Лица века - Виктор Кожемяко

В. К. Опровергать все это надо, наверное, конкретными фактами.

М. Г. Безусловно. О высоком полководческом искусстве Жукова наиболее убедительно и неопровержимо свидетельствуют многочисленные успешно проведенные под его командованием сражения и операции. Да, он сам признавал, что несет известную долю ответственности за поражения нашей армии в 1941 году. Но все же главным образом они явились следствием крупных просчетов политического руководства.

Хорошо известно, что нарком С. К. Тимошенко и Г. К. Жуков не раз выходили с предложениями о наращивании боевой и мобилизационной готовности приграничных военных округов, но все они отвергались…

В. К. Перед началом войны Георгий Константинович был ведь начальником Генштаба?

М. Г. Всего пять с половиной месяцев. И прямо скажу: если бы не его принципиальная позиция, мужество и настойчивость, то, возможно, и такие решения высшего руководства, как частичное отмобилизование 800 тысяч человек для доукомплектования приграничных округов, выдвижение из глубины к рубежу реки Днепр четырех общевойсковых армий (28 дивизий), да и подписание поздно вечером 22 июня весьма запоздалой директивы о приведении войск в готовность к отражению агрессии могли не состояться.

Любого объективного исследователя до сих пор поражает, какой прозорливостью надо было обладать, чтобы в июле 1941 года заранее разгадать замысел германского командования о временной приостановке наступления на Москву и повороте 2-й полевой армии и 2-й танковой группы на юг для удара во фланг Юго-Западного фронта. Жуковым были предложены конкретные меры по предотвращению этой назревшей угрозы. Но Сталин не согласился с такой оценкой, за излишнюю резкость и настойчивость отстранил Георгия Константиновича от должности начальника Генштаба, что привело к тяжелейшей катастрофе на юго-западном направлении.

В. К. А потом испытанием для Жукова, как известно, стал Ленинград…

М. Г. Умение предвидеть замыслы противника и принимать заблаговременные меры противодействия, огромная жуковская воля и редкостные организаторские способности сыграли важнейшую роль при обороне Ленинграда и Москвы. Вот пример: два полководца действовали в Ленинграде – Ворошилов и Жуков. Один начинает готовить корабли Балтийского флота к взрыву и потоплению, чтобы они не попали в руки противника. Другой тоже не хочет этого, но стремится, чтобы корабли, если и погибли на худой конец, то сражаясь, нанеся максимально возможный урон противнику. Жуковский подход обеспечил как сохранение флота, так и удержание Ленинграда. А ведь его до сих пор упрекают в том, что он «не по науке» использовал флот.

Именно Жуков вместе с Василевским выработали замысел Сталинградской операции, завершившейся окружением и уничтожением 300-тысячной группировки противника. В 1943-м Георгий Константинович предлагает вместо упреждающего наступления перейти к стратегической обороне под Курском. Это позволило навязать противнику выгодный для советских войск и невыгодный для немцев способ действий, что обеспечило достижение одной из величайших побед, привело к перелому в ходе войны. А в 1944–1945 годах Жуков в качестве заместителя Верховного Главнокомандующего и командующего войсками 1-го Белорусского фронта во взаимодействии с другими фронтами проводит блестящие по результативности завершающие наступательные операции, которые и привели нас к окончательной победе.

В. К. Мне довелось читать, какой разнос Жукову через 55 лет после проведения им Ельнинской операции учинил некий доктор филологических наук Борис Соколов.

М. Г. Это какое-то детское баловство на историческом поле! Трудно себе представить военачальника, военного ученого, который взялся бы разбирать специальный труд по филологии. А вот в области военной стратегии и тем более уж по такой модной теме, как «Военная реформа», каждый даже избежавший службы в армии человек считает себя знатоком.

Борис Соколов, постоянно подчеркивая, что Жуков во всем старался угодить Сталину, утверждает: «Командуя Резервным фронтом и еще с конца июля… предвидя, что главный удар немцы нанесут на юге, против Киева, тем не менее добился от Сталина согласия на проведение силами своего фронта наступления против Ельнинского плацдарма немцев, вместо того чтобы выделить несколько дивизий соседям с юга, попавшим под мощный немецкий удар. В создавшихся условиях германское командование за Ельню держаться не стало, предпочтя окружить советские армии в районе Киева. А две недели спустя и без Ельни немцы смогли разгромить наши армии на Западе. Жуков в это время благополучно отсиживался на второстепенном Ленинградском фронте и вины за поражение не понес».

Во-первых, о каком угождении Сталину идет речь? Жуков дважды обратился к Сталину с предложением отвести войска с Юго-Западного фронта на восточный берег Днепра. И никак не поддакивал Верховному, а предельно резко разговаривал с ним – Жуков этого не боялся. Ведь он был отрешен от должности начальника Генштаба не за «угождение», а за то, что пошел наперекор Сталину и настаивал на отводе войск. Почему же проведение Ельнинской операции является угождением Сталину, если Верховный первоначально высказался против ее проведения и согласился впоследствии лишь по настоянию Жукова?

Во-вторых, Жуков нес конкретные предложения о перегруппировке на юго-западное направление не нескольких дивизий, а более крупных сил – не менее двух армий.

В-третьих, задача в июле – августе 1941-го состояла в том, чтобы не только перебросить на юг наши дополнительные силы, но и сковать силы противника на западном направлении и не дать ему возможности перебрасывать новые силы на юг. Проведенная Жуковым Ельнинская операция, как первая успешная наступательная операция, имела не только большое оперативно-стратегическое, но и морально-политическое значение. Родилась советская гвардия.

В. К. По-моему, особенно много грязи выливают на голову Жукова в связи с подготовкой и проведением заключительной, Берлинской операции.

М. Г. Пишут о том, что он остановился на реке Одер и не продолжил сразу наступление на Берлин. В самом деле, почему Жуков в одном случае, в ходе завершения Висло-Одерской операции, настойчиво добивается согласия Сталина на продолжение наступления к Одеру, а с выходом на этот рубеж вопреки требованию Верховного доказывает необходимость временной оперативной паузы с целью закрепления успеха, более надежного обеспечения своего правого фланга и подготовки Берлинской операции? В одном из интервью ему задавали даже наивный вопрос, какого он придерживается принципа – «затухающей» или «незатухающей» наступательной операции.