Подруга жизнь - Наталия Николаева

студенческой общаге, денег не было просто катастрофически. Того, что давала мама, хватало только на очень скудную еду, покупку раз в месяц льготного проездного и приобретения билета на поезд, чтобы съездить на побывку домой. Девушка ещё получала стипендию, но она была такой крошечной, что испарялась из кошелька как-то совершенно незаметно. Надо, просто необходимо было работать, и Маша активно эту самую работу искала – в газетах бесплатных объявлений, на городских досках с информацией, спрашивала у знакомых. Никаких интернет-сайтов типа hh.ru или работа.ру не было и в помине, о сотовых телефонах, громоздких «кирпичах» с антеннами, студенты даже и не мечтали. Поэтому поиски работы продвигались не слишком успешно.

Однажды в серых слякотных октябрьских сумерках Маша шла после учёбы в своё общежитие с автобусной остановки. Её путь пролегал мимо давно закрытого кафе-мороженого. И в этот вечер она, как обычно, осторожно прыгала по лужам рядом с полурассыпавшимся крылечком бывшего заведения советского общепита. Но вдруг учуяла манящий, острый и умопомрачительно вкусный запах жарящегося шашлыка. Присмотрелась внимательнее к вечно запертой раньше двери и увидела, что створка слегка приоткрыта. Запах, очевидно, доносился оттуда. Теперь девушка заметила и новенькую вывеску, возвещавшую об открытии замечательного кафе «Аракс», которое работало с пяти вечера до последнего клиента. «Надо же, кафе открыли! Может, им официантки нужны? – радостно подумала она. – И работать надо будет по вечерам, и от общаги в двух шагах. А вдруг повезёт?»

Она решительно шагнула на крылечко и потянула на себя тяжёлую дверь.

– Здравствуйте, проходите, пажалста! – весёлым шариком выкатился навстречу низенький нерусский парень в сером холщовом переднике. – Вот, пажалста, самый удобный столик, присаживайся, красавица. – Он говорил с небольшим акцентом, но это звучало даже забавно, а не неприятно.

– Да вы знаете, я ведь не поесть пришла, – украдкой оглядывая зал, начала Маша. – Мне бы узнать по поводу работы.

– Ах, работы! – возликовал сотрудник заведения. – Ты просто как раз вовремя, ты себе нэ представляешь! Пошли скорее со мной к Тельману. – Он взял девушку за руку и потащил за собой вглубь кафе.

Войдя в кабинет директора, Маша чуть не рассмеялась. За столом сидели две точные копии встретившего её мужчины, только каждый из них был чуть старше и крупнее другого. «Как матрешки» – мелькнула забавная ассоциация. Три брата-азербайджанца Эльман, Тельман и Мельман представились ей как владельцы этого заведения. Все они были одеты в тёплые кашемировые свитера, были черноволосы, черноглазы, румяные пухлые щёки гладко выбриты. И у всех троих на среднем пальце левой руки красовались одинаковые массивные золотые печатки с витиеватым узором. «Наверно, знак семейного клана», – решила Маша. Самый старший, Эльман, который был, очевидно, главным владельцем, кратко объяснил, что средний брат Тельман являлся здесь директором и платил всем зарплату, а младший Мельман управляет кафе. Управляющий, как выяснилось, крутился в семейном бизнесе, как белка в колесе: закупал продукты, общался с сотрудниками и посетителями, следил за порядком и жарил шашлык.

На работу её взяли. Посудмойщицей, поскольку штат официанток был уже набран. Но Мария была рада и такой работе, потому что платить обещали хорошо и вовремя, а ещё щедро разрешили есть, сколько влезет, любую еду, которую готовят в кафе. Старшего брата Эльмана Маша увидела тогда в первый и последний раз, а средний Тельман, прощаясь, ласково сказал ей, что если их молодой, и поэтому горячий брат Мельман хоть чем-то обидит, сразу сообщать ему об этом. Оставшись наедине, Мельман попросил называть его привычным для русских именем Миша. Клятвенно пообещал никогда не обижать и пылко заверил, что такой красавице будет гораздо лучше работать на кухне и не показываться на глаза посетителям.

– А то увезут тебя на машине катать, и останемся мы без работника, – заглядывая в глаза, проговорил он.

– Не увезут, – захихикала Маша. – Я не поеду, мне некогда, учиться и работать надо.

На следующий вечер Мария вышла на работу. В кухне её встретила худенькая невысокая девочка-дюймовочка, которая назвалась Леночкой. Это уменьшительно-ласкательное имя ей очень подходило. Хрупкие ручки, тонкие ножки, узенькое бледное личико и жидкий хвостик серых волос – вот и вся её немудрёная красота. Маша сомневалась, способна ли она дотащить до посетителей уставленный тарелками тяжёлый поднос, но Леночка справлялась. В общем-то, весь штат официанток из одной Леночки и состоял. Она же убиралась в зале, а Маша весь вечер и часть ночи мыла бесконечную посуду, и ещё перед уходом домой прибирала кухню. Всем остальным занимался неутомимый Миша – готовил соусы и жарил шашлык, варил удивительный подсоленный горох-нут, разливал напитки, общался с гостями. При этом он успевал подбадривать девчонок комплиментами или замечаниями, и как-то так легко и ненавязчиво угощал их своей стряпнёй, что эта кормёжка не выглядела рабочим перекусом. Они как будто всё время что-то дегустировали. Между делом Маша научилась правильно разделывать мясо, мариновать и жарить шашлык. Такое умение, конечно, пригодилось потом, но она коварно старалась в этом не признаваться, чтобы не стать вечным «шашлычником» на всех дружеских посиделках.

Иногда перед закрытием, когда посетителей в зале почти не оставалось и делать было уже нечего, Миша пел караоке. Самым любимым и часто исполняемым его произведением была песня Михаила Шуфутинского «Две свечи». Леночка с Машей просто умирали со смеху, когда он своим красивым сильным баритоном с кавказским акцентом задушевно выводил: «Две пага-а-асши-е свечи снова вспухнули в ночи…» Много раз девчонки объясняли ему, что слова «вспыхнули» и «вспухнули» – это две большие разницы. Самодеятельный певец непреклонно снова и снова исполнял собственную версию любимого хита.

Незаметно подкрался декабрь. Снег уже основательно покрыл землю, но морозов не было. Была противная, холодная, ветреная, уже не осенняя, но ещё не зимняя погода. Маша до работы добегала за пару минут. А вот Леночка жила в нескольких кварталах, но в целях экономии тоже ходила пешком. Поэтому, являясь в кафе с ледяными руками и красными коленками, тряслась крупной дрожью и целых полчаса отогревалась горячим чаем и объятиями с батареей.

– Ну вот скажи, ты почему в капрончике ходишь? Зима давно пришла, не заметила? – возмущалась Маша. – Ну, одевай ты брюки, ты же как лист осенний трясёшься! Заболеешь, и чего? Мне одной пахать тут?

Леночка только загадочно улыбалась, дрожала и тихонько стучала зубами. В кухню с шумом ворвался Миша. Он принес целую баранью тушу и принялся её разделывать. Ожесточённо орудуя огромным ножом, напряженным голосом он сказал:

– Девочки, сэгодня в зал ни ногой. Маша, ты и так туда нэ ходишь, вот и нэ ходи. И ты, Леночка, сэгодня тут помогай Маше.

Девушки удивлённо посмотрели друг на друга.

– А кто в зале? – пропищала Леночка.

– А в зале я сам, – строго сказал Миша и с