Терской фронт (СИ) - Борис Громов

— Кузьма, — представляется он. — Местный бармен и, до кучи, хозяин.

— Михаил, посетитель.

Улыбаясь, жмем друг другу руки.

— Ты покушать или на постой остановиться?

— Вообще-то на постой, но покушать тоже не мешает.

— Ну, для коллеги, — Кузьма кивает на мою бандану, — номер на одного — пять рублей серебром в сутки, трехразовое питание в стоимость включено, но спиртное в эту цену не входит. В номере душ. Прочие «удобства» — во дворе Нужна баня — заказывай заранее, часов за пять хотя бы, чтоб протопилась. Стоит три рубля. Если надо какие вещи постирать, тоже можно. Там оплата зависит от количества тряпья. Сегодня завтрак ты уже пропустил, так что за первый день с тебя возьму не пять рублей, а четыре. Обед — через час. Если очень есть хочешь меню вон, на стене висит, но, не обессудь, за отдельную плату. Какие вопросы есть?

— Розетка в номере имеется? Мне аккумулятор для радиостанции зарядить надо.

— Есть розетки. Если зарядный «стакан» нужен, то могу на прокат дать. Станция какая у тебя?

— «Стакан» у меня свой. Заплачу пока за три дня, а там глянем.

— Хорошо, тогда четырнадцать рублей с тебя. Поселишься в третьем номере.

Кузьма берет у меня деньги, достает из под стойки ключ и показывает на лестницу.

— Комната там, подходи на обед, не забудь. Сегодня кубанский борщ и свиная отбивная с картошкой.

— Ну, теперь точно не забуду. Пожрать вкусно я большой любитель.

Номер оказывается вполне приличным, небольшим, не больше десяти «квадратов», ну так мне тут не в футбол играть. Маленькая прихожая, из которой можно попасть или в душ, или в комнату. Душевая — самая обычная, я по ходу своей кочевой военной жизни на такие насмотрелся: неглубокая, примерно по щиколотку, ванночка, вмурованная в пол и торчащий прямо из стены смеситель с гибким шлангом душа. Пол и стены выложены простенькой, местами сильно потрескавшейся кафельной плиткой. С одной стороны — предельный аскетизм, с другой — я все-таки далеко не «аглицкая королева», приходилось и в ведре мыться, и в ледяной грязноватой горной речке. А тут горячая вода есть, уже не мало! Заглядываю в комнату. А ничего себе так. Даже уютно. Широкая кровать, невысокая тумбочка рядом, напротив — стол и пара мягких стульев. Встроенный в стену шкаф-купе, почти как у меня дома… был… когда-то… только без зеркальной панели во всю дверцу. Стены покрашены желтой краской. На стене в изголовье кровати — ночник с матовым плафоном-шаром и розетка. Под потолком — люстра, почти такой же матовый шар, что и у ночника, только в два раза больше. На полу — плетеный из множества матерчатых лент коврик. Единственное окно смотрит во внутренний двор, но сквозь него почти ничего не видно, похоже весь двор густо оплетен виноградной лозой. На стене рядом с окном — небольшой прямоугольный радиоприемник без названия в пластмассовом потемневшем от времени грязно-белом корпусе. Ни шкалы диапазонов, ни каких-нибудь кнопок. Из всех «органов управления» — ребристое колесико громкости, до половины «утопленное» в корпус приемника, которое если до упора повернуть влево, еще и кнопка «выкл.». Помню-помню я такие агрегаты. Я в детстве у бабушки в деревне такие видел. Называется это чудо техники «радиоточка» и принимает только один канал. Интересно какой? Тот, у бабушки, «Маяк» принимал. Как сейчас помню: «На волне «Маяка» — программа «Рабочий полдень». А тут что? Поворачиваю ручку громкости. Сквозь треск эфирных помех слышен голос какой-то певички, что-то поющей про большую любовь. Песня незнакомая, но и так все ясно. Попса… Попса никогда не меняется… Хмыкнув, вырубаю приемник и, стянув с головы бандану, кидаю ее на кровать. Нормально, жить можно!

Вытряхиваю все содержимое баула на кровать, застеленную простым серым шерстяным покрывалом. Достаю из РД коробку со сканнером, включаю зарядный «стакан» в розетку и ставлю станцию заряжаться. А сам, усевшись на кровать и подвинув стол поближе, начинаю окончательную ревизию своего имущества.

По итогам первых двух суток в новом для меня мире и в новом качестве я строго в плюсе: разжился целой кучей полезных и не очень вещей. Прежде всего — деньги. За вычетом потраченного на патроны и отданного за номер у меня четыре золотые и двадцать девять серебряных монет с довольно затейливым гербом и надписью Югороссийская республика на одной стороне, и номиналом в один рубль на другой. Странно кстати, почему было не обозвать золотой как-то иначе? Хотя, если курс в разных местах разный, то запаришься номиналы менять. То он «полтинник», то «четвертак», а то — «червонец». А так, рубль и рубль. Есть серебряный — он дешевле. Есть золотой, он дороже. И незачем голову ломать. Так, что еще? Еще есть остатки «наследства» убиенных мною в Науре бандитов: два охотничьих ножа, ранец, набитый копченым мясом, РПС с подсумками под ручной пулемет, теперь мне уже совсем не нужная. Шесть автоматных и два пулеметных магазина калибра 7.62 мм, патроны пистолетные 9х18, изъятые из бандитских пистолетов — 32 штуки, нормально, полтора магазина к моему «Стечкину». Целая россыпь автоматных патронов 7.62 мм в вытертом брезентовом вещмешке. На некоторое время погружаюсь в пересчет. Ага, 318 штук, не много, конечно, но и не штатный БК. Как ни крути, десять полных магазинов и еще чуть больше половины. Учитывая их вес, больше на себе и не упрешь. По крайней мере, если пешком идти, а не на авто катиться. А с авто у меня тут пока никак. А еще есть новенький, только что выменянный АК-103 с четырьмя магазинами. Да все то, с чем я сюда провалился и о чем уже рассказывал чуть раньше. Не плохо! Не олигарх, конечно, но и нищим не назвать.

Закончив игру в Скупого Рыцаря, не спеша набиваю пустые магазины к АКС купленными патронами, убираю вещи и автоматы в шкаф и топаю в душ. Стоя под тугими струями, размышляю о том, как же все-таки мало солдату надо для счастья: вкусно и много пожрать да в горячей воде помыться. Пункт два — выполнен, пункт раз — пойдем выполнять через десять минут. В одном обернутом вокруг бедер полотенце босиком шлепаю в комнату и прямо на ходу соображаю, что мне, похоже, еще очень многое прикупить надо. Вот помылся, а чистого белья, чтоб переодеться — нету. И футболки чистой нет. И носок. Да что там говорить, тапочек, и тех нема! Ладно, сейчас поем, да пройдусь к тому же Старосельцеву в гости, у него если и не все, то хотя бы часть необходимого купить можно будет. А чего не будет, так хоть узнаю, где найти можно. Но это все — позже. А прямо сейчас пора на обед топать, а то в брюхе уже, как говорится, кишка кишке колотит по башке. Быстренько одеваюсь и натягиваю ботинки, щелкаю «клипсой» застежки, крепя к ремню кобуру со «Стечкиным». Как тот парень возле Комендатуры сказал: «Не Ставрополь какой-нибудь»…

В зале я оказываюсь не первым посетителем. Два стола уже заняты. За одним неспешно едят и о чем-то беседуют два парня в выгоревших на солнце почти до белизны «горках». На вид, примерно мои ровесники, крепкие фигуры, широкие плечи, загорелые обветренные лица. Свои черные банданы они, словно байкеры, которых я неоднократно видел когда-то в Москве, повязали на плечо, пропустив под подмышкой и завязав узлом вокруг хлястика-погончика куртки. За другим в одиночестве выпивает еще один, одетый в камуфлированные штаны и короткую черную кожаную куртку. Внешностью и повадками он здорово смахивает на мелких бандючат начала 90-х: лысая голова, наглая физиономия, некогда спортивная, но уже начинающая оплывать «тушка», этакий некогда накачанный «колобок». Заменить ему камуфляжные штаны на малиновые слаксы, а короткие сапоги на «адидасовские» кроссовки… Да толстую золотую цепь на шею повесить… М-да, одним словом, не нравится мне этот «гусь», хоть убейте не нравится. Все трое вооружены только пистолетами. Угадал я, без повода обвешиваться оружием тут, похоже, не принято, но и совсем безоружными не ходят.

Увидев меня, все трое отрываются от своих занятий и изучающее разглядывают мою скромную персону. Поневоле вспоминаются старые вестерны с Клинтом Иствудом. В город приезжает никому неизвестный стрелок и местные глазеют, соображая, чего от него можно ждать. Ладно, поиграем в ковбоев. Надеюсь, нарываться на проблемы, проверяя новичка «на слабо», подобно киношным «плохишам», они не станут. Не хотелось бы начинать взаимоотношения с местными наемниками с драки, или, не приведи бог, со стрельбы. Неспешно рассматриваю их в ответ, здороваюсь, слегка кивая головой, а потом подхожу к стоящему за стойкой Кузьме.

— Так что там с обедом?

— Садись за любой стол, сейчас все будет, — отвечает тот.

И впрямь, буквально через минуту из двери, ведущей, судя по запахам, из-за нее доносящимся, на кухню, выплывает монументальная женщина с большим деревянным подносом в руках. Ох, блин! С таких, наверное, при Советском Союзе статуи колхозниц и прочих строительниц коммунизма лепили. Настоящая казачка: красивая, статная, крепкая. Из тех, что любого коня одним ударом с копыт свалят и горящую избу по бревнышку раскатают. Валькирия! Будь она лет на двадцать моложе — влюбился бы!