Шмагия - Генри Олди

Однако Андреа привык скрупулезно относиться к своим обязанностям. Из-за чего, в значительной степени, лейб-малефактор и положил на него глаз. Но положил совсем не так, как делал это в иных случаях. Доброжелательно, можно сказать, положил. Испросив предварительно дозволения у «коллеги Просперо», перед отъездом охотников из столицы:

— Вы не против, дорогой друг?

— Разумеется, дорогой друг!

— А что, дорогой друг, скажет на этот счет ваш протеже?

— А кто его, дорогой друг, станет спрашивать?

Кстати, Просперо Кольраун с утра тоже положил глаз на ученика. В прямом смысле слова: вызвал малую глазовертку, скрутил с ее помощью «Рябую Зеницу» и укрепил на лбу у Мускулюса. Теперь боевой маг имел возможность следить за охотой, не покидая лагеря. Лично скакать по лесу, тратя на это драгоценные силы, Кольраун явно не собирался.

Шелковый гамак, на взгляд победителя Септаграммы Легатов и ужаса Чистых Тварей, много лучше подходил для защиты августейшей особы.

За эти дни Андреа слегка привык к придворному бедламу. Обучился напускать на себя мрачно-демонический вид, подобающий колдуну на государственной службе. Личина помогала скрыть постыдные для истинного малефика чувства: гордость и волнение преследовали Мускулюса с момента аудиенции. Вот и сейчас он искренне надеялся, что выглядит солиднее, чем виц-барон Борнеус с сыновьями. Устроители охоты, на чьих землях Эдвард II собирался травить косуль и брать лис на рогатину, мало что не лопались от чванства Между прочим, король охотился в здешнем виц-баронстве едва ли не каждую осень. Могли бы и привыкнуть. Или это они перед столичной знатью гонор показывают? Мол, к нам Его Величество в гости наведывается, а вас к себе, лизоблюды, колокольчиком вызывает! Складывалось впечатление, что тщеславие, вставив соломинку в нужное место, раздувает камзолы и штаны Борнеусов до неприличной ширины. А гордыня натирает щеки свеклой, окрашивая трехдневную щетину в пурпур румянца.

Нет— нет, Андреа Мускулюс ничуть не походил на благородных мужланов! А что куртка тесновата -так это не от чванства, а от хорошо развитой мускулатуры, отличавшей всех магов школы Нихона Седовласца. В плане крепости телесной Мускулюс, оправдывая фамилию, старался не отстать от наставника Просперо, весь досуг отдавая сублимации маны в мышцах, связках и сухожилиях.

Отстать, разумеется, отстал, но в целом преуспел.

Бу— у-у-у!!!

Рога взвыли белугой. Колдун поморщился, ковырнул пальцем в ухе. Взгромоздился на кобылу, удрученную общим безумием.

И — понеслась охота! Быстрой рысью, по лесу. Дубняк, березняк, ельник. Вязы по бокам от почтения горбятся, ломают шапку крон. Клены дорогу уступают. Солнце сквозь листву — зелень, золото! — подмигивает, слепит. Из-под копыт — прелая листва клочьями. Отовсюду — глухой топот. Это земля со страху трясется. Сам король со свитой скачет! Понимать надо! Впереди, издалека — крики да трещотки. Это загонщики жалованье отрабатывают. Все идет как надо. Все как надо скачет, мелькает, трясется, гонит и ловит. А все равно старается Андреа, действующий консультант лейб-малефициума с испытательным сроком, Его Величество из виду не выпускать. Молодо-зелено, за каждым кустом вражьи некроты с заговорщиками мерещатся. Хорошо кобыла ученая. Идет ровно, умница, под ветки седока не подставляет и за монаршим скакуном поспевает.

Приглянулся кобылке лихой жеребец.

И все равно казус случился! Седло на лихом, значит, жеребце набок поехало. Кувыркнулись Его Величество прямиком под копыта виц-баронскому гнедому. Но тут уж надо отдать должное Борнеусу: на скаку коня осадил. В локте от августейшего темечка копыто в землю ударило! Не эту ли беду зануда-люминосернер пророчил? Ладно, обошлось, оглянулась Нижняя Мама. Король даже взбодрился слегка, просиял лицом, а потому из-за лопнувшей подпруги гневаться раздумал. Седло заменили — нашлась у конюшего запаска, как чуял! — и дальше поскакали.

Только с этого момента вся охота наперекосяк пошла.

Дикая стала.

Первым делом с дичью чепуха сотворилась. Ждали, значит, ланей, а из перелеска — треск-грохот! Словно не лань трепетная, а броневой гад несвезлох через бурелом прет. Если да, то беда. Несвезлоха и бранной волшбой не очень-то остановишь. Мотает, гад, мордой и лезет. А стрелы от него рикошетят.

— Копье! — велел король, осаживая жеребца. — Заговоренное!

Лицом же просиял вдвое. Когда еще такая забава случится?!

И едва из зарослей обдерихи вылетел на охотников матерый хрыч, едва повел глазом, до краев налитым кровавым свинством, — всадил Его Величество зверю копьецо прямиком за левое ухо. Там у щеголей перо с берета свешивается, а у хрычей уязвимое место таится. Если, конечно, желаешь бить наповал, не портя зверю шкуры, а себе — жизни.

— Отменно! — с уважением хрюкнул виц-барон, знаток хавроньей потехи. — С почином, государь!

Андреа мутило от восторга и запоздалого страха. Он тревожно переводил взгляд с невозмутимого короля на поверженного зверя — и обратно. Грязно-желтые клыки, щетина на загривке, кружевной воротник… Повезло! А ведь опоздай егерь вовремя подать государю копье, почин мог бы и по-другому сложиться. Тревога одолевала колдуна. Неясная, смутная, не имеющая под собой ни малейших оснований — самолично лес «обнюхивал»! — и все-таки…

Не случилось.

Но могло случиться…

— Нижайшие поздравления!

— Великолепный трофей!

— Повелитель людей над владыкой леса!…

Четверку слуг мигом отрядили тащить добычу в лагерь двое бы надорвались. Охотники едва успели взгромоздиться и седла, как из чащи валом повалило самое разнообразное зверье. «А ведь загонщики еще далеко», — отметил Мускулюс. Но ему тут же стало не до размышлений, ибо началась форменная неразбериха. Отовсюду в беспорядке летели стрелы, дротики и крепкое словцо; лани, серны, яки и кодьяки бросались прямо под копыта лошадей, смешались в кучу звери, люди; крики, топот, ржанье, визг, молодецкий посвист. Из густого тамаринда, воя по-зимнему, вывернулась чета волков: серо-рыжих с подпалинами. Юный виц-баронет взмахнул метательным серпом, лошадь под азартным молодчиком заплясала…

Мускулюс совершенно отчетливо связал в уме зубчатое острие серпа и монаршью спину, благослови ее Вечный Странник! В животе плеснул ледяной родник, взгляд остекленел, наливаясь дурной силой. Глазить оружие влет — занятие не для слабых сердцем… Ф-фух, успел! Заодно и волчине досталось от сглаза: отрубило лохматый хвост. Зато Эдвард II невредим!

Опять случайность?!

Ноздри до боли, до ожога втягивали острый, пряный аромат леса. Нет, злыми чарами не пахло. В дебрях на северо-востоке тянуло легкой гарью: там творилась некая волшба, но расход маны никак не был направлен на Его Величество. Андреа проверил раз, другой. Пахло защитой, огражденьем; припахивало гнильцой мучений. Возможно, деревенская ведьма обалдень-траву силком добывает. Или бродячий кобник вяжет щеглов-синиц «Сетью Диделя». Отчего же…