Меч Баа Ци (СИ) - Тырышкин Алексей

Камм сверкнул глазами и спросил:

— Я многое поведал тебе. Могу ли узнать и от тебя некоторые вещи?

— Конечно, — ответил Аня. — Хочешь знать, что ищу я?

— Да.

— Я ищу меч великого бога Баа Ци. Мы засекли пять сигналов, что его кресекан появлялся в нашей Вселенной именно на этой планете. Как видишь, число появлений совпадает с числом схлопнувших городов.

— Интересно, — сказал камм. — Меч провоцирует уничтожение жителей городов?

— Хороший исследователь не исключает никаких вариантов! — сказал Аня, назидательно поднимая указательный палец. Второй рукой он наконец вытащил из зада осколок бокала — это оказалась его ножка с острым концом, по форме напоминавшая толстый гвоздь. Из освобожденного отверстия мгновенно хлынула кровь. Бойца рода Ци сразу повело в сторону от боли.

— А где тут у вас госпитальная планета? — спросил слабеющим голосом Аня. — Долго ждать больничного лежака?

— Большая связь аграи не лечит. Муниципальная больница тут за углом, — сообщил камм. — Вон к тебе спешит твой спутник, Герди его зовут, кажется, он и вызовет Скорую помощь. Но сильно на местную медицину не надейся…

Аня его не дослушал, шмякнувшись на землю без сознания.

Через какое-то время он ощутил хлесткие удары по щекам. Раненный находился в салоне микроавтобуса Скорой помощи. Лежал на боку — с дыркой в филейной части иначе и не положишь. Его приводила в чувство миниатюрная блондинка в черной курточке поверх белого халата.

— Ну что, боевик, решил совсем от потери крови отъехать? — грубо спросила она, заметив, что Аня очнулся. — Только не в мою смену, дружок. Есть аллергия на какие-то препараты?

— Нет никаких аллергий, я не боюсь никаких ваших препаратов! — гордо отвечал Аня немеющими губами. Он попытался повернуться на спину, дабы женщина не смотрела на его оголенные ягодицы, но та легко удержала больного.

— Куда его? — спросил водитель.

— В больничку, куда еще. — отвечала блондинка. — У него тут не одна рана, а целый букет. Смотреть надо хорошенько. Оу, похоже и ребра сломаны.

— Ты долго с ним? Я успею покурить выскочить? А то там сразу еще вызовы.

— Далеко?

— Да на теплотрассу. Бомжа какого-то надо вытаскивать. Ноги ошпарил.

— Бомжа какого-то. Наш дорогой Богданыч, он же Шашлык по моему обществу соскучился, не иначе. Потерпит. Минут пять у тебя есть. — сказала врач, набирая в шприц какой-то препарат. Аня уже хотел спросить, что за манипуляции она производит, как женщина резко воткнула ему в филе иглу. Сам укол он не почувствовал, а вот от действия введенного вещества его аж подкинуло до потолка микроавтобуса. Врач отпрянула, с изумлением наблюдая резко ожившего клиента. Аня затрясся с выпученными глазами, запоздало осознав, что местная медицина не совсем учитывает особенности организма аграи куп пеле. И потому препарат, введенный с доброй целью помочь преодолеть серьезную потерю крови, нанес еще больше вреда, чем сама потеря крови. Прямо на глазах его белоснежная кожа начала зеленеть.

— Мишаня, осложнение! — крикнула врач водителю, что уже выскочил наружу и затянулся сигареткой. — Бросай курево, гони в реанимацию!

Глава 11. Пьяные водолазы

— Ну и задал ты врачам задачку, — сказал Ане сосед по больничной палате, бородатый и толстый дед неопрятного вида. Звали его Богданом Васильевичем, местная знаменитость — бездомный философ, ранее преподававший в вузе, а затем спившийся и на сей почве утративший жилье с работой. — Тебя откачивали всей больницей. Тут докторов мало, платят так себе и многие поувольнялись. Нагрузка на оставшихся выросла втрое. Как откачали, так и повалились сами. Сейчас отсыпаются.

— То есть, умереть при такой ситуации в медицине с моей стороны было бы невежливо, — задумчиво сказал Аня. Богдан Васильевич тоже задумался, а затем кивнул, соглашаясь с тезисом соседа по палате.

У бездомного философа были перетянуты бинтом обе ноги. Он часто шмыгал носом, смотрел на округу сквозь толстые роговые очки с треснувшими линзами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Светочку больше всего жаль. Доктор, которая тебя привезла. Мать-одиночка с дитем, вечные проблемы с деньгами, две работы. Главврач запретил ей брать на себя много дежурств, потому она устроилась еще в магазин кассиром. Так и живет перебежками — с работы на работу.

Богдан Васильевич выглянул в коридор через приоткрытую дверь, достал из кармашка больничной одежды четок водки, из другого кармана — кусок хлеба. Все это под удивленный взгляд Ани.

— Бывает, идет по коридору и прямо на ходу засыпает.

— А что же ее род? Отчего не помогает? — спросил Аня. Доктор Света и ему показалась заслуживающей уважения. То, как она держалась, как говорила, как действовала — вот так и должны выглядеть настоящие люди по мнению аграи куп пеле.

— Она сирота, — сказал Богдан Васильевич. Он взболтнул бутылек с водкой, извинился, что не предлагает соседу по палате — алкоголь после реанимации очень вреден. Вздохнул.

— А пить я буду за упокой души друга моего Васьки.

— Он погиб с честью?

Богдан Васильевич пожал плечами, сумрачно разглядывая содержимое бутылочки. Для настоящего философа не существовало вопроса, на который можно было ответить, не выдав лекцию о рассматриваемом понятии.

— Что есть честь? Способность никого не ставить выше себя? Ощущение внутреннего стержня? Способность подняться над собственной звериной сущностью ради общественного блага? Есть ли честь продукт воспитания общества, им же подпитываемая, как прописано в римской формуле? Или это врожденное свойство и обладать честью и достоинством способны даже животные?

Аня провернулся в своей кровати на бок, облокотившись, посмотрел на Богдана Васильевича с немым восхищением. Заметив это, философический бомж хмуро пояснил:

— Покойный Васька — это моя собака. Его сожрали некие неизвестные науке существа, видом своим превосходящие все, что описал Франсиско Гойя.

После чего опрокинул четок себе в рот, шумно глотая огненную воду. Аня поморщился от резкого запаха дешевого алкогольного напитка.

— Я вижу, ты мне не веришь.

— Отчего же. В вашем городе совершенно нет собак. Значит, их кто-то сожрал. Камм говорит, что не он. Кто тогда?

— Пьяные водолазы, — шепотом проговорил Богдан Васильевич и глаза под толстыми линзами очков сверкнули легкой сумасшедшинкой. Он приготовился выслушать насмешки от собеседника. Но тот лишь пригласил развить свою мысль. Прокашлявшись, философ продолжил:

— Я их так назвал. Пьяные водолазы. Как-то ведь надо называть то, что не имеет названия. Ведь без имени… ты читал трактат Лосева? Нет? Ладно, отсечем лишние сущности, перейдем к существу. Разумеется, они не пьяные и не водолазы. Но, глядя на них, чего от души не желаю и надеюсь, подобная встреча не произойдет, ты иного имени им и не дашь.

— Пучеглазые такие, мордатые, светятся зеленым? — уточнил Аня, вспоминая существо у реки, сожравшее огромного пса. Богдан Васильевич посмотрел на него с изумлением и подозрением. Хлебнул еще из бутылочки, уже без тоста.

— С недавних пор они поселились на моей теплотрассе. А здесь уж не до сантиментов. Одна среда обитания, одна пищевая модель… я ведь и сам собачатинкой не брезгую. Хорошее, кстати, мясо, когда шашлычком. А шкуру на унты или шапку.

— Васька не ревновал?

— Васька понимающий был. Сам мне помогал своих собратьев ловить, сим образом став превыше своего статуса, этакой эталонной сверхсобакой. В общем, на теплотрассе, в самой глуби, мы и столкнулись с ними. Там места вообще гиблые, но заманчивые. Мы, бродяги, стараемся туда не лезть лишний раз. Очень уж тянет прилечь у трубы, косточки погреть. Но кто прилег, тот навеки и остался. Температура такая нежная, сначала распарит, затем исподволь проварит тело и оглянуться не успеешь — готов. В прошлом году были жуткие морозы, забралась туда погреться Гуля с Казанки и прогрелась до смерти. Сварилась. Ее спасатели оттуда по отдельным частям доставали, мясо на кости не держалось. Благо, люди не из института благородных девиц, привычные. Взяли обычный полипропиленовый мешочек, накидали туда ручки-ножки да бедовую головушку и сдали в морг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})