Тайна исчезнувшей шляпы - Эллери Квин

— Как ее зовут? — повысил голос инспектор.

— Мадж О'Коннел, — жалобно проскулил Джонни. — Она тут работает билетершей.

В глазах инспектора вспыхнул огонек. Он обменялся взглядом с Джонсоном, и детектив поспешно вышел.

— Так, — продолжал инспектор, откинувшись в кресле. — Значит, мой друг Пастор Джонни ничего не знает о Монте Филде. Ну-ну. Посмотрим, что скажет твоя подружка.

Инспектор говорил не спуская глаз со шляпы, которую гангстер держал в руках. Это была дешевая шляпа, черная, как и костюм гангстера.

— Ну-ка, дай сюда шляпу, Пастор, — вдруг сказал инспектор.

Гангстер неохотно протянул ему свой головной убор, и инспектор внимательно его осмотрел. Даже отвернул кожаную ленту внутри и заглянул за нее. Затем вернул шляпу владельцу.

— Мы кое-что забыли, Пастор, — сказал он. — Констебль, обыщите мистера Казанелли.

Пастор дал себя обыскать с недовольной физиономией, но без особых протестов.

— Ствола нет, — кратко сказал полицейский, похлопав задержанного по бокам, потом полез в карман брюк и вытащил толстый бумажник. — Будете это смотреть, инспектор?

Квин взял бумажник, быстро пересчитал деньги и вернул его полицейскому, который положил его обратно в карман брюк Пастора.

— Сто двадцать два доллара, Джонни, — негромко сказал инспектор. — Что-то мне говорит, что эти бумажки пахнут магазином шелковых тканей «Бономо силк». Ну да ладно. Фляжки нет? — спросил он обыскивающего Пастора полицейского.

Тот отрицательно покачал головой.

— А под рубашкой ничего не спрятано?

Тот опять покачал головой. Квин замолчал, дожидаясь окончания обыска. Наконец Пастор вздохнул с облегчением: все!

— Ну, Джонни, сегодня тебе повезло… Войдите! — отозвался он на стук в дверь.

Дверь открылась, и в кабинет вошла девушка в форме капельдинера — та самая Мадж О'Коннел, которую он уже допрашивал. Вслед за ней вошел Джонсон и закрыл за собой дверь.

Девица стояла посреди кабинета и трагическим взглядом смотрела на своего возлюбленного, который внимательно изучал пол у себя под ногами. Она бросила взгляд на Квина, потом нахмурилась и сердито буркнула гангстеру:

— Значит, они тебя все-таки раскололи, лопух? Говорила же я тебе, что удрать не удастся! — Она презрительно отвернулась от Пастора, достала пудреницу и принялась энергично пудрить нос.

— А почему вы мне раньше не сказали, любезная, что достали контрамарку для своего приятеля Джона Казанелли? — тихо спросил Квин.

— А я не обязана все вам говорить, — дерзко ответила она. — С какой стати? Джонни не имеет никакого отношения к этой истории.

— Это мы сейчас обсуждать не будем. Я хочу спросить вас о другом, Мадж: не всплыло ли с тех пор что-нибудь полезное у вас в памяти?

— В каком это смысле?

— Вот в каком. Вы мне сказали, что перед началом спектакля были на своем обычном месте в проходе, что помогли многим найти свои места, но не помните, был ли среди них Монте Филд — тот, которого убили. Еще вы сказали, что в течение всего спектакля находились в конце левого прохода. В течение всего спектакля. Так, Мадж?

— Ну, так. А кто говорит, что это неправда?

У девушки явно начинали сдавать нервы, но, когда Квин бросил на нее пытливый взгляд, она усилием воли заставила себя перестать сжимать и разжимать руки.

— Да ладно, Мадж, хватит морочить инспектору голову, — вдруг вмешался Пастор. — Он все равно докопается, что мы были вместе, и ты только сама себя подставишь. Ты не знаешь, что это за тип. Лучше скажи правду, Мадж.

— Ага! — воскликнул инспектор, дружелюбно глядя на гангстера и его девицу. — У тебя, я гляжу, на старости лет просветлело в голове, Пастор. Значит, говоришь, вы были вместе? Когда, где и в течение какого времени?

Лицо Мадж залилось краской, потом побелело. Она бросила на своего возлюбленного ненавидящий взгляд.

— Раз уж этот недоумок празднует труса, — проворчала она, повернувшись к Квину, — придется, видно, расколоться. Я вам расскажу все как на духу, инспектор, — но посмейте только пересказать это нашему жирному директору!

Инспектор вздернул брови, но не стал перебивать Мадж.

— Ну да, я достала для Джонни контрамарку, — вызывающим тоном продолжала билетерша, — потому что Джонни любит крутые пьесы и у него сегодня был свободный вечер. Ну, я и раздобыла ему контрамарку. По ней можно было получить два билета, и поэтому место рядом с Джонни пустовало. Это крайнее кресло с левой стороны — лучшего места я для этого недомерка не смогла достать. Во время первого акта я была сильно занята и не смогла посидеть рядом с ним. Но когда занавес поднялся после первого антракта, у меня особенных дел не было, и я села рядом с ним. Ну да, признаю, что я почти весь второй акт просидела в соседнем с ним кресле. И что в этом такого — неужто мне и отдохнуть никогда нельзя?

— Ясно. — Квин хмуро глядел на нее. — Вы бы очень облегчили мне жизнь, любезная, если бы рассказали это с самого начала. И во время второго акта вы с этого места не сходили ни разу?

— Нет, пару раз сходила, — настороженно ответила билетерша. — Но все было спокойно, директора поблизости не было, и я вернулась к Джонни.

— А этого человека — Филда — вы не заметили, проходя мимо?

— Нет, сэр.

— И рядом с ним тоже никого не видели?

— Нет, сэр. Я вообще не знала, что он там сидит. Наверно, я просто не поглядела в ту сторону.

— Короче говоря, в течение второго акта вы никого не усаживали в последний ряд, в соседнее с Филдом место?

— Нет, сэр… Я понимаю, что мне, наверно, не надо было покидать свое рабочее место, но ничего подозрительного я не видела.

С каждым вопросом Мадж все больше трусила. Она украдкой посмотрела на Пастора, но тот по-прежнему не поднимал глаз.

— Что ж, любезная, вы мне очень помогли, — вдруг сказал Квин, вставая. — Катитесь отсюда!

Мадж повернулась, чтобы идти, и тут гангстер с невинной ухмылкой на лице шагнул ей вслед. Квин дал знак полицейскому, и тот, схватив Пастора за шиворот, вернул его на место.

— Не спеши, Джонни, — ледяным топом сказал Квин. — О'Коннел!

Девица оглянулась, стараясь не выдать беспокойства.

— Пока я мистеру Панзеру про твои штучки ничего не скажу. Но советую вести себя осторожнее и не распускать язык, когда разговариваешь со старшими. Так что вытряхивайся, но, если тебя заметят еще в чем-то, тебе не поздоровится!

Мадж раскрыла было рот, чтобы выдать очередную дерзость, но передумала и поспешно выскочила из кабинета. Квин повернулся к полицейскому.

— Надень на него наручники, — сказал он, показывая на гангстера, — и отведи в участок.

Полицейский отдал честь. Сверкнула сталь, и Пастор с обалделым видом уставился на наручники, защелкнувшиеся у него на руках. Прежде чем он успел открыть рот, полицейский выволок его из кабинета.

Квин махнул рукой ему вслед — дескать, глаза бы мои тебя не видели, — бухнулся в кожаное кресло и достал табакерку. Потом совершенно другим тоном сказал Джонсону:

— Ну что ж, дружок, давай займемся Морганом.

Бенджамин Морган вошел во временное святилище Квина твердым шагом, который, однако, не до конца скрывал его волнение.

— Явился по вашему приказанию, сэр, — сказал он густым жизнерадостным баритоном и опустился в кресло с таким же удовлетворенным видом, с каким уставший после рабочего дня человек опускается в кресло у себя в клубе. Но инспектора было нелегко провести. Он вперился в адвоката проницательным взглядом, под которым тот заметно поежился.

— Меня зовут Квин, мистер Морган, — сказал инспектор дружеским тоном. — Инспектор Ричард Квин.

— Я так и полагал, — сказал Морган и, встав с кресла, пожал инспектору руку. — А вы, наверно, знаете, кто я такой. В прошлые годы вы могли меня часто видеть в уголовном суде. Помните дело Мэри Дулитл, которую обвиняли в убийстве? Я ее защищал…

— Конечно помню, — с готовностью подхватил инспектор. — То-то мне ваше лицо показалось знакомым. Вы тогда, если не ошибаюсь, добились оправдательного приговора. Очень умно повели дело, очень. Значит, это были вы!

— Да, нашел важные зацепки в аргументах обвинения, — улыбнувшись, признал Морган. — Но это было давно. Теперь я уголовными делами не занимаюсь.

— Разве? Этого я не знал. А почему? Возникли какие-нибудь осложнения? — сочувственно спросил он.

Морган помолчал. Потом положил ногу на ногу и сказал:

— Да уж! Разрешите закурить? — вдруг оборвал он себя.

Квин кивнул. Морган раскурил толстую сигару и принялся сосредоточенно выпускать колечки дыма.

Долгое время никто не говорил ни слова. Морган явно чувствовал, что инспектор к нему присматривается. Он закидывал то левую ногу на правую, то правую на левую и избегал взгляда Квина. Инспектор же, казалось, ушел в свои мысли.