Опасное соседство (СИ) - Сухов Лео

Местные жители были освобождены, да и пожар в самом лагере мы потушили. Но вот растерянность на лицах людей никуда не делась.

— Филя! Филя! — позвал меня Паровоз. — Не оставляйте нас здесь!

— Ну ты нормальный, а? — удивился я. — Что же, теперь сидеть и охранять тебя, что ли?

— А можно мы к вам? — спросил поселенец из лагеря. — Мы сами как-нибудь попробуем до Мыса дойти! В Обители, я слышал, бои — там эти ящерицы высадились. Эльдорадо, говорят, вообще уже взяли…

— Да не взяли его, а в осаду взяли! — поправил другой.

— Как взяли, так и взяли! — возразил третий. — И всех там съели!

— Тьфу, да не едят они наших! — возмутился первый, но с лица сразу сбледнул.

Пришлось угомонить спорщиков. А потом дать им разрешение уходить на юг. Вместе с разрешением было предоставлено и письмо, которое требовалось доставить командирам в Железной долине. Собственно, письмо предписывало всех беженцев отправить напрямую в Мыс, нагрузив рудой и едой, а лагерь — экстренно перенести в ущелье. И вообще в самой долине теперь вести только добычу железа.

Как рассказали обителевцы, эта группа вышронцев была первой, добравшейся до их лагеря. Однако почти треть местных жителей оказались беженцами, спасавшимися с севера от страшного врага. Обитель, как они говорили, ещё держалась. Хотя всё это было исключительно слухами, собранными ими по пути. Пока основные силы пытались отбиться от вышронцев по всем поселениям на берегу, те совершенно безнаказанно в составе небольших отрядов шныряли по округе, вылавливая людей…

Впрочем, спрашивал я больше для проформы. Для настоящих ответов у меня был пленник, целый вождь ста воинов, гордый носитель огузка чуть длиннее, чем средний огузок по всей популяции вышронцев…

— Ну что, о блеск твоей чешуи! — обратился я к пленнику, поигрывая ножом, когда начался допрос. — Рассказывай всё как есть!

Кто-нибудь, отучите меня играть словами с представителями других видов, пожалуйста!..

— Во тьме родилось Первояйцо! — заученно завыл вышронец. — Крепла его скорлупа, и рос внутри мир людей! Тьма вселенной билась о белоснежные стены…

— Нет, вот это пока не надо! — попросил я. — Давай с того момента, когда вас дёрнуло отправиться на наш остров.

— …Первояйцо, в милости своей!.. — снова завыл пленник.

— Причём тут Первояйцо?! — в сердцах взревел я.

— Призвало оно достойных мужей взять в руки оружие, ладить корабли и плыть на юг, где на острове под странным названием Три-Восемнадцать-Пять родилась ересь невероятная, места которой на земле нет и быть не может! — скороговоркой сообщил пленник. — А если…

— Да-да!.. — кивнул я. — Карами страшными грозила, землю в пучинах вод потопить грозилась…

— Да! Именно так! — серьёзно кивнул ящер. — Знаете, где ересь развелась?

— Да вы сами — ересь та ещё! — вздохнул Борборыч и посмотрел на меня. — Эти здесь, похоже, всерьёз и надолго… Фанатики…

— Дерьмово! — резюмировал я, понимая, что Борборыч прав. — Слышишь, вождь ста воинов, сколько вас сюда приплыло?

— Войско наше велико и могуче…

— Так, родной мой… Мне сейчас не важны никакие качества вашего войска, — оборвал я словоизлияние пленника. — Меня интересует только цифра!

— Шесть с половиной тысяч, — покорно сдал «своих» ящер. — Две трети ещё в пути…

А далее, прерывая все попытки скатиться в цветастые эпитеты, нам удалось без особых проблем выяснить, что вышронцы сумели осадить Эльдорадо и Обитель, а ещё подбирались к Острову. Да и вообще чувствовали себя на севере отлично, не встретив нормального сопротивления. Откуда бы, если там все в коже и меди ходят, а ящеры быстро производство стали на своём острове наладили?..

И ведь это пока была только треть их сил — остальные ещё находились в пути. Ещё треть должна была прибыть через десять дней, а вот следующий завоз ожидался через месяц. Кораблей у гадёнышей не хватало критически… Не успели построить большой флот.

— Надо идти на север выручать наших, — заметил Борборыч после допроса.

— Это когда они нашими стали? — удивился Быга, поддержанный частью ударников.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Когда на нашем острове появились «ненаши»!.. — погасил я в зародыше назревающее возмущение. — …А у меня, да и у многих других, начался острый приступ ксенофобии. Я даже островитян врагами считать теперь не могу. Глядя на вышронцев и дологниссцев, как-то сразу чувствуешь культурную близость и родство со всеми людьми…

— Верно… Это теперь наша общая беда, — кивнул Борборыч. — И сначала надо разобраться с пришлыми, а вот потом между собой вопросы решать.

— Почему-то мне кажется, что островитян это не остановит… — едко заметил Тубик.

— Кого не остановит, обнулю нахрен! — пообещал я, нахмурившись. — И это не угроза — это вот прямо обещание. Собираемся, пойдём на север. Попробуем вытащить, кого можем…

Через час мы оставили за спиной покинутый лагерь и двинулись дальше, навстречу новым проблемам, которые ждали нас впереди… Ждали-ждали! Я был уверен, что ждут и даже, возможно, идут к нам навстречу. Пленника мы с собой не потащили — так и оставили связанным и ругающимся лежать в одной из опустевших лагерных построек…

Глава 5. Унылые партизаны севера

У нас было только общее описание пути до посёлка с ближайшей точкой возрождения. Но обитатели горного лагеря обещали, что мы не заблудимся и мимо не пройдём. Обычно дорога от лагеря до посёлка занимала четыре-пять дней, но мы почти весь путь проделали рысцой — так что добрались быстрее.

Посёлок назывался Тукан, и это название ему очень подходило. Пять десятков домов были построены из какого-то непонятного материала: то ли глины, то ли камня белого цвета. Крыши были выложены кусками сланца, да к тому же и разноцветного — как в русле ручья, по которому мы взбирались к лавовой дороге. Всё это окружали стены из тёмного, почти чёрного, минерала. На настоящего тукана было очень похоже. Когда такую красоту успели только построить? Впрочем, когда тебя не пытаются регулярно сожрать или хотя бы захватить, то можно и с пользой потратить время.

Однако красота спасает мир, но губит поселения… Именно это успели захватить вышронцы. Мы подобрались к посёлку через густой подлесок вместе с близнецами и Таригом — и теперь, лёжа на земле, рассматривали открывшуюся нам картину. Весьма неприглядную картину: на стенах стояли вышронцы, в домах жили вышронцы — и только на полях и сборе овощей трудились люди. Что примечательно, под присмотром других людей.

— Это что, коллаборанты? — удивился Толстый.

— Полицаи и предатели? — изогнув бровь, добавил Вислый.

— Мудаки это!.. — сплюнув, ответил Тариг.

— А может, их заставили? — решил я поиграть в воплощение наивности.

— Все полицаи так отговариваются! — заметил Толстый.

— Типа они просто хотели лучше кушать! — добавил Вислый.

— Мудаки это! — упрямо повторил Тариг. — Таких исключать надо из числа людей.

— Это расчеловечивание в чистом виде! — заметил я. — Надо просто спасти тех, кто рабы, и оставить здесь тех, кто полицаи. Получатся пауки в банке. И пусть сильнейший сдохнет от голода!

— Тихо! — шепнул Вислый и, подавая всем пример, вжался в землю.

Невдалеке проехал разъезд вышронцев на решашиархах. Уверен, если бы Тариг не посоветовал нам загодя натереться прелой листвой и илом с берега ручья, протекавшего неподалёку, то нас бы могли и учуять. А так решашиархи даже глазом не повели.

Вышронцы ехали и вели сугубо мужской разговор. И обсуждали они — я даже ушам не поверил! — прибытие борделя на отдельном корабле. Самки пока были доставлены исключительно для нужд командования. Однако смелых рептилоидов не оставляла надежда на то, что и для них скоро откроются перспективы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Да, конечно, поминалось и Первояйцо, и культурные аспекты спаривания (без предварительного поединка не дадут даже королю!)… Однако в общем и целом вышронцев я хотя бы немного понимал — они не вызывали такого бурного отторжения, как дологниссцы. И, если закрыть глаза, можно было вообразить, что просто рядом фильм по мотивам фэнтези снимают.