Кровь - Дофр Евграффов

Рин не замечала того, как с каждым шагом углублялась в лесную часть парка. В вышине все плотнее сплетались кроны деревьев. Лучи света все реже касались голой земли. Трава здесь почти не росла из-за недостатка света.

Внезапно в лицо Рин ударил яркий луч, и она закрыла глаза. Почва ушла из-под ног, ветер приятным холодком прошелся по коже. Это ощущение длилось лишь мгновение, но какое же долгое! Рин показалось, что наконец-то пустота настигла ее, освободила от всего…

Сорвавшись с обрыва, она упала в озеро. Вода сразу же обволокла тело, смывая события дня. Грязным бордовым плащом расправился в воде след крови, смешанной с грязью. Мышцы расслабились. Рин не открывала глаз, и ей больше не хотелось бежать. Все в мире потеряло смысл и значение, а мысли перенеслись на два года назад…

Вот она прогуливается по горной местности, покрытой смешанным лесом. Родители Рин купили здесь дом, когда ей было всего шесть лет. К дому прилагалась приличная территория и, разумеется, дорога, ведущая к нему от междугороднего шоссе. Покупка недвижимости в заповеднике была возможна только благодаря связям отца и удачному стечению различных обстоятельств. Дом отреставрировали на современный лад, рядом построили баню и домик для садовника, а буквально два года назад доделали гостевой дом с небольшим зарыбленным прудом у его крыльца. Рин с родителями подумывали завести собаку, но пока не могли решиться, так как приезжали сюда лишь по выходным и на праздники.

В заповедник нередко приезжали отдыхать горожане. Зимой здесь ходили на лыжах и занимались зимней рыбалкой у подножия склона, где лежало кристально чистое озеро. Летом ходили по грибы, ягоды или просто отдыхали у воды. Как правило, все располагались вдали от вершины, где находилась их усадьба. Поэтому шум даже самых буйных гулянок еле доходил до участка Рин и не разрушал ощущения блаженного покоя.

Время, проводимое Рин за городом, в основном посвящалось семейным посиделкам у телевизора, настольным играм, походам в баню или совместным прогулкам по лесу. Иногда звали гостей, но это скорее было исключением из правил. Ну и, конечно же, обязательная вечерняя или ночная прогулка в одиночестве. После недели, проведенной за партой и у монитора компьютера, возможность залезть на массивное дерево и попрыгать по скалам казалась райским наслаждением. Обычно Рин ставила перед собой какую-нибудь цель: засечь время, за которое удастся забраться на макушку дуба, перебраться через реку в несколько прыжков – главное, превратить все в игру. Разумеется, девочка всегда брала с собой специальный маячок, который помог бы родителям найти ее в случае чего, однако за все время ее походов он еще ни разу не пригодился.

И вот во время одной из таких прогулок она услышала голоса, доносящиеся со стороны реки. Рин решила подойти поближе; ей стало любопытно, кто же решил заночевать так далеко от озера. Через несколько минут она, легко перепрыгивая через многочисленные неглубокие, знакомые с детства расщелины, добралась до горной реки.

Шумели подростки, купавшиеся в реке, все примерно на два года старше Рин. Где-то в пятидесяти метрах от реки у них был разбит лагерь: вокруг костра стояли несколько палаток. У огня сидела целующаяся парочка, рядом лежала допитая бутылка – «наверняка из-под спиртного», подумала Рин и невольно поморщилась, уж больно ее раздражало увиденное.

– Ладно, – тихо сказала она себе, – ничего интересного.

Краем глаза она заметила силуэт, отделившийся от дальней палатки за костром. Что-то внутри ее дрогнуло – «не к добру это». Рин проворно перебралась по камням через реку и поспешила в сторону лагеря. Когда она приблизилась к палаткам, то поняла, что предчувствие ее не обмануло. Вышедший из палатки парень неуверенной походкой направлялся к самому краю обрыва. Он был сильно пьян и явно не понимал, куда идет.

Рин бросилась в его сторону, перемахнув через костер в центре лагеря и выругавшись на ходу. Она не отдавала отчета ни в своих словах, ни в действиях, все решения приходили в голову мгновенно. Расстояние до пьяного незнакомца сокращалось с каждой секундой… Тут его силуэт стремительно стал уходить из поля зрения Рин за край обрыва – он падал. Рин прыгнула вперед, вытянувшись как стрела. Она проскользила по камню, разодрав себе ноги, но, не обращая на боль внимания, в последнюю секунду схватила парня за руку. Адреналин хлынул в кровь пьяного, вытеснив алкоголь, как только его мозг осознал опасность. Он посмотрел на Рин глазами, полными надежды, и хотел выбраться наверх, но не получалось. Камни были слишком скользкими, его свободная рука никак не могла ухватиться за что-нибудь.

Рин из последних сил держала его за плечо, хотя уже поняла, что вытащить парня не сможет. Она постепенно соскальзывала вслед за ним, и каждый сантиметр движения отдавался болью, поскольку острые камни впивались все глубже. И все-таки она не могла позволить себе отпустить человека, чья жизнь была в ее руках. Рин стиснула зубы и продолжала держать.

Сквозь гул в ушах, вызванный напряжением каждой мышцы, Рин расслышала шаги. Однако на помощь никто не поспешил, а рука падающего медленно выскальзывала. Собрав последние силы, она повернула голову в сторону подошедшего парня и из последних сил выдавила:

– Помоги!

Еще несколько секунд парень стоял на месте, переводя потерянный взгляд с девушки на висевшего на волоске от смерти знакомого. Наконец его осенило, и он одним сильным рывком вытащил беднягу на ровную землю.

Рин разрывалась от нахлынувших чувств: невероятная усталость и облегчение оттого, что все закончилось; напряжение и дрожь от боли в раненых ногах; злость и раздражение на пьяниц всего мира. Последнее в ней одержало верх, и, выкрикнув первое, что пришло в голову, она изо всех сил ударила спасителя по самодовольной пьяной роже.

Рин повернулась к лагерю спиной и в ярости зашагала в сторону дома. Вскоре к резкой боли в ногах прибавилась тягучая боль в области запястья – правильно бить она не умела. Впрочем, гораздо больше Рин беспокоили неприятные рассуждения. Ведь если бы ей не помогли, она не смогла бы спасти того человека. Какой прок от самоотверженности, если нет сил что-либо изменить? Поганое осознание собственного бессилия.

С такими нелегкими мыслями она добралась до дома. Родители сначала жутко перепугались, увидев дочь, потом успокоились: раны были несерьезные. После того, как мама обработала их и перевязала, Рин вкратце рассказала им, что произошло. Она не любила врать, да и не видела в этом никакого смысла. Сослаться на то, что просто упала? Даже если бы и поверили, то, скорее всего, запретили бы гулять в горах. Отец хотя и осудил ее за безрассудство, все же сказал, что она поступила правильно. Они еще немного поболтали о превратностях судьбы и, исчерпав тему, разошлись спать по своим комнатам.

Рин еще долго не могла заснуть, ее никак не покидало осознание собственной беспомощности. Если бы она была сильнее, то вытащила бы парня сама; их жизни не зависели бы от какого-то пьяного недоумка. Конечно, и этот падавший был пьян… Она вообще недолюбливала пьющих, но не до такой же степени, чтобы не ценить человеческую жизнь, пусть даже и беспутную. А вот она, правильная, умная, самостоятельно не справилась. Будь она сильнее, она смогла бы изменить что-то в этом мире, который порой так ее раздражал.

– Нет, не мир, – сказала себе Рин, лежа в постели. – Люди, столь глупо распоряжающиеся своей жизнью, временем, интеллектом и телом!.. Не хочу быть слабой.

С этими словами на устах и с влажными от слез глазами Рин провалилась в сон. Сладкие десять часов пронеслись для нее за мгновение.

– К тебе тут какой-то мальчик пришел, говорит, твой знакомый.

Слова матери вызволили ее из объятий сна.

– Знакомый? – Только проснувшись, она еще не понимала, что никого из ее знакомых не может быть в горах. – Ладно, сейчас спущусь.

Накинула халат и размяв слегка опухшую руку, направилась к дверям посмотреть, кто бы это мог к ней прийти.

Первые шаги по ступеням лестницы нежданной болью напомнили о вчерашних похождениях. Наконец Рин открыла парадную дверь и вышла босиком на крыльцо. Перед ней у нижней ступени стоял парень лет семнадцати. Спортивного телосложения, на полголовы выше Рин, приятные черты лица, в недлинных серебряных волосах запутались частички листвы из леса. Видимо, он пробирался сюда не по дороге. Рин узнала в нем вчерашнего недоумка-спасителя, которого она ударила по лицу. Странно, на его физиономии не было ни следа от удара.

«Интересно, как он меня нашел… И зачем?»

Она замешкалась, и парень заговорил первым:

– Болит? – кивнул он на ее правую руку. – Мне повезло, что у тебя не поставлен удар.

Первое, на что обратила внимание Рин, – это его глаза. Он смотрел прямо на нее. Ни пустоты, ни потерянности во взгляде. Перед ней стоял буквально другой человек. Теперь в его глазах она видела вдумчивость, уверенность и глубину. И в голосе звучали не насмешка или заносчивость, а скорее наивная прямота и даже сопереживание. Все это так сбило с толку Рин, что она не нашлась с ответом, поэтому, замявшись, произнесла первое, что пришло на ум: