Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Значит, хочешь посчитать? – спрашивает у него инженер.
– А что ж… И хочу. Мы тут тоже не дураки, авось цифры знаем.
– Посчитать, значит, хочешь? Ну что ж, Еремей, давай посчитаем. Запоминай: аренда одной буровой – восемь сотен в месяц, это без труб и расходников, баржа – сто двадцать рублей. Охрана – четыре сотни. Тягачи и прочий транспорт – тысяча двести со страховками. Рабочим заплатить – две сотни в месяц, за меньшие деньги в ваше пекло никто не полезет. Вам тысячу. Посчитал, Еремей? А если воды не будет или её будет мало, убытки будешь со мной делить?
– На кой чёрт мне твои убытки, – говорит старый казак, машет на инженера рукой, – я казак, а не торгаш, чтобы барыши и убытки считать.
Горохов сдержался, не стал напоминать ему, что только что он собирался высчитывать прибыли от продажи воды в Березняках. Ни к чему это, ему, наоборот, нужно было расположить к себе этих людей. Ведь от того, согласятся ли они ему помогать, будет зависеть успех всего дела.
– Ладно, – инженер, подумав, согласился увеличить сумму, он смотрел прямо в глаза этому казаку и говорил с максимальной убедительностью, – тысяча двести. Это хорошие деньги, атаман, запчасти для техники, новые коптеры, сейчас на них стали ставить новые камеры, ты удивишься, увидев их разрешение. Опять же аккумуляторы, новые экономные кондиционеры, солнечные панели, сульфадиметоксин, аскорбиновая кислота, медицинские наборы, шприцы… Всё, что угодно – хорошие патроны, мины, рации, любое оружие… И главное, вам почти ничего не нужно будет делать. Только охранять меня и моих людей от даргов. Но ведь ты и так охраняешь свою территорию, свои кочевья. Так что для тебя, по сути, ничего не изменится. А денег прибавится целая куча.
– Это, конечно, так, – снова заговорил Еремей, – но даргов тебе бояться нечего, они тут не появляются.
– Не появляются? – удивился Горохов.
– Нет, не появляются, – отвечал ему старый казак. – Они вылазят откуда-то из-за Чусовой, из-за Лысьвы и прут на Губаху или на Тёплую гору. По реке они не идут. Там сначала их Дулин к реке не подпустит, а дальше мы и другие атаманы. Только по тому берегу они ходят, тут – нет.
Всё это было хорошо, но вот почему молчал сам атаман Василёк?
Всё время болтал старик Еремей. Это Горохову не нравилось.
– Тем более, – произнёс он, – значит, и работы у тебя особой не будет. А деньги будут, бери и покупай, что тебе нужно.
И опять молчит молодой атаман. Горохов понимает: если человеку что-то выгодно, но он не соглашается на предложение, значит, на то есть причина. Причина? Какая? Кто-то предлагает ему что-то более выгодное? Исключено! Никто из нормальных водоискателей не пойдёт в эти бедные водой и опасные места. Значит… значит, оценивает риски, значит, атаман чего-то побаивается. Чего? Вернее, кого? И инженер продолжает убеждать:
– Ну а если сложится так, что воды тут будет мало, или её будет в достатке и я её выкачаю, на твоей земле останутся скважины. Тридцатиметровые скважины. Понимаешь, атаман? А это значит, что в одной из них всегда будет собираться чистая вода, двести или триста литров в день всё равно у тебя будет. Пусть даже всего двести, но это будет настоящая вода, а не то, что ты пьёшь сейчас, – для убедительности Горохов поболтал невкусный чай в обколотой чашке. – Хочешь, продавай её в Полазну, хочешь, сам пей.
– Да, дело, конечно, неплохое…, – начал Еремей.
Но Горохов даже не взглянул в его сторону, он ждал ответа атамана. И тот, поставив чашку на войлок, заговорил, чуть наклонившись к инженеру:
– Легко согласиться с тобой, инженер, посулы, посулы… Разве устоишь перед твоими обещаниями: медикаменты, патроны, запчасти… А нам так много всего нужно, у меня поршневые на двух квадроциклах еле дышат, инжекторы на всех нужно менять, думаю наплевать на расход топлива, карбюраторы поставить, а ведь на всё деньги нужны, на всё… То, что я в город саранчу, рыбье масло и термитный сахар продаю, так мне только на патроны, на самые нужные запчасти и на медикаменты впритык хватает…
– Вот, а когда я воду найду и выкачаю, скважины-то у тебя, на твоём кочевье останутся, ты ещё будешь из них двести литров воды в день продавать, – сразу зацепился за его слова инженер.
– Да, буду, если дадут, – как-то зло отвечал атаман Лёва Василёк по прозвищу Ходи-Нога. Горохов не успел спросить, кто это ему «даст», как он продолжил, – пять лет назад наша ватага могла выставить шестьдесят казаков, а сейчас и сорока не соберём, – он ещё больше наклонился к инженеру, – да и то, у двенадцати из них ещё и борода не растёт. Нас тут не трогают, потому что наше кочевье пустое, а появись тут вода… Ну ладно, от казаков я от кого-то отобьюсь, с кем договорюсь, а что мне с этой сволочью из Полазны делать? А ведь они тут сразу объявятся, как только ты здесь суету со своими людьми наведёшь.
– Думаешь, появятся? – спрашивает инженер.
Тут оба казака засмеялись, засмеялись невесело, стали брать свои чашки, делать большие глотки чая. И Еремей опять заговорил вперёд атамана:
– Эх, мил-человек, сразу видно, что ты издалека. Ещё не понял, что вся Полазна бродягами и ворами набита. Сброд поганый со всей Камы там собрался. Вот приглядись, когда там будешь, там и баб-то почти нет, одни мужики, рабы да боты-шалавы. И без малого все эти мужики там живут промыслом, в Пермь ходят за цветниной, а это дело опасное. По краю-то Перми весь металл собрали, весь, даже железяки, и чтобы найти хоть что-нибудь, нужно вглубь идти, а вглубь города идти страшно, какой только подлости там не водится. Я по молодости туда хаживал, тех зверей видал, посмотрел гадов, так те были милахи добрые против нынешних зверей, в общем, погибель там сплошная. Вот… они и промышляют чем могут. Там, в Полазне-то самой, конечно, порядок, там Папа Дулин всех вот как держит, – старый казак показывает крепко сжатый кулак, – а тут, в степи, им интереса нет, понимаешь?
– Понимаю. Интереса нет – они сюда и не суются, – произнёс Горохов. – А появится интерес…
– Да… А как воду ты тут найдёшь? Думаешь, не придут? – спрашивает на сей раз Лёва Ходи-Нога.
– Значит, думаете, как только узнают, так и придут? Ну… может быть, – неопределённо сказал инженер. – Может, и придут.
Старый казак и молодой атаман смотрят на него и
