Смерть, какую ты заслужил - Дэвид Боукер

Билли заглянул под укрывающее его одеяло. Он был в трусах и фуфайке. В голове тяжело ухало. Кровь с рубашки просочилась на фуфайку, создавая впечатление, что на груди у него государственный флаг Японии. На разбитом колене – тугая повязка, само колено пульсирует низкой, из глубины болью. Билли попытался сесть, но почувствовал, что голова сама падает назад, точно его череп пришвартовали к подушке. Подняв глаза, хозяин увидел, что Билли очнулся, и неспешно собрав карты в колоду, аккуратно завернул ее в коричневый лоскут и убрал на полку у себя над головой. Потом взял лампу и подошел к Билли.

Исхудалое лицо, темно-русые, постриженные почти под ноль волосы. Если не считать формы черепа и длины конечностей, он едва ли походил на мальчика, которого помнил Билли. Телосложение у него было как у морского пехотинца: ни грамма жира, ни следов бодибилдинга, сплошь функциональные мышцы и сухожилия. За годы насилия и изоляции когда-то выразительное лицо старого друга застыло в холодную, жестокую маску. Это было лицо опасного хищника, если не считать глаз: голубые с металлическим отливом, они светились умом и энергией.

– Бред какой-то, Стиви. Не могу поверить, что это ты. – Голос Билли прозвучал хрипло и незнакомо.

– Ага. – В этом слове слышалась толика сожаления. В противоположность лицу и манере голос был неожиданном мягким.

– Мальчишка, который когда-то избивал старост в большую перемену?

Угрюмый взгляд.

– Тебе лучше молчать, Билли. Постарайся отдохнуть.

– Где мы?

– В поле.

– А Пономарь...

Предвосхитив вопрос, хозяин ответил:

– Нас не найдет.

На Билли он смотрел спокойно, почти не мигая, и, казалось, даже не дышал.

– Ты изменился, – задумчиво произнес Билли.

– Много воды утекло.

– Как ты узнал, что это я?

– Потому что ты самая наглая сволочь на белом свете. – Глаза улыбались. – Обычно те, на кого я наставил пушку, меня не оскорбляют.

– Откуда у тебя лондонский акцент?

Натянув покрывало до шеи Билли, он сказал:

– Из Лондона. Там я изучил мое ремесло.

– Реме-е-есло, – передразнил Билли и тут же почувствовал себя глупо.

Не желая расспрашивать дальше из страха перед тем, что может услышать, Билли сменил тему:

– Ты правда тут живешь, Стив?

– Никто больше не зовет меня Стив, – терпеливо ответил бывший друг. – Теперь я Злыдень.

Билли было рассмеялся, но вынужденно перестал – лицо слишком болело. Тем не менее приходилось признать, что новое имя Стиву подходит. Злыдень. Так в детских сказках называют жуткого страшилу, а в легендах – духа или существо, приносящее беду. Стив Эллис – мальчишеское имя. В человеке у койки Билли не было решительно ничего мальчишеского. И довольно много от злого духа.

– И где находится это твое поле? – снова спросил Билли.

– В безопасном месте.

Подняв руку к лицу, Билли обнаружил на носу внушительный пластырь и поморщился.

– Что ты сделал с моим хоботом?

– Сложил кости.

– Что?!

– Он был свернут на сторону. Пришлось вправить.

– Я и не знал, что у тебя есть медицинское образование.

– А у меня его нет. Я просто взял его и резко повернул.

Билли засмеялся, потом тут же застонал. От боли его прошиб пот.

Злыдень же как будто принял какое-то решение. Подойдя к полке, он взял с нее пузырек с прозрачной жидкостью и одноразовый шприц.

– Это еще что? – подозрительно спросил Билли.

– Морфий. По-моему, инъекция тебе не повредит.

Билл не стал спорить, а Злыдень умело ввел иглу ему в вену на сгибе локтя. Через несколько секунд Билли захлестнуло восхитительное ощущение покоя и благоденствия.

– Где мы?

Злыдень поглядел на него встревоженно.

– Этот вопрос ты уже задавал.

– И каков был ответ?

Билли закрыл глаза в ожидании ответа, которого так и не последовало.

Билли спал. Это был глубокий целительный сон, какой выпадает мальчишке, когда его укладывают в кровать с простудой, а все его друзья идут в школу. Снов он не видел. Когда проснулся, в одно из крошечных окошек лился солнечный свет. Злыдень давно уже встал и, голый по пояс, готовил на большой сковородке омлет. От запаха яиц Билли снова стало подташнивать. Горло у него саднило так, что он едва мог сглотнуть. Потребовалось собрать все силы, чтобы хотя бы сесть на кровати.

Злыдень тут же отвлекся от омлета.

– Доброе утро. – Голос был безэмоциональным, безжизненным.

– Где ты спал? – спросил Билли.

– Тут есть минивэн с матрасом. Как ты себя чувствуешь?

– У меня колено сломано.

– Нет. Только сильно вздулось. Меня не оно беспокоит. Как твоя голова?

– Болит, черт побери. У меня все болит.

– Думаю, у тебя небольшое сотрясение мозга, Билл. – Он говорил так, словно они с Билли не разлучались вовсе. – Лучше не делать резких движений.

– Как я выгляжу?

Злыдень подставил ему овальное зеркальце. Билли едва себя узнал. Хотя Злыдень смыл и стер большую часть крови, нос и лицо выглядели так, словно их надули велосипедным насосом. Глазницы казались багровыми синяками, из которых щурились налитые кровью глаза-щелочки.

– Я похож на Слонопотама, – проскрипел Билли.

– Не льсти себе, – отозвался Злыдень. Он вздохнул и, чуть нахмурившись, спросил: – Тот толстяк... почему он это сделал?

– Понятия не имею. Знаешь, я ведь думал, что ему нравлюсь.

Злыдень покачал головой.

– Это было неправильно. Ты был мой. Им не полагалось тебя трогать.

– То есть ты сам хотел сломать мне нос?

Вопрос, казалось, застал Злыдня врасплох. Некоторое время он молча смотрел на Билли. Вдруг зазвонил телефон, и после столь глубокой, абсолютной тишины звук показался раздражающе гадким. Сделав шаг в сторону, Злыдень взял с полки сотовый.

– Да? Ага... Сделано... Никаких проблем... Обычная договоренность... Никаких... Идет.

Что-то в манере Злыдня, в том, как он повернулся спиной, подсказало Билли, что звонит кто-то из людей Пономаря. Билли попытался мысленно воссоздать разговор целиком. «Да?» – «Это я. Ты избавился от мусора?» – «Ага. Сделано». – «Никаких проблем?» – «Никаких проблем». – «Гонорар хочешь прямо на счет?» – «По обычной договоренности». – «Так никаких проблем?» – «Никаких». – «Я с тобой свяжусь». – «Идет».

Закончив, Злыдень вытер грудь полотенцем и надел свитер. Потом переложил омлет на тарелку, подтянул стул к койке Билли и начал есть. Ел он так же, как делал все остальное: медленно, вдумчиво, словно время для него ничего не значило.

– Из-за меня звонили? – спросил Билли.

Злыдень кивнул.

– Тебе пришлось солгать? Из-за меня?

Опять кивок.

– Тебя наняли меня убить?

– Ага. – Деловито, откровенно, без тени извинения. От безумия происходящего у Билли все завертелось перед глазами.

– Стив, – вздохнул он, качая головой.

Злыдень пожал плечами.

– А ты не мог стать плотником? В школе у тебя так хорошо получалось резать по дереву.

Молчание.

– Выходит, ты меня отпускаешь?

– У меня и выбора-то нет.

– Почему? – Билли рассмеялся, потом, застонав, схватился за челюсть. – Потому что я читал «Дракулу»?

– Сам знаешь почему.

– Понятия, черт побери, не имею.

Злыдень пожал плечами.

– Мы братья, – просто сказал он.

– Мы – что?!

– Кажется, ты меня слышал.

– Ладно, слушай. Я рад, что ты так думаешь. Но буду с тобой честен: если мы были близки раньше, это еще не означает, что мы близки сейчас. Я хочу сказать, мы же чужие люди, Стив.

– Перестань звать меня Стивом.

– Не могу же я звать тебя Злыднем. Умру со стыда, мать твою растак.

Нисколько не оскорбившись, Злыдень жевал кусок омлета, пытаясь объяснить ситуацию и себе самому тоже, а не только Билли.

– Каковы шансы против того, что случилось вчера ночью? Наверное, астрономические. Знаешь, почему я процитировал «Дракулу»? Потому что вчера был канун дня святого Георга. Помнишь, что говорится в романе? «Разве ты не знаешь, что сегодня, когда часы ударят полночь, восстанет все зло мира?»

Билли кивнул.

– Ты всегда цитируешь классику перед тем, как кого-то убить?

– Нет. В том то и дело, я вообще ничего не говорю. Просто по возможности быстро и чисто делаю свою работу.

– Истинный гуманист, – с издевкой фыркнул Билли.

Насмешка попала в цель. Стальные глаза блеснули.

– Может, ты предпочел бы свисать с потолка на крюке для мяса, который тебе засадили в ребра? Кое-кто с радостью тебе такое устроит. И за малую долю того, что заплатят мне. Чтобы умереть, тебе потребовалось бы несколько дней. – Потянулось долгое молчание, пока Злыдень собирался с мыслями. – Нет, вчера ночью нас свела судьба. Не случай. Судьба. Пономарь хотел твоей смерти, поэтому попросил меня, не зная, что на сей раз просит слишком многого.

– Да. Но почему?

– Ты правда не знаешь?

– Нет.

Злыдень уставился на свои руки.

– Когда мы были детьми, ты отказался дать показания против меня. Ты даже представить себе не можешь, как часто за прошедшие годы я об этом думал. – Он поднял глаза, всматриваясь в лицо Билли. – Ты же был мальчишкой, Боже ты мой. Тебе, наверное, было страшно. Но ты не заговорил. Просто в голове не укладывалось, Билл. До сих пор не укладывается.