Утопленница - Кейтлин Р. Кирнан

class="p1">Но ведь это моя история, не так ли? Поэтому я могу излагать её так, как мне того хочется.

Я в своём праве: медлить и тянуть время, добираясь до очередной точки сюжета тогда, когда мне это по душе. У меня нет преданных читателей, вкусам которых нужно угождать, есть только я и больше никого. Тем не менее я хочу попробовать написать о том случае на дороге. О ночи, когда я повстречала Еву Кэннинг. Сейчас не имеет никакого значения, идёт ли речь о Шоссе 122, что тянется вдоль реки Блэкстоун, сразу за Милвиллем, в штате Массачусетс, или о дороге Вулф-Ден-роуд на северо-востоке Коннектикута. Поэтому также не имеет значения, когда произошёл тот случай на ночной дороге, летом или осенью. Дорога в данном случае представляет собой некий архетип, абстракцию. Это может быть любая дорога и какая угодно ночь. Конкретика не сделает мой рассказ более правдивым, лишь добавит фактологии.

Мне нужно всё записать. Всё, что со мной произошло. Я должна быть правдивой и не отступать от фактов, при этом начать мне нужно с краткого описания событий той ночи (или ночей). Взглянуть на них краешком глаза. Пробежаться буквально по кромке моей памяти, так сказать. Окинуть мысленным взором. Поступить иначе слишком рискованно, можно поддаться приступу паники и сбежать. Попытаться всё забыть и забросить эти страницы, никогда к ним больше не вернувшись. Мне ведь не нужно пялиться на солнце, чтобы видеть свет, который от него исходит. Это было бы ужасно глупо, не так ли? Я имею в виду, смотреть на солнце. Конечно, это глупо.

Итак, вот я еду на своей «Хонде» по трассе, это может быть Массачусетс или Коннектикут, лето или ноябрь. Это случилось через месяц после того, как я встретила Абалин – или почти четыре месяца спустя. В любом случае я еду одна, а ночь вокруг стоит тёмная, хоть глаз выколи. В небе надо мной висит молодая луна, и единственный источник света – это фары моего автомобиля и звёзды, которые в глубинке видны гораздо лучше, чем в городе и пригородах, страдающих от светового загрязнения. Ещё есть свет, исходящий от приборной панели «Хонды», мягкое, но немного болезненное зелёное мерцание, навевающее мне мысли о каком-то фантастическом фильме или абсенте, который, впрочем, я никогда не пробовала.

Я занимаюсь этим, когда не могу уснуть. Когда голова слишком забита голосами и мыслями о прошлом. Тогда я сажусь в «Хонду» и еду куда глаза глядят. Безо всякой цели, лишь бы куда-то ехать. Обычно я отправляюсь на запад или на север, подальше от Провиденса, подальше от мест, где так много людей. Я заезжаю в такие места, где могу остаться наедине со своими мыслями, и хорошенько всё обдумываю, чтобы потом, вернувшись домой, можно было отдохнуть (иногда это случается уже после рассвета, из-за чего на работе я потом весь день сплю на ходу, а в выходные валяюсь до обеда в постели). Мне хочется заблудиться там, посреди ночных просторов, но я никогда не теряюсь настолько, чтобы не найти дорогу назад. «Все пути ведут к свиданью». Раньше я думала, что эти строчки принадлежат Ширли Джексон, потому что Элеонора вновь и вновь вспоминает их в «Призраках дома на холме», но, как выяснилось, это из «Двенадцатой ночи» Шекспира.

Все пути ведут к свиданью,

Это знает стар и млад[21].

Сыновьям и дочерям.

Поскольку смерть не могла остановиться ради меня,

Я любезно остановилась ради неё[22].

И где же мы остановились, Имп? О, прямо здесь, на дороге, в ночь новолуния, и сейчас стоит ноябрь или июль. На обочине лежат кучи снега, а может, наоборот, уже достаточно потеплело, чтобы я опустила стекла, и прохладный воздух задувал в мою дрянную маленькую машину. Я мчусь в ночи (признаюсь, в своих ночных экспедициях я частенько езжу слишком быстро, поскольку, когда пытаюсь сбежать от себя, непроизвольно жму на педаль газа). Только что тут никого не было, а в следующее мгновение вдруг появляется она. Просто так, из ниоткуда. Нельзя сказать, что это я на неё наткнулась. Скорее, это она неожиданно появилась. Ладно, не важно. Я-то точно знаю, что имею в виду. Если это ноябрь в Коннектикуте, то я смотрю ей в спину, в то время как она уходит куда-то вдаль, а справа от меня возвышается лес. Если же это июль, то она стоит на обочине, глядя куда-то на юг, в тот сгусток темноты, где скрывается гладь реки. В любом случае она совершенно обнажена. Это удивительно точное описание, несмотря на то что я не собиралась вдаваться в детали. За это меня должны наградить как минимум Серебряной звездой[23].

Я еду быстро и, учитывая то, насколько внезапным оказалось её появление, успеваю пронестись мимо, прежде чем осознаю, что мне только что довелось увидеть. Затем я нажимаю на тормоза. Сбавив скорость, я останавливаюсь на аварийной полосе – если сейчас июль. Если же на дворе стоит ноябрь, я просто останавливаюсь, никуда не съезжая, поскольку здесь нет обочины, да и другого транспорта на разбитой асфальтовой дороге Вулф-Ден не наблюдается. Кроме того, вокруг так много снега, что я, наверное, застряла бы, если бы попыталась съехать на обочину.

Я вглядываюсь в зеркало заднего вида, и мигающие стоп-сигналы окрашивают всё позади меня в красный цвет. Но я её вижу, пускай и едва-едва. Хотя она, застыв голышом на обочине дороги, похоже, меня не замечает. Что бы сделала нормальная женщина в такой ситуации? Поехала бы дальше, решив, что лучше не вмешиваться? Позвала бы на помощь? Вышла бы из машины, как сделала я? Приходится исходить из того, как я сама тогда поступила, хотя и не помню, чтобы мне пришлось принимать какое-то трудное решение. Признаться, я могу быть уверена лишь в собственных поступках. Я поставила «Хонду» на нейтралку, затянула стояночный тормоз и открыла дверь машины.

Даже если она меня и заметила, то не посчитала нужным повернуться. Она просто не обращает на меня внимания. Она стоит совершенно неподвижно – или, наоборот, идёт в мою сторону.

– Вы в порядке? – выкрикиваю я. Она стоит довольно далеко, поэтому мне приходится повышать голос, хотя ноябрьская ночь очень тихая. Если же это июль, то отовсюду раздаётся стрекот сверчков, кузнечиков и, возможно, цикад. – Вам нужна помощь? Может, вас куда-нибудь подвезти?

Она оглядывается на меня вполоборота через правое плечо, либо останавливается и