Финикс. Трасса смерти - Боб Джадд

Глава 9

В Финиксе даже в марте солнце очень жаркое, и в Солнечную долину стекаются американцы отовсюду — даже из Мэна и Алабамы. Они приезжают погреть свои кости в горячих лучах зимнего солнца, здесь их кожа приобретает коричневато-канцерогенный оттенок, а кровь быстрее струится по жилам.

С наступлением весны богатые отправляются в Аспен, Джексон-Хоул и в Лондон, а остальные запираются дома и включают кондиционеры.

Но зато зимой все, как богачи, так и бедные, отправляются в Финикс. Миллионеры прилетают сюда из Сан-Франциско, чтобы включиться в спутниковые системы связи, передающие сообщения и приказы о перемещении миллиардов долларов.

Овдовевшие и разведенные женщины из Миннесоты приезжают со своими чековыми книжками и фотографиями детей, у которых уже растут собственные дети. Промышляющие частным образом пилоты прилетают из Майами, чтобы возить торговцев недвижимостью, а из Нью-Йорка и Лос-Анджелеса дельцы, желающие урвать свою долю от потока наркотиков, текущего из Мексики и Южной Америки.

Мафиозные боссы прилетают на собственных реактивных самолетах из Чикаго, чтобы отдохнуть, проверить, как обстоят дела на их немногих легальных предприятиях, и организовать местную проституцию. Они привозят с собой жен, любовниц, родственников, а также кое-кого из своей обслуги — чтобы поливать лужайки перед домом и наводить порядок среди девиц. Заезжают на своих дешевых автомобилях в Диснейленд рабочие автомобильных предприятий Детройта. Они притормаживают здесь, чтобы пообедать в самых дешевых (плюс бесплатная стоянка!), хотя и под палящим солнцем, но полностью оборудованных закусочных.

Банкиры, бизнесмены, мастеровые и владельцы похоронных контор слетаются со всех сторон, если процветает бизнес, но даже если процветанием и не пахнет, все равно здесь всегда можно насладиться игрой в гольф.

Откуда-то издалека донесся невнятный голос громкоговорителя, называвшего фамилии пар и четверок, готовых начать партию в гольф. Я повернулся в постели и открыл глаза. Отделенный девяноста миллионами миль от самого быстрорастущего города в Америке, единственный источник света для Земли посылал свои лучи, которые, проникая сквозь тяжелые портьеры в моей комнате, оставляли на них ярко-белые полосы.

Время вставать.

Как и любой одинокий мужчина, выполняю привычные процедуры — принимаю душ, бреюсь, натягиваю желтые носки, включив для развлечения радио. На теле у меня несколько шрамов. Один — длинный багровый — на голени. Я заработал его на гонках «Формулы-3» во время аварии, когда полетела передняя ось. На спине неровное пятно размером с полудолларовую монету — шаровой шарнир вылетел из полуоси и ударил мне в спину где-то рядом с почкой. Но если не учитывать старые ушибы и шрамы, в моем теле очень мало лишнего, хотя должен признаться: с тех пор, как перестал участвовать в гонках, я поправился на семь фунтов. Сам бы я этого, может, не заметил, если бы не весы.

Когда я еще соревновался в «Формуле-1», то думал, что, выйдя в отставку, буду вести роскошный образ жизни в обществе веселой и общительной женщины. Я мечтал о плавательных бассейнах, игре в теннис в загородных клубах, обедах с друзьями в дорогих ресторанах. Мне рисовались путешествия в райские уголки, созданные для изощренного вкуса богачей в странах третьего мира, ночные купания нагишом на Таити.

Ничего подобного не произошло. Едва я отошел от гонок, как стал быстро опускаться. Я слишком много ел и много пил, полагая, что таким образом отмечаю свое освобождение от суровых правил «Формулы-1», которые ограничивают в пище и категорически запрещают алкоголь, так как каждая лишняя унция веса сказывается на вашем зачетном времени, а каждый глоток спиртного может замедлить вашу реакцию на решающую полтысячную долю секунды. Итак, когда я перестал водить гоночные машины, я пил и ел вдоволь все, что хотелось, пока в один прекрасный день не увидел в зеркале свою обрюзгшую физиономию. Щеки и шея у меня обвисли, под глазами появились мешки. То уже было не празднование, а полное падение.

Тогда я стал делать приседания, отжимания и всякие другие упражнения, о которых даже слышать тошно, не говоря уж о том, чтобы их делать. Я проделывал эти упражнения каждое утро ради того, чтобы почувствовать, что я смогу вернуться на трек, если захочу. Хотя и знал, что уже никогда не буду гонщиком. Но зато теперь я могу чувствовать себя в форме, думал я, делая гимнастику в своей комнате, оборудованной кондиционером. Я раздвинул занавески, и солнечные лучи хлынули на голубой ковер на полу. Барнс уже лишился ног, а теперь, как сообщили в утренних газетах, чтобы избежать гангрены, ему ампутировали и руки. Как должен чувствовать себя человек, думал я, считая отжимы, который повинен в том, что у другого человека оторваны ноги? Во имя чего он пошел на это?

Я взял газету с собой на завтрак, я пришел поздно, и жены с детьми уже плескались в дальнем большом бассейне, в то время как их мужья в шортах и майках, с волосатыми ногами, похожие на школьников-переростков, собрались в конференц-зале на совещание по вопросам сбыта. Окна в зале остались открытыми, и я слышал, как кто-то с жестким американским акцентом, напоминающим голос президента Джорджа Буша, кричал в микрофон:

— Ну что же, ребята, давайте еще раз пересмотрим нашу политику цен в юго-западном регионе, хорошо?

Ладно, я знаю, что наши проценты очень высоки, на двадцать два процента выше, чем в прошлом квартале. Да, мы знаем, что это очень много, а сейчас здесь кризис. Никто никогда не говорил вам, что это будет легко. Но если вы обеспечите сбыт, я гарантирую вам шестипроцентные комиссионные. — В голосе оратора послышались новые доверительные ноты, и я представил себе, как он наклонился к микрофону. — Но я знаю, — продолжал он, — и вы тоже знаете, что не удовольствуетесь тем, что будете получать по шесть процентов комиссионных. Если вы хотите только выполнить задание, вам лучше собрать свои чемоданы, и скатертью дорога. Этого теперь уже недостаточно. Это полный провал. А победит тот, кто готов лезть из кожи вон, и я убежден, что такие здесь есть, они в этой комнате, — потому что наша компания намеревается побить рекорд, объяснить стодвадцатипятипроцентный уровень комиссионных и выиграть Серебряный приз за ежегодный выпуск машины «линкольн-континенталь», так как мы готовы запустить шесть новых конвейеров.

Оратора проводили аплодисментами, и мужья принялись обсуждать возможность вылазки в Мексику.

Хорошенькие женщины в ярких платьях ходили среди столиков на затененной террасе, и солнечные лучи бросали блики на свежие белые скатерти. Я позавтракал и выпил превосходный черный кофе, просматривая газету и обдумывая предстоящие на день дела.

На первой странице газеты, под кричащими заголовками, сообщалось об аресте Дика Эсмонда — мелкого уличного торговца. На плохой фотографии был изображен человек с пухлой физиономией, с тщательно причесанными волосами, в парадной белой рубашке и с заломленными за спину руками в наручниках. Он стоял в окружении полицейских с серьезными лицами. Мелкий уличный делец, говорилось в газете, — принимает пари, занимается мелким мошенничеством — например, продает бруски полированного свинца под видом серебра. Если потребуется, может найти ребят, которые проучат, кого следует. Вот как, имеет такие знакомства. Это же тот самый ублюдок, который сказал Барнсу, что у него имеется горячая информация, и назначил встречу в отеле «Жарден».

Величайшая охота за убийцей за всю историю Финикса закончилась сегодня: Дик Эсмонд явился со своим адвокатом в помещение полицейского управления Финикса — Вест-Вашингтон 620, — и заявил, что это он взорвал машину с лучшим журналистом года, сотрудником газеты «Феникс сан» Биллом Барнсом.

Барнс завоевал национальную известность, когда опубликовал серию статей в этой газете о коррупции в законодательном собрании штата, упомянув имя местного предпринимателя Меррилла Каваны в связи со взятками. В начале года Барнс был признан лучшим репортером Аризоны.

Он находится в реанимации Центральной больницы Финикса с четверга, и его состояние продолжает оставаться критическим. У журналиста оторваны обе ноги и часть правой руки, а этим утром хирурги, пытаясь приостановить заражение крови, ампутировали и левую руку.

Полиция Финикса разыскивала Эсмонда сразу после взрыва, так как, судя по информации газет, Барнс назвал имя Эсмонда, мафию и компанию «Эмпайр» еще до того, как потерял сознание. Когда он попал в больницу, он уже не мог говорить.

В кругах, близких к генеральному прокурору, говорили, что адвокат Эсмонда предложил сделку: предлагалось, в обмен на снисхождение, убедить Эсмонда рассказать, кто в действительности стоял за организацией покушения на репортера. Следователи по этому делу утверждали, что у Эсмода не было никаких личных причин ненавидеть Барнса и что, по-видимому, он был просто наемным убийцей, но никаких подробностей об этом не было опубликовано.