Девочка-беда, или Как стать хорошей женщиной - Диана Чемберлен

Мысли Лейси обратились к Маккензи. В какую аварию они попали? Маккензи не пострадала, как сказала Нола, значит, она была в сознании и все видела. Может, она видела, как тело матери было придавлено металлом или как машина перевернулась в воздухе. Потом, как всегда при мысли о Маккензи, Лейси задумалась о том, что стало с отцом девочки. Это была больная тема для всех. Отцом Маккензи был Бобби Ашер. Он был одним из многих парней, с которыми они с Джессикой проводили лето, когда им было по четырнадцать. В памяти Лейси Бобби навсегда остался семнадцатилетним, беспрерывно курящим, пьющим пиво, чертовски сексуальным блондином с волосами до плеч и светло-голубыми глазами, которые она видела на каждом снимке крошки Маккензи.

Лейси потеряла с ним девственность, так же как и на следующую ночь Джессика. Лейси обиделась, что в конце концов Бобби предпочел ей Джессику. Джессика была менее твердых правил и готова на все. В то лето Лейси тоже была необузданной, но она догадывалась, что любому, кто хорошенько присмотрится к ней, открывался скорее испуганный ребенок, которым она тогда была в глубине души, нежели распутная малолетняя девчонка. А вот Джессику, казалось, ничего не пугало, и Бобби привлекло в ней именно это качество.

В конце того лета Бобби вернулся к себе домой в Ричмонд, штат Вирджиния, и ни она, ни Джессика никогда больше его не видели. Когда Джессика поняла, что беременна, она наотрез отказалась рассказывать Ноле или кому-либо другому, кто является отцом ребенка. Только Лейси знала. У Джессики были и другие парни. У них обеих они были. Но по времени беременности на роль отца идеально подходил Бобби.

Вначале Лейси считала, что Джессика правильно делает, что держит имя отца в секрете. Бобби был сумасшедшим. Он, несомненно, уговорил бы ее сделать аборт, чтобы освободить себя от ответственности. Нола тоже пыталась заставить Джессику сделать аборт, но Лейси уговорила ее не делать этого. Тогда она потеряла мать, и мысль о том, что еще одна жизнь будет стерта с лица земли, как ни мала и бесформенна она ни была, была для нее невыносима. Джессика согласилась. Ей тогда исполнилось пятнадцать, и ни один врач не мог лишить ее ребенка против ее воли. Поэтому Нола договорилась, чтобы дочь покинула Внешнюю Косу и уехала к тетушке в Финикс. Ее увеличивающийся живот не должен был стать источником сплетен и позора для Нолы, уважаемой дамы, известной как агент по торговле недвижимостью.

Когда Лейси исполнилось шестнадцать, она узнала, что ее биологическим отцом был Том, и ее отношение к тому, что Джессика держит в секрете имя отца Маккензи, изменилось. Ребенок должен знать имя отца, даже если это знание несет с собой больше проблем, чем спокойствия. И мужчине надо знать, что он несет ответственность за ребенка. Вопрос об отце Маккензи чуть не стал причиной ссоры между ней и Джессикой. Еще совсем недавно, в апреле, на одиннадцатый день рождения Маккензи, Лейси снова подняла эту тему.

– Ты должна позвонить Бобби Ашеру, – уверяла она. – Маккензи уже достаточно большая, чтобы знать правду.

Но Джессика категорически отказалась обсуждать это. Лейси знала, что она втолковала Маккензи, что ее отцом был юноша, с которым она недолго встречалась и уже давно потеряла его из виду. Это было правдой, но Бобби можно было отыскать.

Лейси пыталась представить себе Бобби Ашера. Сейчас ему около тридцати лет, он того же возраста, что и Клей. Глупо, но единственный образ, который лез ей в голову, это образ длинноволосого немытого парня, стоящего на углу оживленной улицы в Ричмонде и протягивающего кружку за милостыней к проезжающим водителям с табличкой «Бездомный. Помогите, пожалуйста». Вот в каком направлении его несло течением.

Когда Лейси наконец добралась до маяка, она обрадовалась тому, что цепь на воротах спущена и ей не придется вылезать из машины, чтобы отстегнуть ее. Лейси свернула на тенистую просеку и быстро покатила по рытвинам. Из-под колес летел гравий во все стороны, но Лейси не думала ни о чем, кроме того, что ей надо как можно быстрее добраться до телефона.

Джип Клея стоял рядом с фургоном на парковке. Она знала, что он или в лесу тренирует собаку для поисково-спасательной службы, или дома ждет приезда очередного клиента. Лейси выскочила из машины и устремилась бегом к дому.

Клей с Джиной были на кухне. Когда Лейси открыла противомоскитную дверь, Джина предостерегающе подняла палец к губам.

– Ш-ш-ш, – сказала она. – Я только что уложила ее.

Клей подметал вечно скапливающийся на кухне песок.

– Что случилось? – озадаченно спросил он.

Лейси поняла, что на ее лице написана тревога.

– Джессика и Маккензи попали в аварию, – у нее дрогнула нижняя губа. – Они живы, но Джессика серьезно пострадала. – Лейси перечислила на память полученные Джессикой травмы. – Я собираюсь дозвониться до нее в больнице.

– По чьей вине произошла авария? – спросил Клей, будто это имело значение.

– По вине пьяного водителя. – Бросив кошелек на стол, Лейси взяла беспроводной телефон и набрала номер службы информации.

– Кто такая Джессика? – спросила Джина у Клея.

– Старая подружка Лейси, – небрежно ответил он. – Она сумасшедшая. Она забеременела в четырнадцать лет и, думаю, к тому времени перепробовала все известные наркотики.

– Она сейчас совершенно не такая.

Лейси чувствовала, как слезы обжигали ей глаза, пока она дозванивалась до службы информации. Она не знала названия ни одной больницы в Финиксе и тем более не знала, в которой из них находится Джессика.

– Кроме того, ты и сам был не таким уж и паинькой! – добавила она.

Лейси была раздосадована тем, с какой скоростью брат начал охаивать ее подругу.

– Мой муж? – спросила Джина и, обняв его за плечи, поцеловала в щеку. – Ты был плохим мальчишкой в юности?

– Лейси столько пила в то лето, что даже не знала, где я бываю и чем занимаюсь, – со смущенной улыбкой отмахнулся Клей.

Но она знала. Она бывала на тех вечеринках, где ее старший брат напивался до полного забвения, типичного для выпускников, которые считают, что таким образом вступают во взрослую жизнь.

Да, действительно, он употреблял только алкоголь, по крайней мере, насколько ей было известно, в то время как она и ее друзья употребляли кое-что позабористей. Клей, к счастью, был достаточно разумным и зрелым, чтобы, когда нужно, воздерживаться, как и положено ответственному человеку. Но Лейси с Джессикой были тогда слишком беззаботными.

Наконец по телефону ответил мужской голос. Мужчина продиктовал Лейси телефоны трех больниц, и она записала их столбиком на листке бумаги, который ей подсунула Джина.

– Я позвоню ей из мастерской на террасе, – сказала Лейси, направляясь из кухни на террасу.

– Удачи! – пожелала ей вслед Джина, и, проходя через гостиную, Лейси слышала, как невестка отчитывает Клея за неспособность придержать язык, когда это нужно.

Солнечный свет лился золотыми потоками в ее небольшую домашнюю студию. Комната находилась в глубине дома, и окна ее не выходили на сторону океана. Они смотрели на полосу песка между домом и зарослями приморской растительности. В комнате было два рабочих стола. На одном Лейси делала наброски для будущих витражей, а на другом резала стекло. Присев за второй стол, она взяла телефон и набрала один из номеров в списке.

– Пациентка находится в отделении интенсивной терапии, – ответил ей администратор клиники, как только она назвала фамилию Джессики.

Отделение интенсивной терапии! Лейси представила аппараты с трубками, респираторами и электрокардиографом. Бедная Джессика…

– Как она себя чувствует? – спросила Лейси. – Может, спросить у медсестры?

– Не кладите трубку, – сказал администратор усталым голосом. – Я соединю вас с отделением.

Какая-то женщина взяла трубку на другом конце и ответила дружелюбным голосом.

– Алло, – нервничая, сказала Лейси. – Я звоню, чтобы узнать, как себя чувствует одна из ваших больных, Джессика Диллард.

– Вы – член семьи? – спросила женщина.

– Почти. Очень близкая подруга.

– Ее состояние улучшилось, от критического до тяжелого, – сообщила женщина.

– Критического! – воскликнула Лейси. – Я не знала, что дело было так плохо.

– Ей сейчас намного лучше, – заверила ее женщина. – Мы собираемся перевести пациентку из отделения интенсивной терапии в обычную палату. Хотите поговорить с ней? Я могу отнести телефон.

– О, да, пожалуйста! – обрадовалась Лейси.

Слава богу! Джессика чувствует себя достаточно хорошо, чтобы разговаривать.

Прошло какое-то время, и Лейси услышала шорох в трубке. Следом раздался слабый, но знакомый голос:

– Алло?

– Джесс, это Лейси.

– Лейси, – голос звучал устало. Полусонно. – Так приятно, что ты позвонила.

– Как ты себя чувствуешь? Боли ужасные?

Подруга отвечала очень медленно:

– Были бы ужасные, если бы меня не накачали лекарствами. Как ты узнала, что я здесь? Тебе мама сказала?