Сегодня ты, а завтра… - Фридрих Незнанский

– Что вы имеете в виду?

– Ну… с каким-то почтением, что ли…

– Как вы это объяснили для себя?

– Никак. Я просто заметила это – и все.

– Зовут его, вы говорите…

– Эдик.

– А фамилия?

Надежда Анатольевна наморщила лоб:

– Не помню. Но какая-то странная была фамилия. Очень необычная.

– А чем он занимался?

– Знаю только то, что вам сказала, – он врач-кардиолог.

Странно. Какое отношение имеет врач, да еще кардиолог, к политике. Хотя не скажи, Турецкий, вспомни девяносто шестой год, тогда врачи и именно кардиологи играли ой какую роль… Во всяком случае, надо будет запомнить.

Столб черного дыма я заметил издалека. А когда мы подъехали к даче, то сомнений не осталось – деревянный дом Филимоновых пылал как огромный факел. Пожарники, вызванные, по-видимому, соседями, пытались что-то сделать, но все было тщетно. Через десять минут от дома остался только черный остов.

Еще находясь по ту сторону белой, плохо окрашенной двери, Ольга знала, что соврет. Это будет маленькая-маленькая ложь, но никому вреда она, конечно, не принесет, даже напротив… Девушка давным-давно придумала, что ответит. Вопросы были известны заранее. Раскрасневшиеся от волнения молодые люди, выходившие из кабинета, взахлеб пересказывали все, о чем их спрашивали. И Ольга знала главный вопрос. В уме она в тысячный раз повторила, что скажет, и, казалось, была готова на все сто, но, когда услышала, что вызывают ее номер, все же не удержалась – вздрогнула от неожиданности.

– Сорок шестой! – произнесла пожилая женщина и скрылась за дверью.

Ольга сделала шаг и влажной от волнения рукой дотронулась до ручки двери…

В просторной классной комнате по центру располагался длинный стол, составленный из трех школьных парт. Для солидности он был покрыт зеленым сукном. Тяжелая ткань придавала сооружению монументальность. Ольга вошла в комнату и вопросительно посмотрела на экзаменаторов. Щуплого вида девушка в очках сделала указующий жест, приглашая сесть. Молодой мужчина откашлялся и почему-то сурово спросил фамилию абитуриентки.

– Кот, – коротко ответила Ольга.

– "Д" или "т" на конце? – поинтересовалась девушка.

– "Т", – сказала Ольга.

Больше никаких вопросов ее фамилия не вызвала. Ольга с облегчением вздохнула. За свою почти двадцатилетнюю жизнь ей уже осточертело постоянно рассказывать историю происхождения фамилии. Хотя история сама по себе была довольно интересной и представляла нечто вроде семейной легенды. Ольга не помнила, когда впервые услышала ее. Вероятно, в раннем детстве. Но и потом девочке столько раз ее рассказывали, что, казалось, разбуди среди ночи и спроси, и она воспроизведет эту историю слово в слово.

В коротком изложении семейное предание звучало так.

В голодном двадцать шестом году в детский дом, что притаился на окраине крохотного подмосковного городка, постучали. Когда дежурная санитарка открыла дверь, то увидела на крыльце худенького мальчика, на вид ему было года два. Женщина огляделась по сторонам и привычно вздохнула: «Подкидыш…» Она взяла малыша за руку и ввела в дом.

– Тебя как звать? – сочувственно спросила санитарка.

Мальчишка серьезно посмотрел на женщину и неожиданно по-взрослому протянул руку.

– Кот, – ответ прозвучал коротко, но внушительно.

– Это фамилия, что ли, такая? – удивилась женщина.

Подкидыш кивнул…

Герой этой истории, дед Ольги – Алексей Владленович Кот, – ни тогда, ни после не мог вспомнить, почему же он назвал именно это слово. Может быть, по ассоциации с обычной домашней кошкой? Кто знает… Но так или иначе, не слишком раздумывая, его записали под фамилией «Кот». Мужское имя в этом детдоме было дежурным – Алексей, так звали бывшего директора, которого все обожали и которого года два назад задушил мертвым кашлем туберкулез. Отчество же решили дать в честь великого вождя пролетариата – Владимира Ленина, вот и получилось «Владленович». И это было еще вполне терпимо по сравнению с Ивановой из старшей группы, которую и вовсе звали Даздраперма, что означало «ДА ЗДРАвствует ПЕРвое МАя»…

Вспомнив про Даздраперму, Ольга невольно улыбнулась. Но похоже, что экзаменаторов приемной комиссии юридического факультета семейные предания не интересовали.

– Вы окончили школу два года назад? – Вопрос строгого мужчины прозвучал как утверждение.

Ольга кивнула, подтверждая информацию.

– А что вы делали эти два года?

– Работала секретаршей.

– Где?

– В КБ «Тополь».

– Вам нравилась эта работа?

– Да. Но… Невозможно работать секретаршей всю жизнь. Скучно. И потом…

– Хорошо, – перебил ее мужчина.

– А какие предметы вам больше всего нравились в школе? – Неприятный, звенящий голос хрупкой женщины заставил Ольгу вздрогнуть.

– История и биология, – не задумываясь, ответила абитуриентка.

– Вам известно, что в этом году в нашем университете введено новое правило для медалистов? – Мужчина почему-то испытующе посмотрел на девушку.

– Да. Я знаю. Мне нужно пройти собеседование…

– И тогда вы будете приняты без экзаменов.

– Да.

Ольге мучительно захотелось глотнуть холодной воды. Она едва отвела глаза от полупустой бутылки с минеральной водой, стоящей на пыльном подносе.

– Мы не случайно проводим собеседование с абитуриентами. – Мужчина посмотрел в сторону бутылки и перевел вопросительный взгляд на девушку. – Хотите воды?

– Нет, – смутилась Ольга.

Он медленно протянул руку к подносу, взял бутылку и налил воду в стакан.

– Выпейте, у вас во рту пересохло.

Девушка осторожно взяла стакан и маленькими глотками выпила воду.

– Спасибо, – выдохнула она и улыбнулась.

– А почему вам нравились именно история и биология? – решила продолжить свою тему худенькая женщина.

– Во-первых, у нас были очень хорошие учителя по этим предметам, а во-вторых, и тот и другой расширяют границы познания. История обращена в прошлое, а биология – внутрь человека и всего мира… – Ольга даже зажмурилось от неловкости своего ответа. Но экзаменаторы остались удовлетворены.

По тому, как у мужчины сдвинулись брови к переносице, абитуриентка почувствовала, что сейчас, именно сейчас будет задан тот самый главный вопрос.

– А почему вы решили выбрать профессию юриста, а не какую-то другую?

Так просто прозвучал вопрос, которого девушка боялась больше всего. Ответить правду было невозможно, глупо и губительно. Ольга набрала в легкие воздуха и спокойно ответила именно то, что сотни раз отрепетировала и постаралась запомнить на зубок:

– Может быть, это прозвучит банально, но я выбрала юридический факультет, потому что, на мой взгляд, эта профессия одна из самых благородных и нужных сегодня. В мире происходит столько несправедливости и жестокости, что мне хотелось бы стоять на стороне закона в позиции активного участника.

– Хорошо, – немного удивленно сказал мужчина, – вы свободны.

Врать Ольга не любила и не умела. Поэтому в свой ответ она вложила как можно больше искренности и постаралась максимально приблизить его к истине. Признаться же в действительной причине она не могла. Хотя истина умещалась в одном коротком слове – месть.

Алексей Владленович Кот был рожден командовать. Если перевести на военный язык, то как минимум полком. Для этого он, казалось, обладал всеми данными: громким, зычным голосом, решительным и сильным характером, безусловной уверенностью в себе и своих поступках. Но по иронии судьбы, его всю жизнь окружали женщины и командовать ему пришлось лишь слабым полом. Обидно! Во время войны так получилось, что он оказался единственным мужчиной в детском доме. Сначала на фронт ушли учителя-мужчины, затем пришла очередь и старшеклассников. Враг железной поступью приближался к столице, и теперь уже брали без разбора: сирота или нет – на это никто особо не смотрел. Алексей уже подсчитывал в уме дни, оставшиеся до его шестнадцатилетия, чтобы попроситься на фронт, когда в слесарной мастерской с ним случилось несчастье. Неожиданно сломалась прогнившая потолочная деревянная балка и упала точно на ногу. Надо же тому случится, чтобы он оказался именно под ней! В результате – закрытый перелом голеностопа. Жгучая мгновенная боль и громкий хруст.

– А-а! – невольно вскрикнул подросток перед тем, как потерять сознание.

Падение балки, видимо, вызвало шум, потому что в мастерскую мгновенно сбежались люди, и раненого на подводе отправили в ближайшую больницу. Розовощекий молодой хирург внимательно осмотрел ногу и попросил перенести больного в перевязочную. То ли по неопытности, то ли от волнения врач умудрился так неловко наложить гипс, что кости срослись неправильно. С тех пор у Алексея осталась хромота.

На фронт его не взяли, а поскольку парень обладал совестливым характером, то (оставшись единственным взрослым мужчиной!) старался работать за четверых. Здание детского дома было дряхлым, персонал состоял из четырех женщин: заведующей, поварихи, няньки и глухонемой медсестры. Детей тоже оставалось всего ничего – десятка полтора, не больше. Остальных эвакуировали. Обещали и этих забрать, но, видимо, что-то там наверху не сложилось – об эвакуации в Ташкент замолчали. Заведующая, правда, послала несколько осторожных запросов, но в ответ – мертвая тишина. Оставшиеся детишки тихо радовались: ехать в неизвестный (а оттого и страшный) Ташкент никому не хотелось. Мало ли как там к ним отнесутся! Беспризорная жизнь уже давно научила мудрому правилу: всегда довольствуйся малым.