Фантакрим - XXI - Александр Потупа

«Это я и так немного представлял, — подумал Тим. — Но чего он, собственно, от меня хочет?»

— А вы сами? — спросил он вслух. — Какова была ваша позиция?

— Я сам? — словно бы удивился Зэт. — Разумеется, до поры я целиком поддерживал позицию Ясенева. Просветление наступило гораздо поздней, чем следовало бы. Оно наступило поздно и было оплачено непомерной ценой…

Зэт умолк, и лицо его сделалось скорбным. Тиму даже жаль его стало должно быть, очень серьезные обстоятельства заставили этого человека изменить своим привязанностям и броситься в авантюры…

— Мне пришлось слишком часто включаться в эвросистемы, и со временем я почувствовал, что становлюсь другим. Микроэвромат, который я десятки дней таскал с собой, начал творить со мной чудеса. Он действительно здорово усиливал мышление, но кое-что он делал и сверх наших проектов, например, создавал мощное суггестивное поле, и во многих ситуациях это позволяло внушать окружающим что угодно. Спустя пару лет мне стало трудно расставаться с этой игрушкой, я сжился с ней — не столько из-за возможности активного внушения, сколько благодаря метаморфозам, точнее — обратному действию метаморфоз на мою психику. Да-да, эвромат дал мне новые способности, будь они прокляты… Вот смотри.

И Зэт внезапно замерцал, превратился в изящного бедуина, в рыжебородого скандинава, потом в курчавого негра… Это было столь эффектно, что у Тима перехватило дыхание.

«Всего лишь внушение, но и настоящая сказка про Кота в Сапогах, подумал Тим, немного приходя в себя. — Теперь я попрошу его сделаться мышкой и съем… Но самое смешное — не съем, я побрезгую мышкой, а следовательно своим освобождением…»

— Одного этого достаточно, чтобы возненавидеть все наши замыслы, продолжал Зэт, возвращаясь в исходный образ. — Я очень быстро отвык от себя, от всамделишного себя, я втянулся в метаморфозы, как наркоман прошлого — в курение травок, как современный наркофант — в круглосуточные фантпрограммы… От меня остался лишь символ человека, но дело не только в этом. Я постиг главное — Ясенева и Нодье надо немедленно остановить. Они подарили нам опасность, которую нельзя описать обычными логическими конструкциями, в борьбе с которой логика заведомо бессильна. К тому же, на пути к эвросистемам и суперсапам наверняка разбросаны непредсказуемые капканы, куда могут угодить миллиарды людей… И самое страшное — на всех нас обрушится ощущение собственной обреченности. Понимаешь, Тим, на кой дьявол нам будущее, где нет места ни нам, ни нашим — генетически нашим и только нашим — детям?

— Это лозунг неолуддитов, верно? — спросил Тим.

— Суть не в лозунгах, малыш, — усмехнулся Зэт. — Речь идет о реальной опасности. Мы лишимся работы раз и навсегда. Это не снилось Неду Лудду и его ноттингемским коллегам. Поэтому, при всем моем уважении к твоему отцу, его следует остановить, и Нодье тоже. Человечество должно лишь исподволь готовиться к каким-то крайне медленным преобразованиям. Иначе дело завершится всемирным хомопарком. Представь себе огромные резервации на разных материках… Хочешь их увидеть?

Башка трещит от вчерашнего, думал Славчо Миров, испытывая вполне серьезные мучения. Просто не замечаешь этих поворотов под разговорчики о всемирных делах. Разве пропустишь больше одного-двух стаканчиков стима, болтая о девочках или о мелких служебных делах, — ни в жизнь! А вот когда речь заходит о глобальных проблемах — о-о! Тут душа словно распластывается в огромный ковер-самолет и зависает над планетой, и зрит корни всех событий лучше великих политиков. Столик «Счастливого шанса» — превосходная обсерватория, а душа парит и парит, и ей много влаги потребно, распластавшейся в планетарных масштабах душе… Однако сверхполезный стимулятор активности, дружочек стим, доводит до головной боли, едва ли не до старинного похмелья…

И вправду не пойму, чем все время недоволен Тэд. Вот Свен — совсем другое дело. Кричи он на всех перекрестках о ненависти к роботам — было бы ясно. Он уже больше года мыкается без дела. В старые времена он считался бы просто безработным, а нынче числится в выбирающих. Неплохая позиция — думай себе о том о сем, посиживай в баре и между делом выбирай себе дело. Чем не каламбур — между делом выбирай себе дело… Весьма гуманный вариант, а на характер Свена — прямо идеальный. Меня бы стошнило — ежемесячно являться в Управление Труда и докладывать, что я еще размышляю. Великий философ, да и только! А Свен так лихо научился это делать, что ему еще и соболезнуют, им и отдел социальной адаптации особо занимается, подыскивает ему такие должности, что слюнки текут. Ему даже смотрителем заповедника предлагали разве бывает что-нибудь лучше! — а он и тут ухитрился пасмурно повесить нос и изобразить натуральную обиду. Да я бы на плечи инспектору запрыгнул от радости, посули он мне что-нибудь такое. Но ведь никто не предлагает…

Факт есть факт — за мной числится почти стопроцентный уровень адаптации, как, скажем, и за Тэдом. И мы мало кого волнуем, хотя Тэд подался в неолуддиты, а я, черт побери, слишком часто сую нос в этот самый «Счастливый шанс»… Все очень просто — современные тестовые машины ничего не стоит обмануть, достаточно быть немного сдержанным, не требовать каких-то изменений, и они оценят тебя как полностью адаптированную личность, и, между прочим, все будут довольны — возни меньше. Говорят, эвроматы могут здорово изменить это положение — от них не скроешься за умело выстроенными «да-нет», они снимут эти самые психограммы, в общем, вывернут наизнанку, и сразу станет ясно, каково твое истинное отклонение от абсолютно счастливой среднестатической единицы. И тебя начнут непонятными тебе хитрыми средствами загонять в предписанный коридор отклонений. Забавно!

И вот ведь странная штука — чем сильней будут эти эвроматы, тем больше отклонений они станут регистрировать. Какая там адаптация, если машины потихоньку отбирают у тебя возможность думать и выбирать! Тут хоть бунтуй, хоть плюй на все! Пожалуй, кое-кто пойдет всерьез ломать интеллектронику, не дожидаясь новых мозгов, обещанных этим самым Нодье…

Да, похоже, спокойная жизнь завершается, думал Миров, с тоской поглядывая на экран, включенный в рабочий канал. Счастливые денечки, когда можно три часа последить за работой регионального пищевого комплекса номер такой-то, а потом делать что угодно — хоть на ушах ходить, хоть в фантамате топиться, да… такие спокойные денечки уйдут, и начнется невиданная круговерть. Схлестнутся все эти Ясеневы, Нодье, неолуддиты, еще черт-те кто, и нам, простым людям, туго придется в общей свалке больших умников…