перехода запущена, энергия, необходимая для переброски, собрана, время пребывания Анхелы в Тании подошло к концу.