Киты по штирборту. Второй шанс - Антон Демченко

Ещё одной загадкой стала целая цепочка рунескриптов, усыпавших шкатулки и затейливый рунный круг «розетки», на дне каждой из них. Впрочем, тут было проще. Для того, чтобы разобрать суть рун, мне нужно было только время, карандаш и очень — очень много бумаги.

На то, чтобы разобрать только рунный круг у меня ушло три ночи. Почему ночи? А зачем давать повод Краю для излишнего любопытства? Вот, чтоб не тревожить покой хозяина дома, я и занимался дешифровкой круга по ночам.

Итогом моих ночных бдений стал однозначный ответ на вопрос о том, что хранится в шкатулках. Накопители. Скорее всего, какие‑то кристаллы, заключённые в упругую энергопроводящую массу. Проблема в том, что ни в памяти Рика, ни в библиотеке, я ни разу не встречал информации о существовании подобных «аккумуляторов». И в земных городах, они не встречаются. Иначе, вместо паровых машин и керосиновых ламп, люди повсеместно использовали бы рунные механизмы. Но этого нет. Даже «киты» используют рунику в крайне ограниченных объёмах. За исключением одного… «взорванного» мною. Вспомнив «розетки» подключения отсутствовавших артиллерийских установок и двигателей, найденные мною на том пресловутом дирижабле, я вздохнул. Вот чует моя пятая точка, что влез я в неприятности по самую макушку. От размышлений меня отвлёк перезвон дверного колокольчика. Я поднял взгляд и обнаружил перед прилавком Краева магазинчика, где я уже третий день подрабатывал помощником, знакомую физиономию… кладовщика с верфи. Ну, скучно мне без дела. А раз тренироваться пока нельзя, хоть так себя занял… всё не в постели валяться.

— Влад? — Приподняв бровь, спросил кладовщик, остановив на мне взгляд. Чёрт! Вот только этого мне не хватало! Хорошо ещё Края сейчас здесь нет…

— Рик. Рик Чернов, господин… — Проговорил я на вендском.

— Хм, а как похож‑то! — Цокнул языком кладовщик. — Прям, одно лицо.

— Вы, должно быть, говорите о сыне Геллы с Цветочной? — Проговорил я, старательно удерживая на лице лёгкую полуулыбку. — Нам все говорили, что мы похожи словно братья.

— Да… просто близнецы. — Протянул кладовщик.

— Мама, когда с папой ссорилась, часто его этим попрекала… — Улыбка сама собой исчезла. Вспоминать родителей было… тяжело. Справившись с валом воспоминаний, я встряхнулся. — Извините… Чем могу помочь?

Кладовщик тут же встрепенулся и принялся диктовать заказ. Собрав свёрток с покупками, я получил с Кристиана деньги и, проводив его к выходу, ещё долго глядел вслед, размышляя, не сделал ли я огромную ошибку. Может, стоило всё‑таки назваться Владом? А с Краем, в случае чего, я бы договорился… Эх, да что уж теперь!

Глава 11. Своя колея

Кладовщик больше у нас не появлялся, а суета вокруг свалки почти спала, и к концу месяца, о ней напоминали лишь редкие патрули солдат вокруг «китового кладбища», да так и не прекратившие шнырять по свалке команды «трюмников», тех самых, прикормленных капитаном Гроссом. Было и ещё одно последствие. Одиночки на свалке практически перевелись. Теперь, «крысы» мотались по свалке компашками, минимум по три — четыре человека, и радиус их действия значительно вырос. А может, дело в том, что за прошедший год все ближайшие окраины свалки были уже вычищены, и «крысы» потянулись за хабаром вглубь «кладбища». Правда, к старой части свалки они предпочитали не соваться, опасаясь, что их интерес может привлечь внимание команд «трюмников» Гросса, как их стали называть после известных событий. А те, в таком случае не церемонились. Могли и вырезать попавшихся неудачников, если вдруг не понравятся их ответы.

Оставлять свой дом я не хотел, но хабар со склада на «курьере», на всякий случай, постепенно обернул звонкой монетой в лавке Края, а сами денежки прикопал в укромном месте. Одной из немногих вещей, что я не стал продавать, стал дальномер, также отправившийся в тайник. Зато, отставному старшине досталась та самая бутылка виски. Просто в подарок.

Надо заметить, что и сами «трюмники» Гросса на старую свалку особо не лезли, чем несомненно облегчили мне жизнь. Команды «крыс», похоже, получили точно такой же приказ, что и солдаты гарнизона и теперь шарились вокруг старой части свалки, изображая патрули.

Ну и замечательно, мне же лучше… убираться с такого «хлебного» места, мне совсем не хотелось, да и жаба душила бросать «курьер». Где я ещё себе такой дом найду?

А действия «трюмников» Гросса позволили мне остаться на старой свалке. Если не высовываться и не шуметь, хм… м — да… то продолжать дербанить остовы китов, можно было почти без опаски. Ну, а чтобы не попасться на глаза этим «патрулям» на выходе в город, я просто перенёс свои визиты на ночное время. Благо, по ночам, «крысы» по — прежнему предпочитали спать. Может из лени, а может быть потому, что до сих пор не догадались обзавестись «лётными» очками.

Как бы то ни было, постепенно жизнь моя вошла в прежнюю колею, разве что теперь, я старался не шататься почём зря по свалке и выходил «на работу» не абы как, а по плану. Прикинуть маршруты «крысиных» патрулей, с учётом этого, присмотреть перспективный дирижабль, покрутиться вокруг, расставить ту самую сигнализацию и, лишь убедившись, что за два — три дня никто к нему не подходил, идти «на дело». Просто, надёжно и безопасно…

Работа на кораблях стала чем‑то походить на конвейер. Я методично обыскивал каждый выбранный дирижабль, свинчивая с него всё, что не сняли демонтажники. Ввиду сокращения количества выходов в город, склад в «курьере» снова оказался забит под завязку, причём по большей части, совершенно обычным хабаром, вроде всё тех же измерителей разного назначения, колобашек вспомогательных рунных насосов и прочей мелочёвки, вроде бухт энергопроводящего кабеля… не такого навороченного, как был в ТОМ дирижабле, но всё‑таки. Да и корабельные захоронки перестали радовать дорогими находками. Ну, кому нужны консервы тридцатилетней давности? Или десять комплектов женского белья в магазинной упаковке… того же возраста? Вообще, единственной серьёзной находкой за последнее время, я могу считать разве что пять штурманских готовален германского производства, найденные мною в одном из «китов». М — да уж, что только не возят матросы в качестве контрабанды…

Но, как бы то ни было, пару сотен монет за найденный хлам, выручить можно… да плюс столько же за четыре готовальни (одну из плоских бархатных шкатулок со всем её содержимым я решил оставить себе), а значит, пора собираться в гости к Краю. Заодно и кубышку свою пополню. При себе, больше десяти — двадцати марок я никогда не держал. Зачем дразнить гусей? Это на свалке я могу спокойно пристрелить нападающего и спрятать тело так, что потом никто не найдёт. Что и проделывал уже… четырежды. А в городе так не получится…

В первый раз я отнял жизнь, больше полугода назад когда, копаясь в остове каботажника из «новых», прохлопал появление какой‑то испитой хари, нацелившейся на мой рюкзак, в котором уже лежали аккуратно сложенные бухточки рунированных трубок нагревателя для парового котла. Сколько сил я убил на то, чтобы аккуратно, не повредив, снять эти самые трубки с котла, до сих пор, как вспомню, вздрагиваю. Адская работёнка. Тем больше было моё удивление, когда заметил, как какой‑то урод спокойно цепляет рюкзак с этими самыми трубками себе на спину и… уходит! Просто так… без затей…

Честно говоря, я так опешил от наглых действий «крысы», что даже не сразу понял, что происходит. Подошёл красноглазый пьянчуга, подхватил мой рюкзак и… потопал себе, словно так и надо. В том, что дело серьёзно я убедился в тот момент, когда по собственной глупости рванул за ним следом. Глазом моргнуть не успел, как над моей головой просвистело лезвие ножа. Это пьянчуга отмахнуться решил, да очевидно, проспиртованный организм подвёл, или глазомер отказал.

Этот свист смерти над головой моментально привёл меня в чувство. Растерянность пропала, будто её и не было. В груди полыхнула злость… и тут же ушла на задний план, а мозг начал работать так, как когда‑то приучал нас тренер. Холодно, быстро и чётко. Удар ногой по голени заставил пьянчугу взвыть, а последовавший за ним удар воздушной волной в грудь, отбросил его от меня на добрых три метра. Прокатившись по гремящей ржавой обшивке, противник закряхтел, пытаясь подняться на ноги… Каюсь, у меня даже мысли не возникло о том, чтобы оставить его в живых. Рука сама подцепила застёжку самодельной кобуры и пистолет скользнул в ладонь. Стоящий на карачках, мужик поднял голову… выстрел был тихим, словно из стреломёта. Глаза пьянчуги закатились, словно пытаясь рассмотреть появившийся во лбу «третий глаз», тело дёрнулось и… беззвучно завалилось на бок.

Как я закапывал тело незадачливого пьяницы в кучу хлама, как возвращался домой… я не помню. В себя пришёл в ванной, стоя над наполненным баком, в котором с ожесточением оттирал свою куртку от собственной блевоты и крови пьянчуги, в которой перемазался, пока возился с его тушей. А вот кошмары меня не мучили. Сказалось воспитание «Там». Да и совесть, честно говоря, не особо дёргала. Я понял и принял, что слабость проявленная мною здесь к противникам грозит только одним… оставлю в живых хоть одного противника, наживу врага. «Крысы», они крысы и есть. Что и было доказано вторым случаем. Тем самым, из‑за которого я получил скользящий удар ножом в бок и свалился в обморок в лавке Края…