Танец огня (СИ) - Амеличева Елена

— Люцифер, я — не ты. Эльви умерла. Я отпустил любимую, чтобы она шла по своему пути, предначертанному ей Господом. Вмешиваться в его промысел не смею. Если он дарует нам встречу, то так тому и быть. Нет — значит, нет.

— Ты всегда был таким. Поэтому Риэра любила тебя.

— Взаимно. Мы были хорошими друзьями.

— Душа Эльви и привела меня к новому воплощению моей Королевы. — Хозяин преисподней гордо улыбнулся. — После этого я уже не упускал Риэру из виду. И скоро она вернется ко мне — в новой жизни. Мой план подходит к логическому концу. Ее память проснется. И на этот раз любимая останется со мной навсегда! Уже совсем скоро!

Глаза Люцифера сияли. Руки крепко сжимали перила. Его ничто не остановит, мужчина одержим своим планом. Он пестовал его с того момента, как Риэра испустила последний вздох. Жил им, истово веря, что ниточки вероятностей, которые его сила тщательно переплетала, свивая единое полотно из ткани бытия, приведут возлюбленную обратно к нему. По сути, Хозяин ада сплел силок, в который поймал душу своей Королевы, которой и после смерти не удалось обрести свободу.

Я вновь промолчал. Уже слишком стар, чтобы кого-то критиковать, слишком много ошибок совершил сам, чтобы указывать на чужие, слишком устал, чтобы пускаться в бессмысленные философские споры, которые, не имея начала и конца, как Вселенная, ни к чему в итоге не ведут.

— Ни единого слова в ответ, Мулцибер? — тихо просил Люцифер.

На мгновение мне послышалась затаенная мольба в его голосе — об утешении, об уверениях, что у него все получится, о поддержке безумного эгоистичного плана Падшего Архангела, одержимого любовью. Но лишь на мгновение: стоило моргнуть, как передо мной вновь стоял свитый из темной силы Дьявол, любовь которого равносильна его же ненависти — обе уничтожают все без остатка.

ФАФНИРА

Танец — это ответ души на звук. Ты танцуешь так, как она чувствует музыку. Этому не научить, что бы ни говорили хозяйки школ. Выучить движения может любой. А вот приковать к себе внимание публики и не отпускать его, далеко не каждый. Настоящий танец нельзя раскрошить на элементы, его даже скопировать невозможно, ведь повторение будет лишь отражением в кривом зеркале. Вдохновение — всегда импровизация!

Я вышла в центр огромного зала во дворце, ни на кого не глядя. Голоса стихли. Взгляды устремились на меня. Все равно — выдохнуть волнение, не смотреть на зрителей, пусть они сольются в разноцветную массу. Не думать о том, что совсем рядом он — Хозяин преисподней. Люцифер не важен, в этот момент главная — я!

Танец — универсальный язык. И сейчас мое тело готовилось рассказать историю. А вот и первые звуки — барабаны. Я закрыла глаза, удары мурашками пробежали вдоль позвоночника. Не позволила им уйти, кожей втянула в себя, тело наполнилось ритмом, он понесся по венам, с током крови взвинчивая меня. За спиной и впрямь будто раскрылись крылья. Я услышала зов танца — настоящего, а не того, который меня заставила заучить Рахана. И начала танцевать.

Архидьяволы, Высшие демоны и демоницы — все они смотрели, потому что не смотреть было невозможно. Они слушали ту историю, которую им рассказывало мое тело — ярко, страстно, бесстыдно, и хотели еще, еще, еще!

Я летала над сценой, заставляя изгибаться в такт со мной пламя в каменных чашах, что окружали меня полукругом. Я пела песнь о великой битве нашего Повелителя и драконов. Я рассказывала о противостоянии Люцифера и императора Владык суши — мощного и бессмертного, огромного черного дракона.

Взвинченный до предела разум сбоил — мне уже всерьез казалось, что эта схватка разворачивается прямо перед моими глазами. Кровь стучала в висках отражением безудержной ярости противников. Я чувствовала их злость, она переполняла меня, заставляя резко бросаться из стороны в сторону. Но победитель всегда только один!

Я вернулась в центр, крутанулась, чувствуя изумительную легкость. А потом…

Пальцы потянули за тесемки. Одно движение, и туника соскользнула к моим ногам, предъявив зрителям нагое тело — покрытое рисунком, повторяющим узор черной драконьей чешуи. На шее покоилось ожерелье с клыком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Несколько мгновений, чтобы дать публике насладиться моментом — даже барабанщики замерли — и дать понять, что мое обнажение означает — Люцифер узнал, как убить бессмертных драконов, оголив их слабое место.

И вот ритм вновь набирает силу. Мое тело — нет, уже не мое, теперь я император Владык суши — мечется, загнанное в угол. Выхода нет. Изгибаюсь из стороны в сторону, когда гарпуны входят в тело, причиняя немыслимую боль, ищу спасения, но его нет. Испускаю последний крик, запрокинув голову, и падаю к ногам победителя.

Я рухнула перед Люцифером, сорвав с груди клык и протянув его, как подношение, Повелителю, показывая, что теперь его поверженные враги стали беззубыми и жалкими.

Музыка стихла. Тяжело дыша, я не смела поднять голову и глядеть на Повелителя, пока в полнейшей тишине не раздались аплодисменты. Лишь тогда посмотрела на него. В голубых глазах плескалось восхищение. Остальные тоже захлопали в ладоши. Вскоре шум был таким громким, что заболели уши.

В руках Хозяина преисподней откуда-то взялся плащ. Он накинул его на меня, обхватил за талию, поднял и поставил на ноги.

— Как тебя зовут, дитя? — скорее прочитала по губам, чем услышала вопрос.

— Фафнира, Повелитель.

— Можешь звать меня Люцифер, Фафнира.

— Благодарю за оказанную честь, Люцифер. — Я склонилась в поклоне.

— Это мне нужно благодарить тебя, девочка. Твой танец был великолепным! Ты доставила мне огромное наслаждение и заставила вновь пережить радость победы! — его взгляд заискрился смехом. — Кстати, ты сильно рисковала, дитя.

— Почему, Люцифер?

— Потому что с побежденного черного дракона я снял шкуру — живьем!

— О! — я изобразила ужас, а потом склонила голову на бок и спросила с улыбкой, — вся в вашей власти, Повелитель! Но, надеюсь, вы пощадите бедную Фафниру?

— Несомненно, — он усмехнулся. — И даже награжу. Что желаешь получить от меня в дар?

— А вы точно выполните просьбу?

— Для меня невозможного нет!

— Тогда… — я помедлила, специально сделав паузу, и эффектно закончила, глядя прямо в его глаза, — хочу только одного — принадлежать вам, Люцифер!

Глава 8 Зов огня

МАКИЛА

После сказок шамана мне снился тот мир, о котором он говорил — зеленый, с животными, с водой, льющейся с неба. Я испытывала такой восторг, что не смогла бы передать его никакими словами! А потом меня что-то разбудило, будто в грудь толкнули. Подумала, что это Зая, открыла глаза, огляделась спросонок. Никого. Только вокруг на своих циновках мои сестры храпят. Странно.

Попыталась снова уснуть, но не удалось. Ладно, чего валяться тогда, надо вставать. Работа всегда найдется, если не разлеживаться. Я вышла из шатра, со вздохом глянула на купол. Как же, наверное, красиво было, когда по нему плыли луны! Эх, увидеть бы эту красоту!

Дела, конечно же, нашлись. Я прибрала вокруг дома, собрав даже самые мелкие веточки лкеса, что принесло ночным ветром от соседей, уложила в глубокую яму — пригодятся для растопки. Потом вычистила трюмы наших лодок и долго возилась, подшивая обтрепавшиеся края парусов. Вроде, все.

Уселась на сидушку у мачты, сложив руки на коленях. Как-то даже стыдно. Не привыкла время коротать без забот. Вздохнула, огляделась по сторонам — никого. По стану прошлась — все спят, умаялись после вчерашнего улова. А мне не спится как раз из-за того, что не принимала участия в тяжелой работе.

Пока голова была занята мыслями, ноги свернули в сторону от шатров. Очнулась, когда их бежевые маковки уже были едва видны в розовой дымке на горизонте. Остановилась, сама на себя смеясь. Ну вот куда несусь? Осью клянусь, так бы и до нор пустынных пауков дошагала бы!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Улыбка моментально слетела с лица, когда заметила вдалеке какое-то едва уловимое движение. Надеюсь, это не они, не те ядовитые зверюги, о которых не вовремя вспомнила! Я замерла — шевелиться нельзя, у этих тварей отличное зрение, в довершение всех бед они еще могут очень быстро передвигаться прыжками. Их яд очень сложно вывести из тела, и мучения он доставляет неимоверные. Слышала, укушенные сами в огонь бросались, чтобы умереть. Вот правду говорит моя мать — Макила непутевая, везде себе неприятности найдет.